Ох уж все эти поезда. То-то еще наезжусь на них. Вождение-то наверняка запретят. Глупый ты ублюдок! Это ж надо — перед самым Рождеством залил зенки и полез за баранку. Стыдобища! Разбил свою и чужую тачку, сам едва не угробился. Хорошо хоть, что больше никто не пострадал. Вряд ли я захотел бы вернуться, зная, что кого-то спровадил на тот свет. Или даже если бы только искалечил. Надеюсь, тот бедолага не слишком горюет по своему «MG».
А «ягуар» жалко. Столько времени на него потрачено, столько денег, столько труда опытных работяг. Хорошо еще, я им владел без году неделя, не успел проникнуться сентиментальными чувствами. («Мистер Икс, вы были сильно привязаны к своему автомобилю?» — «Привязан? Да я три часа был переплетен с этим гадом!»)
А мост… мост. Вот встану на ноги (если встану), надо будет Совершить к нему паломничество. Пройду над рекой (если смогу ходить), брошу монетку на счастье. Ха-ха!
Три секции, три частокола, эдаким фертом за стенами форта (Ферт-оф-Форт). Теперь я вспомнил: над автомобильным мостом тоже высились серые иксы. Три громадных «X», одно над другим, как шнуровка или кружево… И еще… Еще… что еще? Ах да: я еще не всю пленку Pogues прослушал. Не было «А Man You Don't Meet Every Day». Пятая тема; спой, детка, не стыдись… А на другой сторонке Eurythmics, это контраста ради. Малютка Энни с тетушкой Аретой наяривают. Для души стараются. Ну а почему бы и нет? Поет «Better To Have Lost In Love (Than Never To Have Loved At All)». Что это, клише? У клише тоже есть чувства.
Я хочу вернуться. А вот могу ли?
би-ип… би-ип… би-ип… Это автоответчик. Сейчас ваше сознание отключено, но если вам угодно оставить…
щелк.
А правда, могу ли? Как бы это узнать? Я хочу вернуться. Сейчас же. Давай попробуем, а? Сон — явь. Начали!
Идем назад.
Очень скоро. Пробуждение. А перед этим — слово нашим спонсорам. Но сначала три маленькие звездочки:
* * *
Как-то раз дождливым и не очень теплым летом я был на берегу под Валтосом. Я был с ней, и мы поставили палатку и с помощью кое-какой химии изменяли реальность. По палатке тихо барабанил дождь. Она не хотела выходить. Сидела, просматривала альбом Дали. Но если я решал выйти, она не возражала.
Я бродил по извилистой кромке берега, где волны разглаживали золотистые песчаные горбы. Там мы были втроем с теплым влажным бризом и милей-другой пляжа, да еще дождь накрапывал с серых клубящихся туч. Я находил острые ракушки — осколки радуги; я видел, как дождинки падают на еще сухие пятна песка и как их овевает ветер. И казалось, что весь пляж шевелится, течет; казалось, это живое существо. Я помню свой восторг, поистине детское восхищение от этого песка и темных крапинок на нем, от ощущения бегущих между пальцами крупинок.
Я находился на дальнем краю Гебрид, бурное море отделяло меня от Ньюфаундленда, Гренландии и Исландии и крутящейся над северным полюсом ледяной ермолки. Острова Льюис и Гаррис врезались в море длинной гористой дугой, словно позвоночный столб, словно цветок мозга над центральной нервной системой. Мой разум был островом, острый скальпель наркотика открыл его набегам волн и ветров.
Тогда я думал, что понял все: как расцветает мозг на конце членистого стебля; как мы запускаем корни в почву, растем и крепнем. Это значило все и не значило ничего — как тогда, так и сейчас.
И я сказал себе, что был далеко-далеко… Потому что я был своим собственным отцом и своим собственным ребенком и ненадолго уходил, но теперь вернулся. Вот что я себе сказал, собираясь в обратный путь: «Сынок, твой папа был очень далеко».
…Да, конечно, но ведь это было очень давно. А как насчет дня сегодняшнего? Я в том смысле, что полгода без выпивки и курева — это вам не шутки. Наверное, лежа тут без сознания, я был здоровее, чем на протяжении всей своей взрослой жизни. Пускай физических упражнений кот наплакал, зато в том, что течет через мою ноздрю в пищевод, никаких токсинов. Непонятно даже, как мое тело смогло пережить такое долгое воздержание от спиртного и дури.
Может, я перекуюсь, может, я вообще завяжу пить и курить, а также нюхать и жевать всякую дрянь. И когда восстановлю водительские права, скорость превышать — ни-ни! А еще ни разу не скажу худого словечка про наших законно и демократично избранных представителей и их стратегических союзников и буду куда терпеливей и уважительней выслушивать мнение собеседников даже по самым дурацким вопросам… Хотя стоит ли возвращаться, чтобы заниматься такой херней? Черного кобеля не отмоешь добела. Буду грешить и впредь, только куда осторожнее.
Малыш, твой папочка…
Да, знаю. Это мы уже слышали. Думаю, до нас дошло. Еще кто-нибудь?..
Кончена забава (спасибочки, Билл)
Процедура завершена (и тебе, Мак)
Браммер пробуждается (а если подумать?)
Брахма пробуждается (большое спасибо)
Не за что (харе болтать; не томи душу)
Мгла.
Нет, не мгла. Кое-что есть. Что-то темно-, почти коричнево-красное. Везде. Пытаюсь оглянуться, но не могу, значит, это не просто цвет стены или потолка. Может, это позади моих глаз? Не знаю. И хрен тут выяснишь.
Звук. Я что-то слышу. Вот на что похоже: когда ныряешь в бассейн и плывешь обратно к поверхности. Этот звук, такой булькающий белый шум, постепенно меняется в тоне, от очень низкого до самого высокого, а потом лопается как пузырь, разлетается на…
Разговор, женский смех. Позвякивание стекла и металла. Колесный визг или скрип ножки стула.
Запах. Да, очень медицинский. Теперь очевидно, где мы находимся. Еще — что-то цветочное. Я чувствую два запаха. Один резкий, но свежий, другой… Не знаю. Не могу описать… Ага: первый — от цветов на тумбочке у кровати. Второй запах — ее. Похоже, она не изменила своему пристрастию к духам «Джой». Да, наверное, это она. Так этими духами не пахнет больше никто, даже ее мать. Андреа здесь!
Сегодня что, день тот же самый? И что, я ее увижу? О, только не уходи! Останься!
Ну двинь же чем-нибудь! Давай шевелись!
Тут полнейший беспорядок. Ни черта не видать. Я похож на сонного кукловода, которого неожиданно разбудили, и теперь он шарахается за сценой и пытается отыскать концы и распутать нитки. Ручки? Ножки? Головки? Что тут к чему? И где инструкция?.. О господи, только бы не пришлось учиться всему этому по новой.
Глазки! Откройтесь, блин!
Дерг! Ручки!
Ножки! А ну-ка вставайте, делайте, что вам положено!
…Эй, люди! Кто-нибудь!
Полегче, полегче. Ложись-ка и думай о Шотландии. Успокойся, приятель. Дыши глубже, прислушайся к току крови. Ощути тяжесть заправленного под матрас одеяла и простыней, ощути щекотку в ноздре, куда входит конец трубки…
…Вот и все. Не слышно ничьей болтовни поблизости. Только приглушенный рокот здания, города. Легким ветерком унесло аромат «Джой»… А может, его тут и не было. Зато подсохшей кровью попахивает…