Пожар не стрелял до тех пор, пока из мглы не появились темные силуэты. Тогда он переключил источник питания на непрерывный огонь и выпустил по ним смертоносную очередь, израсходовав почти четверть заряда.
Многих удалось повалить лазерной очередью, но живых, как всегда, осталось больше. Враги устремились к Пожару, карабкаясь по телам погибших, и были встречены сотнями выстрелов лазганов его товарищей. Разорвалось множество осколочных гранат, наполнивших воздух кровавым фейерверком оторванных конечностей. Тем не менее враги продолжали наступать.
Теперь Пожар сумел разглядеть их рваную, грязную форму, при виде которой его захлестнула волна ярости. Это были худшие из врагов — гвардейцы-предатели. Определить по цвету формы, из какого полка, он не смог: за последние несколько лет на Крессиде столько полков перешли на сторону врага, что всех не упомнить.
Враг подошел настолько близко, что укрытия почти не защищали вальхалльцев. Предатели подняли оружие, и Пожара оглушил треск лазерных выстрелов с обеих сторон. Он попытался укрыться за полуразрушенной стеной, но лучи разбили ее вдребезги. Чей-то меткий выстрел, пробивший его меховую шапку, раскроил голову солдату, находившемуся рядом. Пожар лишился укрытия.
Оставалось продержаться считанные минуты. Вот-вот прозвучит приказ об отступлении, и снова придется отдать очередной клочок земли. Но пока Пожар, ледяной воин Вальхаллы, не получит приказ, он не отступит ни на сантиметр.
Предатели неслись прямо на Пожара, вряд ли замечая, что он еще жив и готов сражаться. Видимо, они рассчитывали сбить его с ног и затоптать, но стоило ему столкнуться с первым из нападавших, как он тотчас обезоружил врага и повалил на землю. Рядом оказались еще двое предателей; он увернулся от них и, размахивая своим лазганом, как дубинкой, заехал им обоим по лбу пару раз. В этот момент в микронаушнике послышался голос вокс-оператора: был отдан приказ отступать и доложить командиру взвода.
«Своевременность» приказа об отступлении почти рассмешила Пожара. Предатели окружали его со всех сторон, и жить ему, вероятно, оставалось считанные секунды. Впрочем, какое это теперь имело значение? Все вокруг заволокло красным туманом. Пожару казалось, что он видит себя со стороны: как он, размахивая руками и ногами, бился с врагом, движимый одним инстинктом, пока наконец не всадил дуло лазгана одному из предателей в брюхо, так, что у того кишки полезли наружу.
Но скоро все закончилось. Враг задавил его численностью и повалил на землю. В кармане шинели была припрятана осколочная граната, и Пожар потянулся за ней, готовясь погибнуть во вспышке взрыва и забрать с собой с десяток предателей.
— Слышишь, Пожар? Быстро тащи сюда свой несчастный зад! Тебя отправляют на другое задание. Приказ самого полковника Стила.
Раздался оглушительный взрыв, и в лицо полыхнуло жаром. На секунду Пожар подумал, что чувства его обманывают: он еще не успел выдернуть чеку. Как выяснилось, взорвалась не его граната, а брошенная кем-то из товарищей, не подозревавшим, что там находился свой. Пожару повезло: по воле Императора он оказался в груде вражьих тел, которые защитили его от взрыва. Он лежал на спине, почти заваленный трупами врагов, и не мог прийти в себя от неожиданного спасения. На самом деле ему повезло вдвойне: теперь он был скрыт от глаз оставшихся врагов.
Они проходили мимо, топая сапогами возле самой головы и пополняя груду мертвецов новыми телами. Товарищи-вальхалльцы снова заняли позиции и принялись выстрелами из лазганов выкашивать ряды предателей. В ухе Пожара все еще скрипел голос вокс-оператора, но теперь он корчился от приступа истерического смеха, в котором смешались облегчение, страх и отчаянный вызов.
Ему потребовалась минута, чтобы успокоиться и оценить обстановку. Он остался один за вражеской линией фронта и понимал: единственный способ выжить — притвориться мертвым. Однако такой вариант не рассматривался — не только потому, что это было бы нарушением долга, но еще и из-за неожиданного вызова к полковнику и волнующей перспективы, которую сулило избрание для некоей почетной миссии.
Если полковник Стил вызывал его лично, значит, у него было особое задание, которое может выполнить только он. И Пожар явится, чего бы ему это ни стоило.
Они захватили врага врасплох.
Силы Хаоса отвели свою артиллерию с этого фланга, решив, что он и так хорошо защищен развалинами городских стен, через которые имперским танкам не прорваться. Но ледяного гвардейца по фамилии Грэйл они явно недооценили.
Грэйл разбирался в машинах, но не так, как техножрецы, знающие внутреннее устройство, а понимал интуитивно. Казалось, он мог устанавливать связь с духами машин и повелевать ими, благодаря чему действовал с невероятной эффективностью. Именно Грэйл управлял боевым танком «Леман Русс» типа «Уничтожитель». От резких маневров шестидесятитонную машину подбрасывало и трясло. Казалось, она развалится на части, прокладывая путь сквозь руины.
Рядовой Баррески, высунувшись из башни танка, осматривал поле боя. Вдруг резкий порыв ветра разорвал снежную пелену, и Баррески представил себе ужас и изумление в глазах предателей, культистов и мутантов, увидевших, кто к ним пожаловал.
Переехав через очередные развалины, танк под ним нырнул, так что желудок чуть не вывернуло наизнанку.
— Эй, Грэйл! — прокричал Баррески сквозь оглушительный рев двигателя. — Потише там! Иначе этот гроб будет украшен остатками сегодняшнего завтрака.
Тем временем танк с легкостью крушил стены здания. Бетонная балка, рухнувшая на башню, чудом отскочила в сторону. Баррески едва успел пригнуться, оказавшись в сантиметре от удара, который мог бы снести ему голову. Чтобы прийти в себя, он набрал полный рот воздуха и стал медленно выдыхать. Впрочем, беспокоился он не столько о себе, сколько об оружии — сдвоенных лазерных пушках, предмете своей гордости. Было бы обидно привезти их в такую даль и не использовать по назначению.
Однако, милостью Императора, они не были серьезно повреждены: балка, скользнувшая по левой пушке, оставила вмятину на стволе и немного сбила настройку, что было поправимо.
Перевалившись с грохотом через очередное препятствие, они наконец вышли на ровную поверхность и набрали скорость. Враг, попавший в поле зрения Баррески, находился на одном уровне с танком. Препятствий между ними больше не оставалось.
Солдаты Хаоса не отличались дисциплиной: одни застыли от страха при виде надвигающегося Джаггернаута, другие пытались сражаться, третьи просто бежали, сбивая друг друга с ног. Баррески еще не успел сделать ни одного выстрела, как их сопротивление было сломлено.
Однако стрелки в спонсонах опередили его, открыв мощный огонь из болтеров, и теперь Баррески осматривал поле боя из башни, выжидая время и выбирая оптимальные цели: он знал, что из-за медленной перезарядки пушек придется считать каждый выстрел.
Баррески прицелился в великана, возвышавшегося над толпой. Лицо этого монстра, источавшего смрад Хаоса, было сплошь покрыто гнойными фурункулами, волосы клочьями липли к голове. Пальнув по мутанту из обеих лазерных пушек, Баррески почувствовал во всем теле отдачу, наполнившую его свежей энергией. Два луча с оглушительным треском рассекли воздух. Один из них попал в цель, не оставив от мутанта и следа.