Мак-Веннер вывел свою команду из ангара за секунду до того, как краб разнес его в щепки. Мохран уже был мертв, расстрелянный серией стаб-зарядов, пробивших стену ангара.
Мак-Веннер распорядился примкнуть штыки — длинные серебряные танитские кинжалы — еще в самом начале осады, и теперь был рад этому. Зойканская пехота, чьи лица скрывали охряные маски, хлынула в танитские окопы с юга. С горсткой из пятнадцати человек Мак-Веннер завязал бой, закалывая и разрезая, расстреливая в упор. Зойканцев было слишком много. Казалось, охряному врагу числа нет. С той же скоростью, с какой Мак-Веннер косил их, прибывали новые. Защитники словно боролись с океанским приливом.
Майор Расин из Вервунского Главного осматривал передовые порядки Вейвейрских позиций, когда начался штурм. Он пытался контролировать отступление и яростно спорил с полковником Модайлом о том, как лучше противостоять зойканскому натиску. После нескольких нервных сообщений вокс-связь отключилась. Модайл явно не желал больше препираться со своим подчиненным.
Расин оказался за каменным укрытием с пятью сотнями людей в главном дворе, лицом к лицу со вторым крабом. Он подозвал бомбардира и набрал три полных мешка гранат и мин.
Затем закусил губу и побежал на осадную машину.
Шквал лаз- и болт-зарядов неистовствовал вокруг него. Ни один его не задел. Все, кто видел, сочли это чудом. Расин был в десяти метрах от мегатанка с его гремящей композитной броней, когда лаззаряд прошел через его ухо и вышиб мозги. Он упал.
Среди наблюдавших солдат поднялся негодующий ропот по поводу несправедливости, невознагражденной отваги. Он подобрался так близко!
Краб двинулся вперед, вдавив труп Расина в золу.
Давление активировало взрывчатку в его мешках.
Оглушительная канонада взрывов подбросила краба в воздух и опрокинула на спину. Сметливые артиллеристы из Севгруппской бронетанковой обрушились шквальным огнем на незащищенное брюхо. Один из снарядов задел боеприпасы, и они взмыли ввысь колоссальным столбом пламени, который снес крышу самих Вейвейрских врат.
Солдаты Вервунского Главного, когда пришли в себя после взрыва, клялись, что Расина будут помнить до конца дней своих.
Зойканские солдаты были повсюду. Корбек промчался по оврагу, который когда-то был привокзальной улицей, стены вокруг все еще держались, изрезанные и испещренные дырами. С ним было шестнадцать человек, включая Ларкина и рядового Дженкса, несшего автопушку на сошках.
Сперва Корбек думал приказать своим людям жаться к стенам, но улицы простреливались, а лаз- и болт-заряды рикошетили от стен. Он уже потерял троих, кто держался у стен и оказался поджарен огнем, гулявшим вдоль них. Стоять посреди улицы оказалось безопаснее.
Они двинулись вперед и наткнулись на отряд зойканских солдат не меньше пятидесяти человек, которые прорывались к восточным позициям. По ним открыли огонь, и Корбека изумляло то, как лазерный огонь, поцеловав стену, разлетался вдоль нее. Рядовой Фэнк упал, ему разорвало грудь. Рядовой Маник был задет в пах, и его крики подхватило эхо.
Дженкс открыл огонь, и его пушка издавала отчетливые «вук-вук-вук» в закрытом пространстве. Вражеский выстрел отстрелил ему кисть, но Корбек подхватил автопушку и продолжил обстрел. Дженкс, чей обрубок руки прижгло лазерным огнем, молча встал и стал подавать ленту в орудие полковника.
Ларкин снимал свои цели еще на подходе, сшибая головы или вышибая грудины могучими ударами снайперской винтовки. Лазерный огонь обычного оружия был ужасающе горячим, но ему не хватало останавливающей силы. Ларкин побледнел, увидев, что вражеские солдаты продолжали наступать, несмотря на точные попадания его соратников, прошивавшие их насквозь. Только снайперская винтовка Ларкина и автопушка Корбека действительно валили противника, причем так, что он больше не поднимался.
