Я растерялась:
– Не знаю, вернее, не придумала, а что, это важно?
– Не берите в голову, – отмахнулась следователь и сказала в трубку: – Пожалуйста, по неполным данным, кличка Каин, Константин Георгиевич.
Через пару минут она сообщила:
– Живите спокойно, нет такого.
– Как? – подскочила я. – Совсем? Вы хорошо проверили? Каин.
– Абсолютно точно, – заверила меня Нина.
– Раз у вас не числится, значит, его нет?
Поскребышева улыбнулась.
– Может, и бродит по дорогам России некий Константин Георгиевич, которого приятели неизвестно за что прозвали Каином, только к криминальному миру он никогда не принадлежал.
– Точно?
– Совершенно, у нас очень строгий учет. Один раз попал в компьютер, и все, считайте, навечно.
– А Каина, Константина Георгиевича нет?
– Нет.
– Вот тебе и триста двадцать семь дробь четыре, – от неожиданности ляпнула я.
– По-моему, это где-то в Мордовии, – протянула Нина.
– Что?
– Ну колония.
– Какая?
– Та, чей номер вы сейчас назвали, триста двадцать семь дробь четыре, точно не скажу, могу проверить.
– Пожалуйста, – тихо попросила я, – а то в романе этот Каин и еще один, Богдан Шевцов, о ней говорят.
Через пару минут выяснилось, что колонии нет. Вернее, она была и в самом деле затеряна в глубине Мордовии, но несколько лет тому назад ее расформировали.
– На всякий случай, – посоветовала Поскребышева, – если ваше повествование не претендует на документальность, поменяйте номер, ну, напишите, например двенадцать триста двадцать семь дробь четыре, подобной точно нет.
– Хорошо, – пробормотала я, – отличный совет, именно так я и поступлю.
В голове отчаянно билась мысль. Почему Каина нет в компьютере? Он непременно должен там быть. Куда подевался милейший Константин Георгиевич? И зачем он произносил в присутствии Богдана номер колонии… Внезапно что-то щелкнуло в мозгах, словно зажегся яркий свет. Нет, не может быть, пронеслось в голове, но я уже говорила:
– Нина, сделайте еще одно доброе дело, проверьте по картотеке Богдана Сергеевича Шевцова.
Пять минут тянулись словно пять лет.
– А такой есть, – воскликнула Нина – Богдан Семенович Шевцов, русский, уроженец города Москвы, судимый сроком на два года, освобожден по амнистии.
– Скажите, за что он был осужден?
Внезапно Поскребышева посуровела: – Евлампия, мне кажется, вы меня обманываете, почему такой интерес к Шевцову?
Я молчала. Правду сказать нельзя…
В этот момент в кабинет влетела вертлявая девица с горой конвертов в руках.
– Вот, – шлепнула она бумаги на письменный стол, – Нина Евгеньевна, распишитесь!
Пока Поскребышева ставила свою подпись во всяческих графах, я старалась не дышать. Дело в том, что от чересчур намазанной девицы несло псевдофранцузскими духами, теми, что продаются на лотках у метро по пять рублей за литр. К сожалению, одно время я была подвержена аллергии. Потом болячка, загадочным образом напавшая на меня, так же таинственно исчезла. Я больше не чихаю от пыли, не кашляю при виде апельсинов и не сморкаюсь, если глажу кошку. Осталось только одно: запах дешевой парфюмерии вызывает у меня неконтролируемый поток слез. Удержать влагу, льющуюся из глаз, я не способна.
Зная за собой эту особенность, я старалась не дышать, но облитая с ног до головы отвратительным одеколоном девица, как назло, не собиралась уходить. Теперь она подсовывала Нине какие-то бесконечные бланки.
Я крепилась изо всех сил, но в конце концов шумно вздохнула. Мигом по щекам побежали струйки. Нина с тревогой глянула на меня, девица совершенно не удивилась. Очевидно, в кабинетах у следователей она насмотрелась всякого.
Желая остановить поток, я подошла к окну, открыла без разрешения форточку и уставилась на заснеженную улицу. Через пару минут легкая рука обняла меня за плечи, и Нина спросила:
– Кто он тебе, этот Богдан? Расскажи, легче станет. Иногда лучше облегчить душу. Почему так рыдаешь из-за мужика?
Я хотела было сначала сказать правду про дешевые духи и противную аллергию, но внезапно смекнула, что судьба посылает мне шанс.
Не вытирая лица, я обернулась к Нине:
– Он предложил мне выйти за него замуж, а Никита заподозрил неладное и послал меня сюда проверить!
– У Кита потрясающий нюх на людей, – вздохнула Нина, – я сколько раз замечала, чего же ты сразу не сказала? Выдумала про писательство и Каина какого-то!
Я довольно натурально всхлипнула:
– Постеснялась, думала сбоку подъеду.
– Ну и глупо, – пожала плечами Нина, – я всегда вижу, когда человек врет. Ладно, садись, сейчас разберемся с твоим Богданом!
В компьютере содержались только общие сведения.
– Да ты не пугайся, – успокаивала меня Нина, – убийство он совершил.
Я так и взвилась:
– Ну ничего себе!
– По неосторожности, – быстро добавила Нина.
– Это что такое?
– Не хотел никого убивать, а так вышло.
– Как и кого он лишил жизни, пожалуйста, расскажи, – взмолилась я, – тебе бы самой понравилось выйти замуж за человека, который имеет в анамнезе судимость? И потом, ну что это за убийство такое по неосторожности? Как можно не хотеть и убить?
– Очень просто, – пожала плечами Нина, – ну представь такую ситуацию, ты стоишь на балконе, этаже эдак на пятом и держишь в руках чугунный горшок.
– Зачем?
– О господи, какая разница! Суп сварила, постудить вынесла, не в этом суть! Что-то тебя отвлекло, и ты его уронила вниз.
– Маловероятно!