Кошка осматривала идущих мимо людей, надвинув капюшон почти на самые брови. Рядом с ней остановилась худенькая бледная девочка с тряпкой в руках. Заплатанный спортивный костюм, светлые волосы неровно, кое-как острижены. Кошка окликнула ее:
— Эй! Не хочешь подзаработать?
Девочка подозрительно уставилась на нее.
— Дети у меня голодные — молоко пропало. Не знаешь, кто может помочь?
Девочка задумалась.
— Молоко для младенцев можно в госпитале достать. У некоторых ведь мертвенькие рождаются, и они молоко свое в госпиталь сдают — тем, кому нужнее. Но только дорого очень.
— За это не бойся, — сказала Кошка. — У меня есть, чем заплатить.
— А почему ты сама не хочешь сходить туда? — спросила девочка, внимательно ее разглядывая.
— Устала очень, — пробормотала Кошка.
Девочка пристально смотрела на нее — Кошке даже неловко сделалось. Она натянуто улыбнулась.
— Ну говори, сколько нужно?
— Не знаю, — призналась девочка.
Кошка принялась рыться в рюкзаке, девочка наблюдала за ней. Увидев таблетки, она сказала:
— Лекарства они тоже берут. Даже еще лучше. Госпиталь ведь…
Кошка протянула ей пачку антибиотиков.
— Вот, возьми, этого, наверное, хватит. Много молока брать смысла нет, мне же негде его хранить, испортится. Хотя бы пару раз накормить их досыта — и то ладно. И попроси, чтоб одну бутылку подогрели чуть-чуть.
Она не была уверена, можно ли довериться первому встречному, но выхода у нее все равно не было.
— А тебя будут спрашивать, для кого ты его берешь? — на всякий случай уточнила она, внимательно следя за реакцией собеседницы.
Девочка, все так же внимательно глядя на нее, пожала плечами:
— Скажу, что тетка послала. Или кто-то из гостиничных жильцов. Им без разницы.
Девочка ушла. Минуты тянулись раздражающе долго, а тут еще Павлик раскричался не на шутку. Кошка, не зная, как его успокоить, изо всех сил трясла младенца, но в результате добилась лишь того, что ребенок Регины тоже начал хныкать. На Кошку стали оглядываться прохожие. А девочки все не было. «Сбежала, — решила Кошка. — Вот ведь не везет!» И когда она уже собиралась, наплевав на опасность, отправляться в госпиталь сама, вдруг увидела пробиравшуюся к ней девочку с пакетом в руках. В пакете были две поллитровые пластиковые бутылки и соска.
— Больше у них нет пока. Сказали завтра утром зайти, тогда еще будет.
Кошка тут же сунула Павлику в рот бутылку.
— Давай помогу, я умею, — предложила девочка и взяла младенца Регины. Запах от него был ужасный, но девочка только заметила: — Перепеленать бы их. Я могу принести чистые тряпки.
Младенцы жадно сосали молоко, и у Кошки немного отлегло от сердца.
— Принеси, пожалуйста, — попросила она. — А как тебя зовут?
— Марта, — сказала девочка.
— Красивое имя, — заметила Кошка.
— Да, это, кажется, то ли в честь улицы, то ли в честь календаря, — несмело улыбнулась девочка.
— Мама не говорила тебе? — спросила Кошка.
— Мама умерла, когда я совсем маленькой была. Я у тетки живу, — вздохнула Марта. Видно было, что живется ей несладко.
Младенцы, наевшись, заснули. Девочка ушла и вскоре вернулась, принеся ветхие, но относительно чистые тряпки. Они перепеленали младенцев, и несколько тряпок Кошка сунула в рюкзак про запас. А потом, не удержавшись, широко зевнула и потерла глаза.
— Ты спать хочешь, — не вопросительно, а утвердительно сказала Марта. — Поспи, я посижу тут с тобой, покараулю.
— Мне утром нужно уехать на первой же дрезине, — предупредила Кошка.
