Она перевела дыхание, только оказавшись в вестибюле. По сравнению с их прошлым визитом сегодня людей тут было намного больше. За стойкой охранника сидел незнакомый парень. Он мазнул по их лицам равнодушным взглядом и отвернулся.
— Нам туда. — Макс указал на широкую лестницу. — Кабинет твоего ненаглядного профессора на третьем этаже.
У кабинета была очередь. Люди сидели в креслах, переговаривались вполголоса, словно боялись потревожить светило. А может, и боялись. Наверное, для большинства из них он, так же как и для Лизы, был воплощением последней надежды. Недавние ее страхи ушли на задний план, пропуская на передовую новые.
Что скажет доктор? Есть ли у нее надежда на выздоровление? Можно ли что-нибудь сделать с ее проклятой афазией или ей так и оставаться немой до конца своих дней? Лиза подумала, что «конец дней» для нее может наступить очень скоро, и сникла окончательно.
Легостаев молчал, нервно крутил в пальцах ключи от машины. Он оживился только однажды, когда зазвонил его мобильный. Не оживился даже, а, кажется, испугался, потом глянул на определитель номера и успокоился, сказал:
— Я отойду на минутку.
Он вернулся минут через пять, еще более мрачный, чем прежде. Еще через двадцать минут Лизу вызвали на прием.
Она представляла себе профессора Полянского совсем иначе. Для профессора этот молодой, привлекательный мужчина выглядел как-то не слишком… солидно. Хотя, возможно, это всего лишь предубеждение, расхожее мнение, что профессор должен быть дряхлым седовласым старцем в очках и с бородой. А если профессор молод, хорош собой и ходит в джинсах, то это уже аномалия.
Судя по выражению лица Макса, Легостаев думал точно так же. Во всяком случае, ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями и начать говорить. Он выложил на стол перед Полянским копии Лизиных медицинских обследований. Ей очень повезло, что дома сохранились копии, потому что привезенные с собой оригиналы остались в том страшном особнячке. Документы переслала по факсу Ленка пару дней назад.
— Вот, гм… господин профессор, у нас такая проблема. — Легостаев бросил быстрый взгляд на Лизу, словно она могла ему помочь в разъяснении сути проблемы. Она в ответ лишь виновато улыбнулась — из нее еще тот помощник.
Несколько минут профессор молча изучал документы, изредка поглядывал на Лизу. А она от волнения была уже в предобморочном состоянии, вцепилась в подлокотники кресла, борясь с подступающей тошнотой. Девушка даже не сразу поняла, что к ней обращаются, пришла в себя только тогда, когда Макс больно сжал ее локоть.
— Давайте-ка, Елизавета, я вас осмотрю. — Доктор взял в руки неврологический молоточек.
Осмотр ничем не отличался от десятка предыдущих осмотров. Странно, она полагала, что у профессоров какие-то особенные методы.
Наконец Полянский спрятал молоточек в карман халата, удовлетворенно кивнул, проводил Лизу до кресла, сам уселся за стол.
— Думаю, у меня для вас хорошие новости, — сказал он и улыбнулся. — Если верить данным инструментальных обследований, а у меня нет оснований им не верить, в неврологическом плане вы совершенно здоровы. Ну, почти здоровы, легкий астенический синдром не в счет. Понимаете, Лиза, афазия — это не тот диагноз, который ставится на пустом месте, с бухты-барахты. Для возникновения афазии должны иметься очень веские предпосылки, должны наличествовать органические изменения в головном мозге, а я не вижу никакой патологии, — профессор развел руками. — Это, конечно, предварительное заключение, для окончательного диагноза можно пройти более детальное обследование, но, думаю, результаты будут те же.
Лиза беспомощно посмотрела на Макса.
— Доктор, а почему в таком случае она не может говорить? — спросил тот.
Профессор по-мальчишески взъерошил русые волосы, сказал задумчиво:
— Подозреваю, что причина вашей немоты — чисто психологическая. Вы пережили сильнейший стресс. Это могло отразиться на вашей психике. Немота может быть своего рода защитным механизмом.
— И что же ей теперь делать? — нетерпеливо спросил Макс.
— Ну, во-первых, время — лучший лекарь. Во-вторых, не помешает консультация грамотного психотерапевта. Признаюсь, в этом вопросе я полный профан, но могу посоветовать несколько очень хороших специалистов, если…
— А в-третьих? — перебил его Макс.
— А в-третьих, речь может вернуться к девушке внезапно, в том случае, если она окажется в какой-нибудь экстремальной ситуации.
При этих словах Лиза горько усмехнулась. За последний месяц экстремальных ситуаций в ее жизни было хоть отбавляй! Покушение на убийство — чем тебе не экстремальная ситуация? Да, похоже, профессор ей ничем не помог…
— А что может сделать психотерапевт? — спросил Макс.
— Психотерапевт может сотворить чудо. — Полянский ободряюще улыбнулся Лизе. — Не волнуйтесь, у вас все будет хорошо. Было бы намного хуже, если бы я нашел у вас неврологическую патологию…
— Шарлатан! — проворчал Макс, выходя из профессорского кабинета. — Экстремальные ситуации ему подавай! Да у нас вся жизнь — сплошной экстрим. — Он сердито покосился на Лизу. — Не раскисай. Сейчас мы еще в одно место съездим.
Она больше никуда не хотела. Она хотела поскорее домой, обратно в свою маленькую квартирку, к своему ноутбуку, к рукописям Ивана Семеновича, к подружке Ленке. В их городе нет «грамотного психотерапевта», а на московского корифея у нее не хватит денег. Значит, прощай, надежда, здравствуй, афазия…
Девушка шла за Максом, ничего не видя вокруг, ни о чем не думая, больше ничего не страшась.
— Садись в машину, я сейчас, — бросил Макс, доставая из кармана мобильный.
Он разговаривал недолго, но лицо его при этом было таким напряженным, что Лиза заметила это, даже находясь в своем нынешнем полуоглушенном состоянии. У Макса Легостаева были какие-то серьезные проблемы, и она сомневалась, что эти проблемы связаны с их визитом к Полянскому.
— Поехали, — сказал Макс, усаживаясь за руль и неискренне улыбаясь в ответ на вопросительный взгляд Лизы. — Мне нужно срочно кое с кем увидеться. Ты же не возражаешь?
Она не возражала. Она училась примиряться с обстоятельствами. Смирение — вот ее новая добродетель.
Знакомый Макса жил за городом. Они потратили полтора часа на дорогу, и все это время с лица Легостаева не сходило напряженно-выжидательное выражение. Лиза видела, как нервно перекатываются желваки под его модной трехдневной щетиной. У него был вид человека, готовящегося к бою или… к предательству.
«Почему к предательству? — одернула она себя. — Он просто волнуется. Ему есть из-за чего волноваться. У него на шее висит тяжкий груз по имени Лиза Тихомирова…»
Коттеджный поселок располагался в сказочно красивом месте. Лиза даже представить не могла, что в ближнем Подмосковье до сих пор можно встретить такое. Закованная в лед речушка. Вековые сосны с янтарно-желтыми стволами и заснеженными кронами. Дома под яркими черепичными крышами, наверное, немаленькие, но в свете окружающей их красоты казавшиеся игрушечными. На какое-то время девушка даже забыла о своих терзаниях, увлеклась открывшимся взгляду пейзажем.