Это было единственное, что меня в тот миг остановило. Такая вот ужасная история.
Владимир Николаевич Турбин ехал однажды в поезде и разговорился в купе с неким гражданином. Гражданин оказался донецким шахтером. Турбин на вопрос о своей профессии застенчиво объяснил, что он филолог, кандидат наук, доцент, литературовед. То есть специалист по литературе.
Шахтер радостно вскричал:
– Давно хотел с таким человеком познакомиться! Я больше всего на свете люблю литературу, собираю библиотеку! А серьезно поговорить не с кем. Вот скажите, товарищ доцент, вот что вы мне скажете про книгу «Наследники эмира»? А также про роман «Следы теряются в тайге»? И особенно про повесть «Битва над пропастью»?
Турбин сказал, что он первый раз слышит про такие книги.
– Ну, понятно, – сказал шахтер. – Книг очень много издается, за всем уследить и все прочитать невозможно… просто чисто физически… да… Ну, хорошо. А вот недавно я прочитал роман «Беркут против Кондора». И еще «Тайна старого поместья», в трех томах. И «Не верь улыбке кобры». И, конечно, «Сын полковника Федосова», недавно вышла. Это продолжение «Полковника Федосова», читали? Или хотя бы слышали?
– Нет, к сожалению, – сказал Турбин.
– Не может быть! – сказал шахтер. – А хотя бы «Смерть на закате» читали? Тоже нет? А «Молоко скиснет завтра»?.. Ну, вы, конечно, извините, но как же вы работаете литературоведом? Если вы книжек не читаете? И даже не слышали про них!
Надо помнить три вещи.
Первая. Так называемая серьезная, она же немассовая или, если кому больше нравится, фундаментальная, литература составляет 3 (в скобках прописью – три) процента от всего, что издается под общим грифом «беллетристика».
Вторая. 95 процентов книг издается один раз (или, если угодно, не переиздается).
Третья. 67 процентов названий книг, хранящихся в любой большой национальной библиотеке, не востребуются читателями ни разу за всю историю существования данной библиотеки.У Всеволода Кочетова была возлюбленная, женщина маленькая, худенькая, смуглая, черноволосая. Ему захотелось поведать людям о своей тайной жизни. И в романе «Чего же ты хочешь» он написал о любви писателя Булатова (это автопортрет) и переводчицы по имени Ия. Чтобы никто не догадался, эта Ия в романе была высокая, полная, розовая, рыжеватая. Злая жена Булатова грубо называла ее Рубенс, а сам Булатов нежно – Ренуар.
Но все всё сразу поняли.
То же самое несколько ранее приключилось с Набоковым. Живя в Англии, он завел бурный роман с женой одного адмирала – ядреной сорокапятилетней бабенкой. Они до того обезумели, что убежали в Америку и стали жить там в свое удовольствие. Но Набоков тоже захотел рассказать о своем нежданном счастье. И чтобы никто не догадался, он написал «Лолиту».
Но обманутый английский адмирал сразу все понял, приехал в Америку и надавал обоим по морде.
По двум мордам, вернее.В 1970 году я познакомился с молодой сербской литературоведкой по имени Бранка. Фамилия Вукадинович (ну и память у вас, дедушка!). Она рассказывала, что изучает Достоевского и очень ей нравится русский филолог двадцатых годов Михаил Ба€хтин (именно так, с ударением на «а»), и вот, мол, какие люди были и исчезли незнамо куда в водовороте советской жизни.
– Бранка, – сказал я. – Чем болтать, приезжай завтра на такой-то вокзал к такому-то часу. Буду тебе показывать живого Ба€хтина.
И я позвонил знакомой бахтинофилке, и мы поехали в престарелый дом, где жил в крохотном, но двухкомнатном номерочке означенный Бахтин с женой Еленой Александровной.
Сербская девушка сначала держалась молодцом. Задавала разные вопросы.
Бахтин беседовал с ней подробно и с интересом. Рассказывал о своих замыслах. Расспрашивал о ее диссертации.
Он был одноногий и нищий.
Что она могла для него сделать?
Все страшно курили. Одну за одной. Бахтин курил «Столичные». Бранка курила «Филип Моррис» в пластмассовой пачке со скругленными углами.
– Попробуйте, – сказала она Бахтину.
Он попробовал.
– Очень хорошие сигареты. Можно я возьму еще одну для жены?
Из глаз сербской девушки побежали слезы, двумя кривыми ручейками по щекам.
– Возьмите все себе, – сказала она и положила пачку на стол.
– Спасибо, – сказал он. – Правда вкусные сигареты.
Поговорили еще полчаса.
Попрощались.
До крыльца нас провожала нянечка. Рослая нестарая тетенька.
Бранка Вукадинович дала ей червонец.
– Смотрите за Михаилом Михайловичем хорошо.
– Не надо, – сказала нянечка. – Мы его и так любим.
– Тогда купите ему фруктов, – сказала Бранка.
– Хорошо, – сказала нянечка. – Конечно.
Сербская девушка опять заплакала. Нянечка обняла ее.Нужна, наверное, крепкая и точная финальная фраза. Или нет, не надо.
Это было в 1974 году. Мы с женой гуляли по Таллинну и подошли к ресторану. Мы были одеты вполне прилично – жена в брючном костюме, я в костюме, в водолазке под пиджаком. Подробности не случайны.
Было обеденное время. Но только мы взялись за ручку двери, как из манящего, искрящегося и ароматного ресторанного полумрака появился мэтрдотель и решительно загородил нам дорогу рукой. «В чем дело, у вас нет мест?» – спросил я. «Места есть, – сладко улыбнулся дяденька, – но у нас очень дорогой ресторан» (заметьте мою политкорректность – я не изображаю акцента, сильного до нарочитости). «Нет проблем!» – улыбнулся я. «Вы не поняли, – сказал он. – У нас дорогой ресторан. Вы без галстука. Ваша дама в брюках. Мы не можем вас обслужить».
Я пожал плечами, и все бы ничего, кто ж их знает, в чужой монастырь и т. п., – но тут за спиной раздался какой-то шум, и нас почти смела с дороги компания парней и девчонок, все лохматые, в ношеных джинсах, в свитерах до колен, полурваных кедах. Мэтрдотель распахнул перед ними дверь и произнес что-то приветственное. Эти ребята зашли – лучше сказать, ввалились – в ресторан, а он закрыл дверь перед нашим носом.
Да, конечно, я мог бы побежать в редакцию газеты «Советская Эстония» (за корреспондентом Довлатовым С.Д.) или позвонить в таллиннский ресторан-трест. Но мне стало невыразимо скучно. Особенно учитывая мое отрицательное отношение к аннексии балтийских государств. Я с тоскою ощутил, что даже в неприязни к тем, кого считаешь оккупантами, можно быть благородным борцом, можно – саркастическим джентльменом, а можно – мелким мерзавцем. К сожалению, последние преобладают. Количественно и атмосферически.
Возможен, кстати, вопрос – кто такие Аким и Вячеслав?