– Если просто сдвинуть картину, то тайник не откроется, – пояснил Борис, – нужно обязательно нажать на вертикальную полосу под килем каравеллы и повернуть картину в сторону солнца, в этом весь секрет. Поэтому даже при возможном обыске тайник обнаружить практически невозможно.

– Здорово придумано, – согласился Дронго, – наверно, в середине прошлого века спрос на подобные тайники был особенно велик. В Баку, Тбилиси и Ереване работали так называемые «цеховики», подпольные миллионеры, функционирующие в рамках министерств легкой и местной промышленности. Они пользовались тотальным дефицитом и производили нужную для людей продукцию. Соответственно и получали баснословные по тем временам доходы.

– Некоторые были клиентами моего дедушки, – улыбнулся Борис Измайлов, – покупали через него ценности – колье, браслеты, бриллианты. Ему доверяли все. И сотрудники правоохранительных органов, которые знали, что он никогда не будет торговать краденым или сомнительным товаром. И «цеховики», которые приносили товар на экспертизу. Обе стороны точно знали, что он никогда не расскажет о своих связях. И поэтому его все уважали. А потом этим делом занимались мои отец и дядя.

– У вас просто уникальная семья с такими традициями, – кивнул Дронго. – В квартире был только один такой тайник?

– Такой только один. Но было еще несколько мест, о которых никто не знал и где он обычно мог прятать свои ценности. Но мы все посмотрели, там тоже ничего нет. Как видите, на окнах решетки, окна выходят на улицу, а напротив живет председатель нашего сельсовета. Чуть дальше здание новой синагоги, там всегда люди. Сюда залезть чужим просто нереально. Во дворе три собаки, они бы сразу почуяли чужого. Если бы даже каким-то чудом мой дядя мог отлучиться перед смертью из дома, то и тогда сюда никто бы не смог влезть. Это исключено. Значит, алмаз забрал кто-то из самых близких. В спальную комнату вообще был запрещен доступ всем, кроме врача и домработницы.

Дронго взглянул на каравеллу. Конечно, Борис прав. Посторонний человек просто не сумел бы открыть этот тайник и достать алмаз. И тем более войти в этот дом. Но кто тогда его достал и куда он делся?

– Может, откроем еще раз и проверим, – пошутил Дронго, – вдруг там внутри есть еще один тайник?

– Больше ничего нет. И никаких следов. Мы даже хотели пригласить криминалистов, чтобы проверили по отпечаткам пальцев. Но самое смешное, что больше всего здесь именно наших с братом отпечатков. А все остальные, которых я называл, тоже были в доме. И наверняка оставляли отпечатки. Так мы тоже ничего не добьемся.

– Вы все время пытаетесь усложнить мою задачу, – недовольно заметил Дронго.

– Я вас предупреждал, что это почти нереальная задача, – пробормотал Борис, – но нам все равно нужно его найти.

– Мне придется переговорить с каждым из тех, кто указан в вашем списке, – предупредил Дронго, – и, насколько я понял, многие из них живут в Красной Слободе?

– Хуршида с сыном живут в поселке, – вспомнил Борис, – Фатьма тоже живет рядом, через реку. Гулам живет в Новой Кубе, как раз недалеко от моста, по которому мы проезжали. А Фатьма живет у старого моста. Это четверо. Водителя Ису вы уже видели. Пять. Остаются Мильман, с которым вы разговаривали, и Зинур Марчиев, который сегодня вечером сюда приедет. Итого семеро. Одной уже нет в живых. И я думаю, нет, теперь я даже уверен, что ее убил кто-то из этих людей.

– Ваш старший брат еще в Санкт-Петербурге?

– Да, он прилетит только завтра вечером. Если вы думаете, что он прилетел сюда вчера и застрелил Валиду, чтобы забрать у нее алмаз, то точно ошибаетесь. Не забывайте, что у нас сейчас государственные границы с Россией, и, если бы Асиф сюда прилетел, у него в паспорте была бы отметка. Не говоря уже о том, что это легко проверить по списку пассажиров, которые вчера прилетали в Баку из Санкт-Петербурга.

