– Лена, ты скоро наконец?
Лена распахнула дверь и вышла навстречу. Банальное сравнение, но она действительно была свежа, как утренняя роза. Ее волнистые русые волосы струились по плечам, раскрасневшееся то ли от смущения, то ли от горячего воздуха фена лицо казалось таким чистым, таким юным, что я невольно подумала:
«Зачем он, остолоп, таскает с собой эту старую фотографию?»
Валерий мельком взглянул на нее и снова отошел к окну.
– Вон Серж подъехал!
Лена промолчала и покраснела еще больше. Валерий ничего не заметил, он двинулся к дверям.
– Возьми мою куртку! – напомнила я. И Лена без стеснения открыла шкаф.
Валерий, нахмурившись, взглянул в мою сторону.
– Это что, ее куртка?
Лена смутилась:
– Ну, да, а что? Мы же подруги.
Он выхватил куртку у Ленки из рук.
– Никогда не бери чужие вещи. Одевай то, что у тебя есть.
Я не могла упустить момент, чтобы его не уесть:
– По-русски грамматически правильно говорить о себе – не «одевай», а «надевай».
Ленка неуверенно сказала:
– Но мне не хочется надевать этот старый кардиган…
– Ничего. Куртку я куплю тебе сам!
Лена взглянула на меня. Я из кровати пожала плечами. Она секунду подумала, потом решительно надела кардиган и вышла из номера. Валерий, не попрощавшись, потопал за ней. Я встала, закрыла за ними дверь и открыла окно. Мне хотелось, чтобы утренний воздух выветрил из нашей комнаты его запах. Я увидела из окна, как Лену и Валерия встретил симпатичный молодой человек, все вместе они уселись в красивую машину и уехали.
А что сегодня буду делать я? Голова была пустая, как чугунная бочка. Я помахала руками перед своим лицом, чтобы забыть Валерия, его невесту, Ленку и Мари. Мне хотелось разобраться с африканскими бусами, но память отказывалась уже вспоминать. Я не могла сосредоточиться ни на чем. Я посмотрела на часы – почти семь. Я решила поспать еще самую малость и стала закрывать окно. И вдруг с улицы кто-то крикнул:
– Здравствуйте, Таня!
Я высунулась из окна и увидела внизу Михаэля. Над улицей светлело небо, превращаясь из серого в голубое, а вдали на бульварах уже просыпалась жизнь.
– Можно к вам зайти?
Михаэль, в отличие от Валерия, не был мне неприятен. Я пожала плечами.
– Я сейчас поднимусь!
Я закрыла окно и повернулась лицом в комнату. Какой беспорядок! Кровати не заправлены, на стульях одежда… Я сама не причесана и в трусах…
Я натянула джинсы и босая пошлепала к двери. Сколько раз уже за это утро в нее стучали! Чтобы еще не стал стучать и Михаэль, я сама открыла дверь, не дожидаясь, пока подойдет. Вернулась в номер и села на постели, скрестив ноги, как будто занимаюсь йогой. Его почему-то долго не было. Я уже устала сидеть в этой позе. Михаэль постучал не в дверь, а об косяк. Я фыркнула.
– Входите!
Михаэль вошел с букетом ромашек.
– Это вам.
Я остолбенела. Я даже не могла вспомнить, кто мне когда дарил цветы? Мой друг, вот уж точно, не дарил никогда. Но вот когда-то раньше… В памяти возникло: я в пионерском лагере. Моя кровать вдоль окна под шерстяным зеленым одеялом. На окне стоит стеклянная банка, а в ней колокольчики и ромашки.
– Я к вам приходил и вчера, и позавчера, – доложил Михаэль, – но вас не было.
Я по-прежнему сидела в позе йога. Наверное, со стороны это выглядело забавно, если не нелепо.
Он огляделся по сторонам, поискав глазами, куда можно поставить цветы.
На столике стоял пустой стеклянный кувшин.
– Вон туда!
Я слезла с кровати, взяла кувшин, чтобы налить в него воды. Он опустил ромашки. Это действительно было очень красиво – крупные ромашки с яркими вытянутыми листочками и желтой серединкой.
– Вы уже завтракали? – Я не могла найти место для букета. Мне хотелось, чтобы он стоял в комнате как бы для всех и в то же время для меня одной.
Он ответил:
– Я хотел позавтракать с вами. Пойдемте вниз?
Я вспомнила о ноге.
– Не знаю, что надеть. Натерла ногу. – Я никогда не сказала бы так ЕМУ. Если бы он сказал: «Пойдем, позавтракаем вместе», – я молча вставила бы ногу в испанский сапог. И он ничего бы не узнал о моей боли.
– Давайте я посмотрю!
– Вы что, врач?
– Ну, да. Ветеринарный.
Я засмеялась. Наверное, это кстати. Я ведь в последнее время ощущала себя кем-то вроде животного.
Я села на постели, вытянула ногу.
Он осмотрел мою пятку.
– Не двигайтесь с места! Я сбегаю в аптеку. Куплю мазь и лейкопластырь.
– Ну, что вы… – я была смущена. Все-таки неудобно… Но он был уже у двери.
– Никуда не уходите!
– Но можно я пока приму душ?
Он ответил с типично врачебными интонациями:
– Можно! Но дверь не запирайте и пятку не мочите!
Дверь за ним закрылась.
И неужели это я сейчас кокетничала? Танька, ты говорила, что меня любишь? – Я будто услышала голос с небес.
Люблю. Люблю все лживые отговорки, пустые обещания, обидные слова… Еще люблю.
Я прошла в душ.
Танька, тебя что, купил этот немецкий увалень букетиком завалящих ромашек? Ты еще узнай, где он так чисто научился говорить по-русски?
Ленка раскидала свой шампунь, мочалку и мыло. Я собрала это все в пакет, повесила за веревочку на ручку крана.
Ты никогда бы не пошел в аптеку за мазью для меня, сказала я мысленно и отгородилась от зеркала занавеской.
* * *
Серж Валли встретил Лену и Валерия обычной для него улыбкой. Конечно, Лена не думала, что он будет рассказывать Валерию об их прогулке, но все-таки ей было тревожно – как-то они встретятся? И еще ее волновало, как она приедет к Сержу домой, увидит его жену и детей. В общем, состояние Лены было неспокойным. Валерий был мрачен и только из вежливости старался казаться веселым.
– У тебя все в порядке? – спросила его Лена, когда они сели вместе в машину на заднее сиденье.
– Естественно, – снисходительно бросил Валерий. И только Серж, не подавая виду, все так же улыбался им в зеркало.
Они выехали из Парижа и поехали по дороге на Орлеан. Лене все было в новинку. Серж иногда что-то говорил, обращаясь к ним, она почти ничего не понимала из-за шума дороги, но согласно улыбалась, весело кивая. В конце концов, ее везут в гости, почему она должна быть невежливой?
Когда они выехали на скоростную восьмиполосную трассу, ветер налетел на них и стал бешено трепать ее волосы.