– Я не хотел вас напугать, простите. Маме нужна лаврушка.
– Сейчас. – Людмила метнулась в кухню и обратно, подала пакетик.
Его протянутая навстречу ладонь вдруг сомкнулась у нее на запястье.
– Через порог не передают, – сказал Игорь, делая шаг вперед. Он оказался так близко, что Людмила ощутила запах его туалетной воды – горьковатый цитрусовый аромат, – склонив голову, он коснулся губами ее запястья, забрал из разжавшихся пальцев пакетик и вышел, закрыв за собой дверь.
Из состояния глубокого ступора Людмилу вывел голос Натальи:
– Эй, подруга, очнись. Черт, я смотрю, у тебя тут жизнь бьет ключом. Рассказывай, а то я сейчас описаюсь от удивления.
Пока Люда рассказывала, подружки прикончили бутылку шампанского и почти полную бутылку мартини. Порядком захмелев, обе хихикали, вспоминая визит Игоря за лаврушкой.
– Да-а, Милка, ну ты дала. – Наталья вытянулась на кровати.
Люда сидела на краешке, плоховато соображая, но чувствуя, что подруга целиком и полностью одобряет все ее действия.
– Нет, правда, ты молодец. Я от тебя такой прыти не ожидала – такая ты в последнее время стала… пушистая. А тут… ну просто Пеппи Длинныйчулок. Так что ты была права – на фиг тебе Петр? Найдешь себе какого-нибудь бизнесмена… Богатого!
– Был уже один, ты забыла? – усмехнувшись, спросила подруга.
– Кто? – Наташка хлопала глазами.
– Да Сева же!
– Черт… и правда. Ну и ладно! Тогда, тогда – политика! А что? Хочешь депутата? Нет? Ну и ладно… – Наталья осушила бокал и продолжала: – И мордашку тебе классно расписали. Может, мне тоже что-нибудь себе нарисовать?
– Тебе-то зачем? Брови вон свои – черные. И губы – никакая помада не нужна.
– Ara, губищи у меня – как у негра. – Наташка засмеялась. – Нет, я не про лицо. Может, розочку на каком-нибудь интересном месте.
– А муж что скажет?
– Муж – объелся груш. Известно что. Скажет: сдвинулась ты, мать, на старости лет. И пойдет практиканток щупать.
– Да ну, перестань. Сережка тебя любит, и не нужны ему практикантки… И ты забыла о нашем решении – мы с тобой еще очень даже молодые.
– Да уж. Как наш замглавного подъезжать начнет, пожалеешь, что не кривая, не косая и не старая.
– Достал?
– Ох, не то слово. Ну почему – чем меньше мужик, тем его больше тянет на такую версту коломенскую, как я?
– Скажешь тоже – «верста». Да ты у нас почти модель! Ноги у тебя – небось все практикантки завидуют.
– Да-а, ноги у меня ничего, – протянула Наталья. Молдаванка (с цыганскими корнями) по материнской линии, она унаследовала от родительницы южную яркость глаз, густые волосы, черные брови и смуглую кожу. А от отца – потомственного металлурга – рост метр восемьдесят и некоторую угловатость. Она родила двоих детей, но живот и ноги оставались упругими и золотились ровной, как у отроковицы, кожей. – Ох, Милка, давай спать. Я после дежурства устала. Хорошо у тебя – тихо. Мои бы сейчас прибежали – мама, почитай, мама, что на ужин, мама, где мои чистые носки…
– Как Сережка тебя отпустил?
– Нормально. Я на следующей неделе обещала его с приятелями на выходные на охоту пустить. Так что пусть отрабатывает. – Скоро Наталья заснула, а Людмила, которую мутило от выпитого и съеденного, все сидела и думала.
Мысли ее бессвязно перескакивали с одного предмета на другой. Как хорошо, что Наташка приехала. Так странно – они совсем разные, а вот столько лет подруги… Интересно, как там Сева. Чудно не знать о нем ничегошеньки, словно он уехал далеко-далеко. Хотя он живет в этом же городе. Ходит по тем же улицам. И увидеть его ничего не стоит – просто подъехать к офису. Почему ей раньше не пришло это в голову? И с пьяной откровенностью она ответила себе: «Потому что я не хочу его видеть. Эта страница перевернута. И ужасно интересно, что же будет дальше. Ой, а ведь и правда… Мне больше не страшно и не тоскливо – мне просто ужасно интересно… Игорек такой милый. Нет, это слово совершенно к нему не подходит. Славный. Симпатичный. Интересно, что это был за одеколон? Или туалетная вода? Очень сексуальный запах и очень идет к его молодому телу… Ох, опять меня куда-то понесло. Надо лечь аккуратненько, чтобы голова не закружилась, и заснуть, а то мысли глупые в голову лезут…»
Утром подружки пили кофе и обсуждали будущее Людмилы.
– Жаль, конечно, что ты не хочешь попробовать врачом, – говорила Наталья, – наш козлик мечтает открыть платный кабинет, часть народа уйдет туда. Тебя бы взяли в отделение – врачей и так не хватает. Пошла бы на курсы повышения. Ну хоть на УЗИ. Я бы тебя поднатаскала. И чего ты боишься, тебя же в операционную не поставят.
– Нет-нет. Об этом не может быть и речи. Ты не понимаешь: врачом я была год – один год – да как давно! Это опасно – я никогда не возьму на себя такую ответственность…
– Слушай! – Наталью осенило. – Кабинет! Если есть платный кабинет, там же кто-то должен быть – ну, секретарь, администратор, регистратор – учет вести, на телефоне сидеть, деньги брать.
– Да, это неплохая мысль! Но, – Людмила нахмурилась, – может, твой замглавного и не захочет меня брать. У него может быть своя протеже.
– А может, и нет. Я поговорю с ним… Слушай! Поехали сегодня со мной. Он все равно захочет на тебя посмотреть.
– А если он скажет «нет»?
– Тогда ты будешь знать наверняка, что в этом месте ловить нечего.
Людмила задумалась. Идея была заманчивая. Деньги, даже небольшие, были бы очень кстати. Ездить недалеко – две остановки на метро, а там пять минут пешочком. Вариант, похоже, неплохой. А может, и замечательный.
Оставшееся до обеда время подруги приводили себя в порядок и сплетничали. Наталью поразила индифферентность Людмилы по отношению к Севе и сопернице-разлучнице.
– Как ты можешь так спокойно к этому относиться – не понимаю. Я бы глаза выцарапала. Обоим… Бантиком бы ему кое-что завязала… И увидеть его не хочешь?
– Да мы и так увидимся. Ведь нам, наверное, надо развестись.
– Что-то он с этим не торопится.
– Да и ладно. Какая разница-то. – И к собственному удивлению, поняла, что ей и правда не к спеху. Пусть сам придет, когда понадобится. Что до раздела имущества, то, по зрелом размышлении, Людмила решила согласиться на квартиру. Сева был далеко не дурак и в отношении денег всегда очень аккуратен и щепетилен. И разбрасываться не любил. Поэтому она поняла, что он наверняка обезопасил себя с этой стороны и никаких денег она больше не получит, не говоря уж об акциях и прочем. Это во-первых. А во-вторых, где-то внутри скреблась мыслишка, коготками цепляя уязвленную женскую гордость: «Я докажу, что и без тебя проживу. И не пропаду. Я вам всем докажу…»
Замглавврача оказался именно таким, каким Люда представляла его по рассказам Наташки: небольшого роста, рыхлый, лысоватый, но не старый и очень шустрый. Он молча разглядывал Люду, пока Наташка излагала ему краткую версию подружкиной биографии.