— Я разбужу, — обещала девочка.
Кошка задремала. Иногда она просыпалась и видела Марту — та сидела рядом, обхватив острые коленки руками, лицо ее было задумчиво и строго…
* * *
Ближе к утру Марта потрясла Кошку за плечо:
— Тебе пора. Скоро начнут ходить дрезины.
В руках у девочки дымилась кружка с чаем. Кошка благодарно прихлебывала кипяток, пахнущий грибами. Она подумала, что надо отблагодарить девочку, и протянула ей несколько патронов, но девочка отрицательно покачала головой:
— Не надо. Я просто так тебе помогала. А ты так и не сказала мне своего имени.
— Катя.
— Может, это имя и записано в твоих документах, — чуть улыбнулась девочка, — но у тебя есть и другое. То, которое ты скрываешь. Иначе ты не просила бы меня о помощи. Ведь ты меня не знаешь. Я могла убежать, и ты не нашла бы меня. По тебе видно было — ты боялась, что я тебя обману. Но еще больше ты боялась, что кто-нибудь здесь тебя узнает.
«Не может быть, — промелькнуло у Кошки в голове. — Девчонка говорит наугад, она не может знать».
— И кто я, по-твоему? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и беззаботно. Может быть, удастся все обратить в шутку. — Шпионка фашистов? Лазутчица красных?
Марта смотрела куда-то вбок. Кошка проследила за ее взглядом, и обмерла: девочка смотрела на ее руку, которой она прижимала к себе Павлика. Перчатка порвалась, и ясно был виден уродливый шрам на месте шестого пальца.
— Ты — Кошка, — уверенным шепотом произнесла девочка.
У Кошки лихорадочно закрутились в голове самые разные мысли. Что делать? Отпираться? Убрать девчонку по-тихому? Не хотелось бы. Видимо, все эти сомнения отразились у нее на лице, потому что Марта сказала:
— Не бойся — от меня никто ничего не узнает. Умру, но не скажу.
Кошка посмотрела ей в глаза — и поверила.
— Я тебя не только по шраму узнала, — сказала Марта. — У тебя глаза другие. Ты с виду похожа на побирушку, но смотришь без страха. Нищие по-другому глядят.
«Надо будет учесть на будущее, — подумала Кошка. — Если, конечно, оно у меня есть».
— Спасибо тебе. Марта! Не знаю, что бы я делала без тебя. Возьми все-таки хоть несколько патронов — больше мне нечего тебе дать.
Девочка упрямо помотала головой:
— Не надо мне ничего.
— Но почему? — спросила Кошка. Потом неуверенно протянула руку и погладила девочку по волосам. Та неожиданно разрыдалась и сбивчиво заговорила:
— Я всегда завидовала тебе — как только узнала твою историю. Ты храбрая, сильная, ты сумела отомстить за себя. Я тоже хочу быть такой, как ты. Я стану сталкером, когда вырасту. И убью любого, кто попробует меня обидеть!
Кошка скривилась:
— Марта, это не самая легкая жизнь, и я ее не выбирала. Так получилось. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Меня уже раз пять ставили к стенке, с десяток раз пытались изнасиловать. С тех пор, как я стала охотницей, многое и вправду упростилось. Но зато у меня нет дома, нет близких. Меня ищут по всему метро, и если найдут, то мне не поздоровится. Я убегаю, как загнанная крыса, и не знаю, что меня ждет впереди. А ты пока можешь выбирать. Живи лучше обычной жизнью — когда подрастешь, ищи мужа, чтоб защищал и кормил тебя, рожай детей. Тебе кажется, что сейчас тебе плохо, — но у тебя есть еда и место, где спать. А может быть хуже… гораздо хуже, уж я-то знаю. Сколько раз я жалела, что не могу просто жить, как большинство. Ждать своего мужчину… — она хотела продолжить: «заботиться о детеныше» — и умолкла. Вот чего-чего, а этой радости она за последние несколько часов хлебнула предостаточно.