Братья подхватили его громогласный клич; кто-то из Первой Сотни, включая Колпека, также повторил его.
— Веруем в Императора!
Видя перед собой оборванных, но смелых ополченцев, посрамленные гвардейцы наконец бросили своим попытки сбежать и тоже принялись кричать:
— Веруем в Императора!
А затем, словно наперекор всему, прорезался одинокий голос Колпека:
— И в нашего брата-Ангела, Юлуса Фенниона!
Сержант хотел было упрекнуть его, но Гвардия Ковчега и ополченцы уже выкрикивали новое имя:
— Юлус Феннион! Брат-Ангел!
Неожиданно для себя Юлус ощутил прилив гордости. Но длилось это всего мгновение, пока тени монолитов не показались сквозь бреши в стене, а некроны окончательно не появились на свет.
— Не дай им сломить себя, — пожелал он Колпеку, когда гром выстрелов раздался на площади Ксифоса.
Летцгер обливался потом и уже провонял, как свинья. Но орудийный расчет справлялся хорошо — «Длань Хель» была готова к своему первому залпу.
— Пусть отведают! — прокричал он в рожок вокса.
Даже со всеми работающими гасителями и компенсаторами отдача орудия была колоссальной. Она сотрясла платформу, словно рука разъяренного бога, а раскаленная гильза ударила по ней, подобно гигантскому кулаку.
Необъятное облако пыли, дыма и земли взметнулось в точке попадания, скрыв из виду медленно движущийся строй монолитов. Похоже было на прямое попадание, тем более что Летцгер не допустил ни единой ошибки в вычислениях. А если еще учесть огромную массу и мощность снаряда… Никакое творение человека не смогло бы уцелеть после такого.
Кто-то из членов команды уже торжествовал, но в их восклицаниях и аплодисментах ликование в равной степени мешалось со страхом.
Летцгер остался у прицела. Хотя он носил затычки в ушах, после выстрела «Длани Хель» он слышал один лишь звон. Пушка была голосистой стервой, иногда капризной, но он любил ее — и то, что она могла делать.
Дым и пыль постепенно рассеивались, но обзору все равно мешал пар, исходивший от растопленного взрывом льда и снега.
— Покажись… — прошептал Летцгер. — Дай мне посмотреть на твою развороченную тушу…
Ему никогда прежде не приходилось стрелять по монолитам, он не знал, что должно было происходить с ними при уничтожении. Возможно, они тоже телепортировались куда-то, и он высматривает призрака, которого нельзя увидеть.
Картинка прояснилась. Летцгер ошеломленно откинулся в своем кресле, а его люди застонали от отчаяния. Они всё еще были там. Три некронские пирамиды двигались в сторону Келленпорта. Каким-то невероятным образом он промахнулся. Как именно, понять он не мог — кратер от попадания был чертовски огромным, не говоря уже о мощнейшей взрывной волне. Но факт оставался фактом: «Длань Хель» впервые его подвела.
Вытерев испарину со лба, Летцгер вновь приник к прицелу, пристально осматриваясь в поисках ответов. От зажатой в зубах сигары уже давно остался лишь сжеванный, слегка тлеющий комок. Он увидел что-то вроде щупалец тьмы, извивающихся вокруг тройки боевых машин. Они появились одновременно, словно подпитывая друг друга и создавая пугающую завесу, чудесным образом защитившую пирамиды.
Единственным облегчением, хотя бы временным, было то, что монолиты не стреляли из своих пушек. Они телепортировали войска на дистанцию атаки, но их энергетические матрицы оставались неактивны.
Опытному экипажу потребовалось бы шесть минут, чтобы зарядить, навести и выстрелить из «Ординатуса» вроде «Длани Хель». Летцгер всегда гордился тем, что его люди — лучшие. Когда он выкрикнул приказ к перезарядке, он знал, что его старая девочка вновь будет готова обрушить на врага свою ярость меньше чем через пять минут.
Глядя на медленно плывущие в их сторону монолиты, само существование которых попирало естественные законы физики, он крепко сжал браслет в форме аквилы на своем запястье.
— Давай, милая, — сказал он, поглаживая ствол орудия. — В этот раз не подведи…
Аданар бежал по стене, когда громыхнул первый выстрел «Длани Хель», и он, даже зная, что находится не на своем месте, остановился, чтобы посмотреть на колоссальную пушку в действии. Ударная волна, ощущаемая даже здесь, на стене, приободрила командующего. Но сердце его едва не замерло, а душу хватил могильный холод, когда он взглянул в магнокль капрала Хьюмиса и увидел, что удар не задел монолиты. Ему казалось, что ничто не способно пережить взрыв такой силы.
Позади него, на площади Тора, наперебой загрохотали сверхтяжелые мортиры и длинноствольные орудия. Теперь, когда вскрылась уловка с подкопами и порталами, некроны возобновили обстрел из Холмов Танатоса. И когда изумрудные лучи пилонов и гаусс-орудий прорезали воздух, Келленпорт вновь оказался в осаде.
На этот раз, похоже, своей целью механоиды избрали стены.
Здоровая каменная глыба взлетела в воздух, разбрасывая в стороны пыль, гравий, снег и обглоданные и разорванные на части тела людей.
Аданар быстро пригнулся и ухватил Хьюмиса за куртку всего за мгновение до того, как тот полетел бы со стены вместе с несколькими другими бойцами. Крики падающих людей были недолгими — они обрывались хрусткими ударами об обледенелую брусчатку площади внизу.
— Я уже потерял помощника, — процедил командующий сквозь сжатые зубы, держась за пока что целую часть стены и с трудом вытягивая капрала, — и мне совсем не хочется терять еще одного.
Хьюмис был слегка шокирован, но благодарен за спасение. Жестом он указал на поврежденную секцию стены. Пробоина зияла, словно старая, но все еще сочащаяся гноем рана.
— Останемся здесь — и мы покойники.
Аданар кивнул:
— Согласен. Всё, кроме тяжелых и стационарных орудий, нужно сбросить на нижние уровни. Они укреплены лучше и смогут обеспечить хоть какую-то защиту. Всем остальным быть ниже травы, — ответил он. Хьюмис подхватил вокс и принялся передавать приказы офицерам по всему периметру обороны.
Капрал прикрыл рукой решетку вокса, хотя пользы от этого было немного — грохот орудий с обеих сторон оглушал.
— А что насчет бойцов на площади Ксифоса? Они не справятся без поддержки наших взводов.
Аданар секунду размышлял, а затем, когда еще один взрыв сотряс стену, припал к полу, как и Хьюмис. Криков раздавалось все больше.
— Передай сержанту Фенниону: поддержки он может больше не ждать. Скажи, что мы откроем ворота. Он благоразумный воин, и я не думаю, что у них будут проблемы с отходом. По крайней мере, хотя бы Гвардия Ковчега сможет укрыться, если Ультрамарины возжелают славной смерти.
По выражению лица капрала Аданар понял, что его слова шокировали помощника.
— Мне жаль, Хьюмис. Трудно разглядеть надежду в этом царстве смерти. — Бессознательным движением он потер медальон на своем запястье. — А я давно уже не видел ничего другого.