Варяг встал на колено возле угла здания, приложил к плечу приклад автомата и осторожно выглянул. На крыльце у входа притаились два мародера. Один стоял, прижимаясь к стене, второй занял позицию для стрельбы с колена. Первый мародер замахнулся и бросил внутрь помещения гранату. Грохнул взрыв, и мародеры ринулись вперед, но тут же упали сраженные несколькими пулями. Андрей стрелял короткими очередями. В грудь и шею первому, затем туда же второму. У входа теперь лежали четыре трупа. Осталось еще трое. Были ли среди них те, кого они с Зурабом подстрелили утром, он не знал, но очень на это надеялся.
Варяг сверился со счетчиком и стал пробираться вперед. Внезапно по нему открыли огонь от расположенных метрах в пятидесяти деревьев. Сразу с двух автоматов. Андрей упал на землю и откатился в сторону, поливая противника ответным огнем.
– Башмак! Башмак! Уходи! – раздался крик от деревьев. – Он к тебе идет, Башмак! Он Кузю с Тапой завалил! Уходи!
Из-за дальнего угла здания мародер выставил обрез и разрядил в сторону Варяга. А потом побежал. Петляя, бандит на ходу перезаряжал оружие и палил дуплетом, даже не оглядываясь. Андрей держал его на прицеле, пока он не добрался до деревьев, за которыми укрылись подельники, потом выстрелил для острастки поверх головы и тем же путем, что выбрался, вернулся в корпус.
– Батя, вы целы? – спросил он первым делом.
– Да, – ответил Николай Витальевич, – только почти не вижу ничего.
Андрей посмотрел на девушку. Та сидела, прижав к груди автомат, и тихо плакала. Потом склонился над Зурабом.
– Держись. Не все так плохо. Видел я ранения и похуже.
Проводник посмотрел на него из-под прикрытых век, но ничего не ответил. Андрей не врал, он видел ранения гораздо хуже, и люди выживали. Но им помогали квалифицированные врачи в госпиталях, с оборудованием и лекарствами.
– Я сейчас, – сказал он.
Пригнувшись, добрался до входа, сел к стенке и стал по одному втаскивать внутрь убитых мародеров. Собрал с тел оружие и боеприпасы, и только хотел вернуться к баррикаде, как услышал шорох под полом. Из ямы в середине помещения донеслось невнятное мычание. Снова мутанты!
Андрей мысленно выругался. Сколько же можно?! Силы на исходе, а теперь еще придется спешно уходить! Остальные тоже услышали раздававшиеся из-под пола звуки. Чих привстала и с испугом посмотрела на провал, потом на Андрея.
– Собираемся! – распорядился он и поднялся, посчитав, что оставшихся мародеров можно больше не опасаться. – Батя, выкидывай вещи наружу, потом выбирайся сам, безопасный участок земли радиусом три метра от лаза. За него не выходи. За тобой Чих. Потом поможете мне вытащить Зураба.
Николай Витальевич сделал все, как сказал сын: выбросил рюкзаки и оружие через лаз, потом выбрался сам и помог девушке.
Андрей присел рядом с раненым.
– Батя, готов?
– Да, давай осторожно.
Андрей взял проводника за плечи, но тот вдруг схватил его за рукав и негромко произнес:
– Стой.
– Что? Потом скажешь, сейчас вытащим тебя…
Зураб с необычной силой отпихнул его руку и тут же застонал.
– Я останусь.
– Нет, – отрезал Андрей тоном, не терпящим возражений.
Раненый закашлялся. По подбородку потекла темная, в сумерках казавшаяся черной, кровь. Он поднял руку.
– Гнусы не отстанут. Надо убить. Я все равно не жилец. Дай автомат и гранату.
Проводник говорил тихо, но уверенно.
– Зураб, я своих никогда не бросал, – сурово сказал Андрей. – Ты же за нами вернулся! А мог уйти.
Губы сталкера растянулись в подобие улыбки:
– Значит, договор снова в силе?
– В силе.
– Слово офицера?
Андрей кивнул. Зураб обессилел, глаза начали закрываться, но он произнес:
– Деньги моей жене отдашь…
Подобное упрямство бесило. За жизнь нужно бороться. До конца! Иначе нет никакого смысла. Он собрался подхватить Зураба и вытащить, не спрашивая разрешения, но проводник снова отбросил его руки.
Посмотрел на Андрея и сказал:
– Я тебе не «свой». Я подслушал мародеров, что откуда-то появились «должники» и за девку награду обещали. Солидную. За нее и за таких, как она…
– Сынок, давай, я приму, – раздался снаружи голос Николая Витальевича.
– Сейчас, бать, погоди, – ответил Андрей и спросил Зураба: – За каких «таких»?
– …как она и как твой отец, кто зов Зоны слышит, – продолжил проводник. – Вот я к вам и вернулся. Продать хотел. Двойной куш.
Он снова закашлялся. А Андрей вдруг почувствовал себя опустошенным. Преданным. Но осознать все это он не успел. Сзади раздался шорох. Он только начал разворачиваться, одновременно вскидывая автомат, как невидимая ударная волна швырнула его на стену. Потеряв на секунду сознание, он пришел в себя, покачал головой, несколько раз моргнул, пытаясь сбросить туманную пелену с глаз. И вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть. Темный, массивный, отвратительно пахнущий. Зрение немного прояснилось, и первое что он увидел: Зураб, в неестественной позе лежащий у соседней стены: выгнувшись назад, прижимаясь лицом к штукатурке, пруток пробил его тело насквозь и теперь торчал из спины.
Гнус, тот же самый, что был раньше, или другой, Андрей не знал, шумно втягивал воздух узким, похожим на клюв, носом. Видимо, почуял запах крови и направился к Зурабу. Андрей хотел дотянуться до автомата, но едва мог пошевелиться. Мутант прошел мимо него, возвращаясь к яме и волоча за собой проводника.
Глаза Зураба были открыты и, казалось, что в них еще теплится жизнь. Пальцы проводника зацепились за рубашку Андрея.
Все, что он смог сделать, это протянуть свою руку и сунуть палец в предохранительное кольцо гранаты, на «разгрузе» проводника. Но сил выдернуть его не осталось. Если бы он мог, то рассмеялся бы над такой иронией судьбы.
Мутант почувствовал, что добыча за что-то зацепилась, развернулся, сверкнул красными глазами и обрушил на Андрея удар гравитационной волны, отбросив его прочь от Зураба.
Сознание померкло, а когда вернулось, то он находился уже снаружи корпуса, рядом хлопотал отец, которому помогала Чих. В темном небе сверкали молнии. На Зону опускалась ночь. Андрей, чувствуя боль во всем теле, поднес к глазам руку.
На среднем пальце болталось предохранительное кольцо.
Когда Лыка проснулся, Валера уже ждал.
– Вот, держи, – он протянул сталкеру капсулу и с выжидательным видом посмотрел на него.
Лыка протер глаза, поморгал и взял «абсорбент».
– Что смотришь, смешной? Мне, может, в ножки тебе упасть, с благодарностями?