Я вовсе не какой-нибудь сексуальный маньяк, — в конце концов, мы провели вместе много времени. Просто какая-то извращенная часть меня начала сомневаться в моей привлекательности.
Патрика никогда не волновало, что я одеваюсь «с выдумкой», по его выражению. Но что, если он был не вполне искренним? Работа Патрика, вся его социальная жизнь теперь вращалась вокруг контроля плоти — усмирения плоти, иссушения плоти, полировки плоти. Что, если по сравнению с крошечными крепкими попками в тренировочных штанах моя собственная теперь оставляла желать лучшего? Что, если мои округлости, которые я всегда считала соблазнительно пышными, его придирчивому взору начали казаться рыхлыми?
Вот какие мысли беспорядочно гудели у меня в голове, когда вошла миссис Трейнор и практически приказала нам с Уиллом выйти на улицу.
— Я вызвала уборщиц, чтобы провести специальную весеннюю уборку, и подумала, что вам стоит насладиться хорошей погодой, пока они в доме.
Уилл посмотрел мне в глаза и едва заметно поднял брови:
— Это не просьба, да, мама?
— Я просто подумала, что свежий воздух тебе не повредит, — парировала она. — Пандус опущен. Луиза, вы не могли бы захватить с собой чай?
Предложение оказалось не лишено смысла. В саду было чудесно. Незначительного повышения температуры хватило, чтобы все внезапно решило зазеленеть. Откуда ни возьмись проклюнулись нарциссы, их желтеющие луковицы намекали на будущие цветы. На коричневых ветках набухли почки, многолетники осторожно пробивались сквозь темную комковатую почву. Я открыла двери, и мы вышли на улицу. Уилл катил по дорожке, выложенной Йоркским камнем. [32] Он указал на чугунную скамейку с подушкой, и я села на нее. Мы подставили лица тусклому солнцу, слушая перебранку воробьев в живой изгороди.
— Что с вами?
— В смысле?
— Вы притихли.
— Вы велели мне помолчать.
— Не настолько же. Это меня пугает.
— У меня все в порядке. — Я помолчала и добавила: — Проблемы с парнем, если вам действительно интересно.
— А, — откликнулся он. — С Бегуном. — (Я открыла глаза, чтобы проверить, не насмехается ли он.) — Что случилось? Ну же, расскажите Дядюшке Уиллу.
— Нет.
— Моя мать намерена проследить, чтобы уборщицы носились по дому как сумасшедшие еще по меньшей мере час. Вам придется о чем-нибудь говорить.
Я выпрямила спину и повернулась к нему. У его домашнего кресла была кнопка для подъема сиденья, чтобы он мог разговаривать с людьми, находясь на одном с ними уровне. Уилл редко ею пользовался, потому что от этого кружилась голова, но сейчас не преминул. Мне пришлось смотреть на него снизу вверх.
— В таком случае что вы хотите узнать? — Я запахнулась в пальто и сощурилась.
— Как долго вы вместе? — спросил он.
— Чуть больше шести лет.
— Немало, — явно удивился он.
— Да, — согласилась я. — Немало.
Я наклонилась и поправила плед на его коленях. Он был обманчивым, этот солнечный свет, — обещал больше, чем мог дать. Я подумала о Патрике, который ровно в полседьмого встал и отправился на пробежку. Возможно, мне следует заняться бегом, чтобы мы превратились в еще одну пару, затянутую в лайкру. Или купить кружевное белье и поискать в Интернете советы по сексу. Я знала, что не сделаю ни того ни другого.
— Чем он занимается?
— Он персональный тренер.
— Потому и бегает.
— Потому и бегает.
— Какой он? В трех словах, если вам так удобнее.
— Положительный. — Я немного подумала. — Верный. Озабоченный процентом жира в организме.
— Это семь слов.
— Значит, четыре вы получили бесплатно. А какая она?
— Кто?
— Алисия. — Я посмотрела прямо на Уилла так же, как он смотрел на меня.
Он глубоко вздохнул и взглянул на высокий платан. Его волосы падали на глаза, и мне нестерпимо захотелось отвести их в сторону.
— Роскошная. Сексуальная. Дорогая. И очень неуверенная в себе.
— С чего вдруг ей быть неуверенной? — не выдержала я.
Казалось, его позабавили мои слова.
— Вы не поверите, — сказал он. — Такие девушки, как Лисса, всю жизнь торгуют лицом и потому считают, что у них ничего больше нет. Вообще-то, я несправедлив к ней. Она неплохо управляется с вещами. Одеждой, интерьерами. Умеет навести красоту.
Я подавила желание сказать, что любой сумеет навести красоту при наличии алмазных копей в бумажнике.
— Она может переставить в комнате пару вещей, и та совершенно преобразится. Я так и не понял, как она это делает. — Он кивнул в сторону дома. — Ее попросили оформить флигель, когда я сюда переехал.
Я мысленно представила великолепно обставленную гостиную и поняла, что впредь не смогу восхищаться ею без задней мысли.
— Как долго вы встречались?
— Восемь-девять месяцев.
— Недолго.
— Для меня — долго.
— Где вы познакомились?
— На торжественном ужине. Просто кошмарном торжественном ужине. А вы?
— В парикмахерской. Я была парикмахером. А он моим клиентом.
— Ха! Специальное предложение, да? — Наверное, я тупо посмотрела на него, потому что он покачал головой и тихо добавил: — Забудьте.
Из дома доносился глухой гул пылесоса. Фирма прислала четырех уборщиц в одинаковых халатах. Интересно, чем они будут заниматься два часа в этом маленьком флигеле?
— Вы скучаете по ней?
Я слышала, как женщины переговариваются. Кто-то распахнул окно, и время от времени в разреженный воздух вырывались взрывы смеха.
— Скучал. — Уилл внимательно изучал горизонт. Потом повернулся ко мне и сухо добавил: — Но я много думал об этом и решил, что они с Рупертом отличная пара.
— Они сыграют дурацкую свадьбу, — кивнула я, — родят спиногрыза-другого, как вы выражаетесь, купят дом в деревне, и не пройдет и пяти лет, как он соблазнит секретаршу.
— Вероятно, вы правы.
Меня понесло:
— И она будет слегка злиться на него все время, толком не понимая почему, пилить его на просто кошмарных торжественных ужинах, к смущению всех друзей, а он не посмеет ее бросить, чтобы не платить алименты. — (Уилл повернулся ко мне.) — Сексом они будут заниматься раз в шесть недель, и он будет обожать своих детей, но пальцем не ударит, чтобы помочь их воспитывать. А у нее будет превосходная укладка, но из-за разговоров исключительно обиняками вечно кислая мина. — Я поджала губы. — И она с головой уйдет в пилатес, [33] может, заведет собаку или лошадь и втюрится в инструктора по верховой езде. А в сорок лет он начнет бегать трусцой, купит «харлей-дэвидсон», который она будет презирать, и каждый день будет ходить на работу, смотреть на молодых парней в своем офисе, и слушать в барах, кого они подцепили на выходных и куда съездили поразвлечься, и чувствовать, что его каким-то образом обвели вокруг пальца, но так и не раскусит каким. — Я повернулась. Уилл смотрел на меня. — Простите, — произнесла я через секунду. — Не знаю, что на меня нашло.