— Салли, ваша светлость.
— С Салли?
— Конечно. Иди. Я буду ждать тебя здесь.
Макс подошел к буфету, вынул пробку из графина с бренди и плеснул порядочную порцию в чашку с молоком.
— Вот, выпей молоко. — И добавил: — И немного бренди.
— Пахнет так, будто здесь не так уж и немного.
Ему было необходимо к ней прикоснуться, установить с ней связь, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Макс приложил ладонь к ее теплой щеке и произнес:
— Я очень скоро вернусь. Пошли за мной, если тебе что-нибудь понадобится.
— Хорошо. — Оливия улыбнулась, но опять одними губами. — Но мне ничего не нужно.
Он кивнул и вышел. Почти бегом Макс поднялся по лестнице в свою спальню и выбрал в своем гардеробе вещи, чтобы переодеться. Обернувшись, он увидел стоявшего на пороге Гарднера в накрахмаленной белой ночной рубашке и белом ночном колпаке. На первом месте у Гарднера всегда была его одежда.
— Добро пожаловать домой, сэр. Но я советую вам не надевать эти вещи. Они мятые и будут плохо смотреться.
Макс бросил одежду на кровать.
Гарднер кинулся спасать вещи, а Макс снял с себя пропотевшую и окровавленную одежду и, подойдя к умывальнику, быстро обтер тело губкой. Гарднер рассматривал мятые брюки Макса, бормоча, что он не сможет появиться на людях, если его хозяин выйдет в таком виде на улицу, даже ночью.
— А как насчет одежды, в которой я пришел? — с насмешкой в голосе спросил Макс.
Отвращение отразилось на лице Гарднера.
— Все, конечно, поймут, что я не имею никакого отношения к ее непрезентабельному виду. Я ее немедленно сожгу.
— Да уж пожалуйста.
Макс плеснул себе в лицо холодной воды, а после этого Гарднеру пришлось брить многодневную щетину.
И хоть к тому времени, как он снова спустился вниз (сопровождаемый трепетным Гарднером), прошло менее четверти часа, но на часах уже было два часа ночи.
Макс отослал было заупрямившегося Гарднера спать и вошел к Оливии.
Она сидела в той же позе, в которой он ее оставил. В руках Оливия держала полотенце, которым стирала с лица слишком яркую, безвкусную косметику, которую горничная нанесла по требованию Фенвика.
Макс велел заложить его карету и сел рядом с Оливией. Ее лицо было испачкано румянами и помадой до самого подбородка.
— Могу я помочь?
Она протянула ему влажное полотенце.
Закончив, Макс провел большим пальцем по ее мягким и теплым губам. Вожделение окатило его волной. Как бы ему хотелось уложить ее в постель, обвить ее своим телом, подарить ей нежную любовь, а потом держать ее в объятиях остаток ночи.
Но Оливия очень хотела вернуться к леди Стрэтфорд, и это было понятно. Графиня наверняка сообщила всему городу, что ее компаньонка пропала.
— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась, — пробормотал Макс.
— Я… — Она отвела взгляд. — Я не могу.
— Ты хочешь ехать прямо сейчас?
— Да. Мы должны.
— А ты сможешь идти?
— Да.
Макс помог ей встать, поплотнее укутал ее в одеяло и повел к выходу, где их уже ждала карета.
Дом графини Стрэтфорд был всего в нескольких минутах езды. Оливия молча сидела рядом с Максом, а он лихорадочно думал, как просить у нее прощения за дурацкое пари, которое заключил с Фенвиком.
Взяв ее руки в свои, он принялся их нежно и благоговейно целовать.
— Это пари, Оливия, было глупостью. Оно ничего не значило и не имеет отношения к тому, что я чувствую к тебе сейчас.
Оливия отвернулась к окну. Карета замедлила ход.
— В доме горит свет, — заметила она.
Действительно, во всех окнах горел свет.
Макс обошел карету и, открыв дверцу, подхватил Оливию на руки.
— Я могу идти сама.
— На тебе нет туфель. — Он увидел кончики босых пальцев под одеялом и вдруг понял, что она прошла босой по обледеневшей мостовой, чтобы сесть в карету. — Я донесу тебя и обещаю, что тут же опущу тебя, когда под ногами будет чистый пол.
Вздохнув, Оливия подчинилась. Как только Макс постучал в дверь, ему сразу же открыли.
— Мисс Донован! — в изумлении воскликнул дворецкий и буквально втянул Макса с Оливией на руках в дом. — Заходите, заходите.
Макс опустил Оливию на пол и вдруг услышал душераздирающий женский вопль:
— Оливия!
Навстречу им бежала ее сестра Феба. Потом из гостиной выскочили Стрэтфорд и Мег, его мать, капитан Лэнгли и Себастьян Харпер.
Первой добежала Феба. Она обняла сестру и разразилась слезами.
— О Боже, Оливия! Как мы волновались. Я думала, что больше никогда тебя не увижу.
Все окружили Оливию. Несколько мгновений царил невообразимый гвалт: родственники забросали Оливию вопросами, но она не могла вставить даже слово. Максу хотелось оградить ее, но он напомнил себе, что это ее родня и они не могут причинить ей вреда. Оливия выглядела усталой, казалось, что она вот-вот упадет, но она отвечала на объятия, а на Макса не обращала никакого внимания.
— Боже мой, Боже мой, — все повторяла старая графиня, гладя Оливию по голове. — Мы так за тебя беспокоились. Похитить из театра! Подумать только! Ничего худшего в истории мира еще не случалось.
«Каким образом ее семья так быстро собралась в Лондоне?» — недоумевал Макс. Графиня, видимо, послала за ними сразу же, как Оливия пропала, и они примчались в город.
Женщины обнимали и целовали Оливию, ужасались при имени лорда Фенвика.
Они, конечно, знали, какой негодяй этот Фенвик, думал Макс. Ведь это Джессика обнаружила жестокое обращение Фенвика со своей женой.
Взгляд Стрэтфорда упал на Макса, и его лицо посуровело.
— Пойдем со мной, Уэйкфилд.
Они отошли в конец коридора.
— Постарайся убедить меня, что ты не имеешь никакого отношения к похищению Оливии, иначе ты пожалеешь о своем знакомстве с Донованами, — произнес Стрэтфорд.
— Ради Бога, Стрэтфорд. Я не имел к этому никакого отношения. Лорд Фенвик похитил нас обоих. Этот человек лишился рассудка.
Стрэтфорд прищурился:
— Лэнгли написал нам, что Фенвик нанял шпиона среди наших домочадцев, чтобы следить за тобой и Оливией, но какого черта ему понадобилось вас похищать?
Не вижу смысла.
— Он меня ненавидит с давних времен. Он похитил Оливию, чтобы добраться до меня. И мне очень жаль, что она оказалась замешанной в этом.
— Он причинил ей боль?
— Достаточно, чтобы я убил этого мерзавца, как только я его встречу.