За капеллой в заборе была дыра. Мак-Веннер задержался на месте, чтобы через микробусину убедиться, что основные силы не отстают. Гаунт и колонна как раз входили на склад.
Земля к югу от фрахтового склада была завалена щебенкой и заросла сорняками. На равном расстоянии друг от друга в земле виднелись артиллерийские окопы, и вся местность была усыпана латунными стреляными гильзами. Отсюда в начале войны огромные зойканские гаубицы обстреливали Куртину. Мак-Веннер уже собрался двигаться, но Несса его остановила.
— Опыт показывает, что зойканцы устанавливают ловушки, покидая свой лагерь.
Мак-Веннер кивнул. Он подал знак, и Гаунт выслал к ним Домора. Халлер помог Домору настроить лазерный щуп, и Призрак начал отходить от них, водя над грязью усиками. Домору явно нравилось этим заниматься, и Мак-Веннер улыбнулся, увидев, как он рукой поправляет шторки бионического окуляра. Времена, когда Домор мог просто моргнуть, давно прошли, остались в прошлом, на Меназоиде Ипсилон.
Домор проверил путь минут за пять, разматывая волоконную нить, чтобы отметить зигзагообразный путь. К моменту, когда он закончил, боевая группа нагнала их и ожидала Мак-Веннера, Халлера, Нессу и Бонина у забора.
— Он ничего не нашел? — спросил Халлер, указывая на Домора.
— Не, он нашел вдосталь, но мы сюда не обезвреживать минное поле пришли. Двигайтесь по нити, — ответил Мак-Веннер.
Восемьдесят солдат гуськом двинулись вдоль бывших орудийных платформ, потом по укрепленной дорожке, пересекавшей один из главных водостоков улья. После проливных дождей водосток был переполнен. Кое-где он был забит обломками техники и трупами.
На другой стороне они вскарабкались на склон по металлической лестнице и пошли вдоль следующей магистрали небольшими группками. До горизонта повсюду простирались дороги, заваленные гниющими останками.
Большинство старалось не смотреть. Ларкин таращился по сторонам в священном ужасе. Уже больше похожие на кипу тряпок, тела принадлежали рабочим, которые погибли, пытаясь бежать в улей. Они умерли недели назад, и никто не трогал их и не передвигал — разве что гусеницы и колеса зойканских боевых машин, направлявшихся на север, к своей цели.
Гаунт объявил привал в разбитых домах на дальней стороне магистрали. Его пестрая команда выставила часовых, пока он с Коли и Жильбером взбирался на третий этаж трущобной коробки.
— Чую дым, — неожиданно сказал Жильбер. Он двинулся вперед по грязному темному коридору с оружием наготове и вышиб прогнившую дверь рабочей квартиры.
Гаунт и Коли, приготовив оружие, вошли следом. Все трое замерли.
Квартира была завалена мусором и кишела паразитами. Дым тянулся над небольшим костром, разведенным в канистре, и над ним покачивался небольшой котелок, подвешенный к бывшей одежной вешалке. Пять жителей комнаты, мать с тремя детьми и пожилая женщина, сжались в дальнем углу. Все были истощенные и грязные, буквально кожа да кости, облаченные в грязное рванье. Старуха выла, как животное в клетке, дети тихо плакали. Мать, бешено сверкая глазами на черном от копоти лице, выставила вперед заостренный на конце осколок металла.
— Назад! Живо! — велел Гаунт Коли и Жильберу, хотя Коли можно и было и не говорить.
— Все в порядке… извините, — сказал Гаунт матери, подняв пустые руки. Осколок продолжал указывать на него.
— Оставь их, — сказал Коли. Он вытащил из вещмешка пачку пайкового печенья и пошел прочь, бросив его на пол перед людьми, когда мать отказалась взять сама.
Они вернулись в коридор, и Коли поставил дверь на место.
— Трон Терры… — выдохнул Гаунт, качая головой.
— Именно, — присоединился Жильбер. — Ну и расход пайка.
Гаунт оглянулся на него, открыл рот, но потом просто покачал головой. Объяснять истинную причину его ужаса Жильберу можно было бы хоть всю оставшуюся жизнь.
А до конца своей жизни, сколько бы ее ни осталось, Гаунту нужно было сделать кое-что намного более важное, чем вколачивать сострадание в высокородного полковника Аристократов.
Коли услышал замечание Жильбера и посмотрел на того с глубочайшим презрением. Он сомневался, что даже комиссар-полковник представлял себе, каково это — цепляться за выживание, бороться за него день за днем на развалинах своих домов. Гол Коли насмотрелся на это горе с тех пор, как пришли зойканцы, насмотрелся на сотню жизней вперед. Здесь, в руинах, скрывались еще тысячи трущобных семей, медленно подыхающих от голода, болезней и холода.
Трое офицеров вышли через пожарный выход с восточной стороны дома, и Гаунт и Жильбер вытащили скопы.
В пяти километрах к югу, по ту сторону руин, сквозь дым и дождь просматривался Шип. Он медленно полз к улью. Гаунт перевел скоп на огромный мерцающий купол Щита и развалины наружных трущоб.
Гаунт предложил скоп Коли, но тот не заинтересовался. Жильбер внезапно сделал резкий жест им обоим, указав на магистраль внизу, ту самую, которую они только что пересекли. Группа зойканских солдат в сопровождении авангарда бронетранспортеров и легких танков двигалась прямо на них. Стяги Хаоса безжизненно обвисли под дождем, мокрая охряная броня блестела.
Жильбер поднял хеллган, уже готовый начать стрельбу, но Гаунт остановил его.
— Мы здесь не для сражения. Наша битва впереди.
Комиссар активировал микробусину.
— Большая неприятельская группа приближается по магистрали. Сидите тихо и не высовывайтесь.
Роун воксировал прием.
Понадобилось полчаса, чтобы зойканская колонна прошла мимо. Гаунт прикинул, что там было чуть больше двух тысяч солдат и шестьдесят бронемашин, — резервы, подтягивающиеся на помощь штурмующим. Если б только Император ниспослал ему столько людей резерва. Фес, да был бы у него хоть активный состав таким же мощным, как у зойканцев резерв!
Когда колонна спокойно прошла мимо, отряд операции «Иеронимо» покинул укрытие и двинулся дальше к Шипу сквозь пелену дождя, нависшую над руинами.
Чем ближе они подбирались, тем больше становилась цель, превращая все строения вокруг в карликов. Ларкин старался унять тревогу — но он был огромен, так фесовски огромен! Как же, фес его побери, восемьдесят душ справятся со штуковиной такого размера?
Они прятались в щебенке. Ларкин поднял голову — ему ухмылялась Банда.
— Уже боишься, танитец? — прошипела она.
Ларкин покачал головой и отвернулся.
Маколл, Мак-Веннер и Гаунт цепочкой шли впереди, за ними Коли, Роун и Халлер. Уже слышался грохот огромных гусениц Шипа, утробный рев его моторов. Гаунт заметил, как пыль и сажа вокруг подскакивают резко, но ритмично. Он понял, что это исполинская машина примерно в километре от них так сотрясает землю.
Понемногу усиливался дождь. Воздух наполнился непрерывным стуком, сопровождаемым постоянным металлическим звяканьем. Оно доносилось из разбитой бутылки, валявшейся в куче кирпичей и звенящей от каждой капли, падавшей на отбитое горлышко.