Уэйкфилд».
— Ах, Макс, — прошептала Оливия, глядя на него полными слез глазами.
— Мой дядя никогда со мной не разговаривает. — Макс смотрел на письмо в явном недоумении. — Он никогда не присылает мне писем. — Макс сглотнул. — Как странно, что именно тогда, когда я впервые за несколько месяцев говорю о нем, я в первый раз за много лет получаю от него письмо.
Наконец Оливия спросила:
— Для тебя это неожиданность?
— Он всегда был очень здоровым человеком. Я полагал, что он будет жить вечно или по крайней мере очень долго. Я не удивился бы, если бы он пережил меня.
— Мне очень жаль, — пробормотала она.
Макс не отрывал взгляда от письма. Судя по наморщенному лбу и крепко сжатым губам, он был расстроен.
— Я должен ехать немедленно. Прямо сегодня.
— Конечно, должен.
Оливия вдруг почувствовала себя несчастной, она не хотела, чтобы он уезжал. Но это был чистейший эгоизм, ведь дядя Макса умирает. Скоро Макс станет герцогом. Это письмо может перевернуть всю его жизнь.
— Мне придется покинуть тебя.
Оливия кивнула, от слов Макса у нее встал ком в горле, и она не смогла выговорить ни слова.
Все кончено. Она знала, что это когда-нибудь кончится, и думала, что готова к этому. Но сейчас, когда он должен покинуть Стрэтфорд-Хаус, Оливия почувствовала, что ее сердце вот-вот разобьется на миллион осколков.
Макс очень ясно дал ей понять, что не намерен когда-либо жениться. Но даже если он изменит свое решение, он никогда не выберет такую, как Оливия. Многие полагали, что Серена вышла замуж за человека, занимавшего более высокое положение в обществе, — за графа. А Макс станет герцогом. У него появятся новые, скорее всего обременительные обязанности, не говоря уже о том, что от него будут ждать гораздо большего, чем сейчас.
Оливия — никто. Но она не будет его официальной любовницей, поэтому их отношения останутся простой скоротечной романтической связью. Мимолетной забавой в его в остальном возвышенном и деловом мире. Просто воспоминанием. Таким же, каким Макс останется для нее.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
Макс привлек Оливию к себе и сжал в объятиях.
— Но ты должен. Я знаю, что ты должен.
— Да, я должен.
Он провел губами по ее рту: сначала нежно, потом более настойчиво. Когда она заметила, что Макс начинает расстегивать брюки, внутри ее все напряглось. Появилось непреодолимое желание, к которому Оливия уже начала привыкать.
Его пальцы скользнули по ее бедру, потом ниже. Он поднял ее ногу и, прежде чем она успела опомниться, оказался внутри ее.
Оливия вздрогнула, но Макс не остановился. Наоборот, он вошел так глубоко, что ей казалось, будто он дотронулся до самой ее души.
Она обхватила его за плечи и прижала к своему животу, в то время как Макс не останавливался ни на секунду. Он двигался резко и жестко, но Оливию это приводило в экстаз. Выгнув спину ему навстречу, она прошептала:
— Да, Макс. Еще. Еще. Прошу тебя.
Через несколько мгновений ее сотрясли спазмы. Они начались в самом низу живота и распространялись все выше. Волна экстаза охватила Оливию. Невероятный оргазм захлестнул все ее тело. Она почти перестала дышать, не могла произнести ни звука, целиком отдавшись этим ощущениям. Оливия не боялась упасть или потерять сознание: Макс крепко ее держит. Защищает. Любит.
Сознание возвращалось медленно, и Оливия глубоко вздохнула. Только тогда она поняла, что Макс отодвинулся.
Она взглянула на него, и ее глаза наполнились слезами.
Макс склонился над ней и смотрел на Оливию с нежностью.
— Ты?.. — спросила она.
— Да.
— Я не… Это было…
— Я знаю. Для меня тоже. Я чуть было не успел вовремя остановиться. — Потом на его лице появилось выражение обеспокоенности, и Макс нахмурился. — Ты дашь мне знать… если что-нибудь вдруг случится, дашь знать?
Оливия обняла его еще крепче.
— Конечно.
Они еще долго лежали, обнявшись, и молчали. На Оливию вдруг навалился сон, но она знала по опыту, как опасно засыпать в объятиях Макса. Оливия обычно расслаблялась, и кончалось тем, что Макс, воспользовавшись этим, снова относил ее в спальню.
Но сейчас уже день, и кто-нибудь может войти. Смитсон ожидает ее вызова. Кто-то может зайти, чтобы вымыть ванну.
Ну и что? Какое это имеет значение? Главное — Макс рядом и обнимает ее.
Оливия заснула.
А когда проснулась, спустя несколько часов, его уже не было. На подушке лежала записка.
«Мне было жалко тебя будить. Я буду очень по тебе скучать. Напишешь мне?
М.».
Лондон в январе был холодным, грязным и мрачным. Макс понимал, почему аристократия предпочитала сбегать из города в это время года. Деревня отличалась покоем и суровой красотой, чего был лишен Лондон.
К сожалению, у Макса не было другого выбора, кроме как остаться в Лондоне на всю зиму. Дядя умер две недели назад и оставил Максу бесконечное число все возможных дел. Если бы Макс не чувствовал какую-никакую, но все же гордость за свой титул и необходимость соответствовать ему, он бросил бы все и помчался бы обратно в Суссекс к Оливии.
Но Макс не мог этого сделать. Хотя бы из чувства уважения к своим кузенам, которые могли бы стать герцогами Уэйкфилд и лучше бы соответствовали этому титулу, чем он. Макс не мог подвести их.
Так что он по мере сил старался выполнить свой долг. Его дядя до самого конца оставался холодным и желчным, но все же поступил так, как обещал, перед смертью посвятив Макса в свои личные дела. Несмотря на свою нелюбовь к этому человеку, Макс похоронил дядю с почестями, полагающимися тому по статусу герцога. Он надеялся, что старый герцог воссоединился со своей женой и детьми, забыв свою жестокую, печальную жизнь и свою горечь.
Макс управлял делами дяди, отвечал на официальную корреспонденцию, встречался с политическими лидерами и занимался недвижимостью, которая начала приходить в упадок в связи с болезнью дяди. Он зарылся в огромном количестве работы, связанной с получением титула, но не проходило дня, чтобы он не вспомнил об Оливии. Макс писал ей письма, а если среди кучи других, приходивших на его имя, он находил письмо от нее, Макс всегда открывал его первым.
Он скучал по ней. Им уже начинала овладевать мысль, которая постепенно принимала определенные очертания. Не сразу, но все же Макс начал отказываться от своего давнишнего убеждения никогда не жениться. Оливия доказала ему, что он не похож на своего отца и никогда не станет таким, как он. Когда он был с Оливией, у него никогда не возникали мысли о предательстве или насилии. Он был ей предан. И всегда будет.