— Все может быть. Возможно, мне действительно срочно придется искать себе работу, — мрачно отвечает она и слышит: «Всем встать, суд идет».
— Ну вот и началось, — ободряюще улыбнувшись, трогает ее за локоть Генри.
Лефевры, двое мужчин в возрасте, уже сидят на скамье рядом с Шоном Флаерти, и молча наблюдают за тем, как их барристер Кристофер Дженкс излагает суть претензий. У истцов на удивление мрачный вид, руки сложены на груди, словно они уже заранее демонстрируют свое недовольство исходом дела. Кристофер Дженкс объясняет суду, что Морис и Андре Лефевры являются доверительными собственниками имеющихся работ Эдуарда Лефевра. И крайне заинтересованы в сохранении его творческого наследия.
— И в набивании собственных карманов, — еле слышно бормочет Лив, на что Генри только качает головой.
Дженкс расхаживает по залу, только изредка сверяясь с записями и обращаясь исключительно к судье. Поскольку в последние годы популярность Лефевра значительно возросла, его наследники решили провести ревизию оставшихся работ и нашли упоминание о картине «Девушка, которую ты покинул», в свое время принадлежавшую жене художника Софи Лефевр.
Фотография и дневниковые записи подтверждают, что картина была выставлена на всеобщее обозрение в отеле под названием «Красный петух» в Сен-Перроне — городе, оккупированном немцами во время Первой мировой войны.
Установлено, что комендант города, некто Фридрих Хенкен, неоднократно выказывал свое восхищение картиной. «Красный петух» был выбран немцами в качестве места для офицерской столовой. Софи Лефевр открыто выражала недовольство присутствием немцев в их доме.
Она была арестована и увезена в неизвестном направлении в начале 1917 года.
Все сказанное выше наводит на мысль, заявляет Дженкс, о противоправном завладении приглянувшейся коменданту картиной. Однако это, многозначительно говорит он, не единственное предположение в пользу того, что картина была украдена.
Получены свидетельства того, что после Второй мировой войны картина находилась в Берхтесгадене, Германия, в так называемом сборном пункте, где хранились награбленные немцами произведения искусства. Дженкс дважды повторяет слово «награбленные», словно хочет придать еще большую весомость своему заявлению. Здесь, продолжает Дженкс, картина самым таинственным образом становится собственностью американской журналистки Луанны Бейкер, которая провела целый день на сборном пункте и написала об этом статью в американской газете. В ее отчетах содержится упоминание о том, что она получила, так сказать, «подарок» или «сувенир» на память о том дне. Картина висела у нее дома — факт, подтвержденный ее родственниками, — до тех пор, пока десять лет назад не была продана Дэвиду Халстону, который в качестве свадебного подарка преподнес ее своей жене.
Лив это все уже хорошо известно, ей дали возможность ознакомиться с полученными противной стороной доказательствами. Но теперь, когда она слушает историю своей картины, рассказываемую в ходе судебного заседания, ей трудно понять, какое отношение имеет портрет, спокойно висевший на стене ее спальни, к драматическим событиям апокалиптического масштаба.
Она поворачивает голову в сторону скамьи для прессы. Репортеры явно впечатлены, впрочем, так же как и судья. И Лив отрешенно думает, что, если бы от исхода дела не зависело все ее будущее, она тоже, вероятно, была бы впечатлена. На другом конце скамьи, воинственно сложив руки на груди, сидит Пол.
Лив рассеянно смотрит по сторонам, но, неожиданно поймав на себе его взгляд, слегка краснеет и отводит глаза. Он что, собирается присутствовать на каждом заседании? Интересно, а можно ли убить человека в переполненном зале?
Теперь Кристофер Дженкс стоит прямо напротив них.
— Ваша честь, мне искренне жаль миссис Халстон, которая невольно была вовлечена в цепь правонарушений, совершенных на протяжении исторического отрезка времени, что не мешает им тем не менее оставаться правонарушениями. С нашей точки зрения, картина была украдена дважды: сначала из дома Софи Лефевр, а потом — во время Второй мировой — у ее потомков, поскольку была незаконно изъята из пункта сбора и подарена постороннему лицу именно в тот период, когда в Европе царил хаос и мисдиминор [34] просто не регистрировался. Но, согласно Женевской конвенции и существующим законам о реституции, все правонарушения должны получить справедливую правовую оценку. Таким образом, мы стоим на том, что картину следует возвратить законным владельцам, семье Лефевр. Спасибо за внимание.
Лицо Генри остается бесстрастным.
А Лив смотрит в угол зала, где на подставке выставлена репродукция картины «Девушка, которую ты покинул». Флаерти добивался, чтобы Лив сдала картину на хранение, но Генри заверил ее, что она вовсе не обязана этого делать.
И все же Лив слегка нервирует то, что репродукция выставлена здесь, в зале суда. Ей кажется, что девушка на портрете смеется над происходящим действом. В последнее время Лив ловит себя на том, что то и дело ходит в спальню, так как не может наглядеться на портрет. Очень уж велика вероятность того, что она больше никогда его не увидит.
Полдень, кажется, никогда не кончится. Воздух в зале суда спертый и душный из-за центрального отопления. Кристофер Дженкс с видом усталого биолога, препарирующего лягушку, с помощью юридических уловок на корню пресекает их попытку перенести рассмотрение иска. Иногда Лив слышит выражения типа «изменение права собственности» или «неполный провенанс». Судья кашляет и изучает свои записи. Пол что-то шепчет на ухо сидящей рядом женщине, второму директору их компании. А та в ответ улыбается, демонстрируя безупречные мелкие белые зубы.
И вот Кристофер Дженкс начинает читать.
15 января 1917 г.
Сегодня забрали Софи Лефевр. Душераздирающее зрелище. Она как раз спустилась в винный погреб «Красного петуха», когда через площадь прошли двое немцев и, словно преступницу, выволокли ее наружу. Ее сестра, рыдая, умоляла их отпустить Софи, плакала и осиротевшая дочь Лилиан Бетюн; все, кто оказался рядом, громко протестовали, но немцы просто отмахивались от них, точно от назойливых мух. В возникшей суматохе двоих стариков сбили с ног. Господь свидетель, на Страшном суде немцы ответят за все.
Они увезли бедную девушку в грузовике для перевозки скота. Мэр пытался их остановить, но он в эти дни совсем пал духом из-за смерти дочери. Да и вообще, он всегда слишком уж стелился под немцев. Вот почему они и не воспринимали его всерьез. Когда грузовик исчез из виду, мэр вошел в бар «Красного петуха» и громко заявил, что он этого так не оставит. Но никто из нас даже слушать не стал. Ее несчастная сестра Элен рыдала, положив голову на стойку бара, ее брат Орельен как ошпаренный выскочил на улицу, а девочка, которую пригрела Софи, — дочь Лилиан Бетюн, — словно маленькое привидение, застыла в углу.