– Между Россией и Азербайджаном действует безвизовый режим, – напомнил Дронго, – и поэтому никаких отметок в паспорте не ставится. А вот насчет списка пассажиров вы правы. Если бы он прилетел, то обязательно бы оказался в этом списке.

– Вы все еще подозреваете кого-то из нас?

– Нет. Но я хочу понять, кто мог убить знакомую вашего дяди. Его садовник, водитель, его домработница, его родственница и ее сын, его бывший помощник. И его врач, который с трудом передвигается в свои восемьдесят лет. Список подозреваемых довольно странный.

– Я понимаю, – согласился Борис, – но только кто-то из них мог забрать алмаз и спрятать его. Чужой бы сюда не вошел. Собаки бы подняли такой шум, что его бы все услышали.

И словно опровергая его мысль, неожиданно скрипнула дверь в спальню. Они обернулись. На пороге стояла незнакомая Дронго женщина. Она испуганно смотрела на него.

Глава 9

– Добрый день, – сразу встрепенулся Борис, – познакомьтесь. Это наша Фатьма-ханум, которая работает в доме. А это господин Дронго. Он старый друг нашей семьи.

Женщине было лет сорок. Миловидное лицо, испуганные глаза, выступающие скулы. Чуть больше или чуть меньше сорока лет. Цветастое темное платье, платок, накинутый на плечи. Фатьма жила на другом берегу и была лезгинкой. Странно, что Борис считал ее достаточно пожилой. Наверно, он знал ее еще тогда, когда приезжал сюда мальчишкой. А она тогда уже была взрослой и самостоятельной девушкой, которая работала санитаркой. Разница в несколько лет, которая была непроходимой пропастью в его детстве, подсознательно осталась в нем на всю жизнь.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дронго.

Она испуганно кивнула. Очевидно, ей не хотелось разговаривать с посторонними. Она взглянула на Бориса.

– Вы будете обедать? – спросила Фатьма.

– Обязательно, – кивнул Измайлов, – ты уже все приготовила?

– Да. Я принесу обед в вашу гостиную. – Она повернулась и вышла из комнаты.

– Собаки не лаяли, – напомнил Дронго, – они ее спокойно пропустили.

– Конечно. Она для них больше чем хозяйка, которой здесь уже давно нет. Валиду собаки не признавали хозяйкой. И Хуршиду, нашу родственницу, почему-то не любили. Хотя понимали, что она своя. Не лаяли, но ворчали. А вот Фатьму они признавали своей безоговорочно. Вот такие умные животные.

– По-моему, все объясняется более прозаически. Она просто их кормит, и они к ней привыкли.

– Возможно, и так, – согласился Измайлов, – но в любом случае они чувствовали в ней настоящую хозяйку.

Дом был большим и похожим на подлинное родовое гнездо. Очевидно, он строился с таким расчетом, чтобы здесь могли проживать все потомки братьев Измайловых. Но так получилось, что после смерти Семена Борисовича в доме стояла гулкая тишина. Дронго подумал, что в подобном доме могут появиться привидения. И обыскать такой дом даже за несколько дней практически невозможно. Внизу, на первом этаже, находились гостиная, большой кабинет, отдельная столовая, примыкающая к кухне, библиотека, в которой были собраны книги и минералы из коллекции еще прадеда нынешних владельцев дома – Ибрагима Измайлова. Он и построил этот монументальный дом, больше напоминающий небольшой замок, чем обычный домик сельского жителя. Впрочем, в Красной Слободе было много таких домов. Их разрешали строить в начале прошлого века и в двадцатые годы, еще до того как в стране стали вводить строгие нормы метража и отводить шесть соток на строительство.