Севгруппы были почти разбиты. Полковник Балвер воксировал полковнику Модайлу, но офицер Вервунского Главного, по-видимому, вырубил свою вокс-связь.
— «Наковальня»! — сигнализировал Балвер Корбеку, единственному в этом побоище, кому доверял. — «Наковальня»!
Никто не заметил, как над всем этим кошмаром наступило утро. На Сондарских вратах после двух с лишним часов отчаянного сопротивления зойканская атака была отбита. Нармянские танки Гризмунда собрались на площади Маршалов прямо внутри врат, готовые встретить любую силу, которая дошла бы до них. Они стояли грохочущими рядами, точь-в-точь как колонна Виголайна в первые часы войны, с месяц назад.
Когда натиск у Сондара был отбит, Штаб домов сигнализировал Гризмунду выйти и развернуться на шоссе вдоль южных заводов, чтобы поддержать Вейвейрские врата. Два полка Вервунского Главного моторизированного и боевая группа вольпонцев также были направлены поддержать Вейвейр, но приказы, отданные вице-маршалом Анко, были неопределенными, и подкрепления застряли в пробках на магистральных путях. Гризмунд, растерянный и не добившийся внятных указаний от Штаба домов, двинул свою бронетанковую колонну к Вейвейру через складские дворы за заводами. Получить полноценную санкцию на такие действия было невозможно, поскольку вокс-связь была забита помехами и шумом боя. Гризмунд прошел около двух километров, двигая свою колонну через проволочные заграждения, когда представители УКВГ в громкоговоритель с проклятиями отдали приказ вернуться на шоссе.
Противоречия обострились. Гризмунд лично вылез из танка и направился напрямую к подразделению УКВГ, доказывая, что его неугодный штабным маршрут был необходим. Страсти накалялись, а когда один комиссаров УКВГ вытащил пистолет, Гризмунд вырубил его. Завязалась краткая потасовка, и шокированный Гризмунд оказался вместе с четырьмя своими старшими командирами взят под стражу. Укавэгэшники оттащили их в Штаб домов, оставив нармянскую танковую силу без командира, в тупике, под пристальным наблюдением прибывающих сил УКВГ.
Несогласованные указания от Штаба домов спровоцировали и другие беды, усугубившие и без того нерадостное положение дел. Подкрепления Вервунского Главного и вольпонцы застряли у южного коридора. Одна группа Вервунских мотовойск на вездеходах и батарея «Гидр» оказались в западне в боковом транзитном ходе. В панике они приняли приближающихся к ним вольпонских «Химер» за вражеские войска. К тому моменту по вокс-связи уже не было слышно ничего, кроме ужаса и паники Вейвейра, так что складывалось впечатление, что зойканские силы прорвались в улей и разоряли южные кварталы. Батарея «Гидр» открыла огонь в упор. Прежде чем ошибку обнаружили, тринадцать вольпонских солдат погибли.
Второй штурм показал самое слабое место в командной структуре улья Вервун. Вервунский Главный, Штаб домов и УКВГ имели системы связи и выделенные каналы, которые отлично работали в мирное время или в ходе учений, но оказались неспособны справиться с помехами в вокс-эфире, неизбежными в боевых условиях. Более того, вокс-система Штаба домов, разработанная по Имперскому стандарту, использовала те же частоты, что и Имперская Гвардия или Севгруппы. В течение часа после начала осады ни один командир не мог передавать сообщения даже собственным войскам на расстоянии, и тем более до поля боя не доходили приказы Штаба домов. Невозможно было также обратиться к Штабу домов за пояснениями. Вокс-связь срабатывала только в близком диапазоне между отрядами и офицерами. Некоторые командиры пытались сменить частоту, надеясь, что их людям придет в голову та же идея, но шанс, что офицеры и подчиненные переключатся на один и тот же новый канал одновременно, был очень мал.