- Беззвучный выстрел, - тихо сказал отец Браун. - Я как раз недавно размышлял об этом новом изобретении - духовом ружье. Лук же и стрелы изобретены очень давно, а шума производят не больше. - Помолчав, он добавил: - Боюсь, он умер. Что вы собираетесь предпринять?
Бледный как мел секретарь усилием воли взял себя в руки.
- Как что? Нажму кнопку, - сказал он. - И если я не прикончу Рока, разыщу его, куда бы он ни сбежал.
- Смотрите, не прикончите своих друзей, - заметил Браун Они, наверное, неподалеку. По-моему, их следует предупредить.
- Да нет, они отлично все знают, - ответил Уилтон, - и не полезут через стену. Разве что кто-то из них... очень спешит.
Отец Браун подошел к окну и выглянул из него. Плоские клумбы парка расстилались далеко внизу, как разрисованная нежными красками карта мира. Вокруг было так пустынно, башня устремлялась в небо так высоко, что ему невольно вспомнилась недавно услышанная странная фраза.
- Как гром с ясного неба, - сказал он. - Что это сегодня говорили о громе с ясного неба и о каре небесной? Взгляните, какая высота, поразительно, что стрела могла преодолеть такое расстояние, если только она не пущена с неба.
Уилтон ничего не ответил, и священник продолжал, как бы разговаривая сам с собой.
- Не с самолета ли... Надо будет расспросить молодого Уэйна о самолетах.
- Их тут много летает, - сказал секретарь.
- Очень древнее или же очень современное оружие, заметил отец Браун. - Дядюшка молодого Уэйна, я полагаю, тоже мог бы нам помочь; надо будет расспросить его о стрелах. Стрела похожа на индейскую. Уж не знаю, откуда этот индеец ее пустил, но вспомните историю, которую нам рассказал старик. Я еще тогда заметил, что из нее можно извлечь мораль.
- Если и можно, - с жаром возразил Уилтон, - то суть ее лишь в том, что индеец способен пустить стрелу так далеко, как вам и не снилось. Глупо сравнивать эти два случая.
- Я думаю, мораль здесь несколько иная, - сказал отец Браун.
Хотя уже на следующий день священник как бы растворился среди миллионов ньюйоркцев и, по-видимому, не пытался выделиться из ряда безымянных номерков, населяющих номерованные нью-йоркские улицы, в действительности он полмесяца упорно, но незаметно трудился над поставленной перед ним задачей Браун боялся, что правосудие покарает невиновного. Он легко нашел случай переговорить с двумятремя людьми, связанными с таинственным убийством, не показывая, что они интересуют его больше остальных. Особенно занимательной и любопытной была его беседа со старым Гикори Крейком. Состоялась она на скамье в Центральном парке. Ветеран сидел, упершись худым подбородком в костлявые кулаки, сжимавшие причудливый набалдашник трости из темно-красного дерева, похожей на томагавк.
- Да, стреляли, должно быть, издали, - покачивая головой, говорил Крейк, - но вряд ли можно так уж точно определить дальность полета индейской стрелы. Я помню случаи, когда стрела пролетала поразительно большое расстояние и попадала в цель точнее пули. Правда, в наше время трудно встретить вооруженного луком и стрелами индейца, а в наших краях и индейцев-то нет. Но если бы кто-нибудь из старых стрелков-индейцев вдруг оказался возле мертоновского дома и притаился с луком ярдах в трехстах от стены... я думаю, он сумел бы послать стрелу через стену и попасть в Мертона. В старое время мне случалось видеть и не такие чудеса.
- Я не сомневаюсь, - вежливо сказал священник, - что чудеса вам приходилось не только видеть, но и творить.
Старик Крейк хмыкнул.
- Что уж там ворошить старое, - помолчав, отрывисто буркнул он.
- Некоторым нравится ворошить старое, - сказал Браун. Надеюсь, в вашем прошлом не было ничего такого, что дало бы повод для кривотолков в связи с этой историей.
- Как вас понять? - рявкнул Крейк и грозно повел глазами, впервые шевельнувшимися на его красном, деревянном лице, чем-то напоминавшем рукоятку томагавка.
- Вы так хорошо знакомы со всеми приемами и уловками краснокожих, - медленно начал Браун.
Крейк, который до сих пор сидел, ссутулившись, чуть ли не съежившись, уткнувшись подбородком в свою причудливую трость, вдруг вскочил, сжимая ее, как дубинку, - ни дать ни взять, готовый ввязаться в драку бандит.
- Что? - спросил он хрипло. - Что за чертовщина? Вы смеете намекать, что я убил своего зятя?
Люди, сидевшие на скамейках, с любопытством наблюдали за спором низкорослого лысого крепыша, размахивающего диковинной палицей, и маленького человечка в черной сутане, застывшего в полной неподвижности, если не считать слегка помаргивающих глаз. Был момент, когда казалось, что воинственный крепыш с истинно индейской решительностью и хваткой уложит противника ударом по голове; и вдали уже замаячила внушительная фигура ирландца-полисмена. Но священник лишь спокойно сказал, словно отвечая на самый обычный вопрос:
- Я пришел к некоторым выводам, но не считаю необходимым ссылаться на них прежде, чем смогу объяснить все до конца.
Шаги ли приближающегося полисмена или взгляд священника утихомирили старого Гикори, но он сунул трость под мышку и, ворча, снова нахлобучил шляпу. Безмятежно пожелав ему всего наилучшего, священник не спеша вышел из парка и направился в некий отель, в общей гостиной которого он рассчитывал застать Уэйна. Молодой человек радостно вскочил, приветствуя Брауна. Он выглядел еще более измотанным, чем прежде: казалось, его гнетет какая-то тревога; к тому же у Брауна возникло подозрение, что совсем недавно его юный друг пытался нарушить - увы, с несомненным успехом - последнюю поправку к американской конституции [4]. Но Уэйн сразу оживился, как только речь зашла о его любимом деле. Отец Браун как бы невзначай спросил, часто ли летают над домом Мертона самолеты, и добавил, что, увидев круглую стену, сперва принял ее за аэродром.
- А при вас разве не пролетали самолеты? - спросил капитан Уэйн. - Иногда они роятся там, как мухи; эта открытая равнина прямо создана для них, и я не удивлюсь, если в будущем ее изберут своим гнездовьем пташки вроде меня. Я и сам там частенько летаю и знаю многих летчиков, участников войны; но теперь все какие-то новые появляются, я о них никогда не слыхал. Наверно, скоро у нас в Штатах самолетов разведется столько же, сколько автомобилей, - у каждого будет свой.
- Поскольку каждый одарен создателем, - с улыбкой сказал отец Браун, - правом на жизнь, свободу и вождение автомобилей... не говоря уже о самолетах. Значит, если бы над домом пролетел незнакомый самолет, вполне вероятно, что на него не обратили бы особого внимания.
- Да, наверно, - согласился Уэйн.
- И даже если б летчик был знакомый, - продолжал священник, - он, верно, мог бы для отвода глаз взять чужой самолет. Например, если бы вы пролетели над домом в своем самолете, то мистер Мертон и его друзья могли бы вас узнать по машине; но в самолете другой системы или как это у вас называется, вам бы, наверно, удалось незаметно пролететь почти мимо окна, то есть так близко, что до Мертона практически было бы рукой подать.