– Вот пусть Козликов и считает монеты! А ты гений! У тебя особый путь! Ты вообще будущий Введенский! Кстати, завтра я читаю его стихи, вот послушай!
Маша с чувством начала… Над Невой летели строчки, в которых некто «забыл существованье слов, зверей, воды и звезд». Когда она закончила, раздались аплодисменты. За соседним столиком ей хлопали пожилые интуристы. Маша улыбнулась им в ответ.
– Поэзия Введенского – это космос! Знаешь, я часто размышляю над его словами «но кругом быть может Бог!». Вот смотри: солнце отражается в Неве – это Бог, Он в твоих волосах, вон собака смешная бежит – и это Он…
Влюбленные брели вдоль набережной, взявшись за руки. На подходе к Дворцовой площади к ним подошел явно нетрезвый человек невнятной наружности и обратился к Бушуеву: «Простите, я хочу нарисовать вашу даму. Редкая фактура!» Уличный художник кивнул на стоявший неподалеку мольберт.
– Я согласна! – быстро сказала Маша.
Бушуев потянул ее за рукав, но она уже устремилась вслед за странным художником. Тот страшно обрадовался, достал кисти. Усадив девушку, принялся рисовать. Саша примостился рядом, наблюдая за Машей. В глазах девушки отражался его любимый город, на который он хотел смотреть только ее глазами.
Она разглядывала Дворцовую площадь в лучах заходящего солнца. Ах, если бы на портрете можно было передать ее счастье! В этот момент она была невероятно, фантастически счастлива, застыла в счастье, как муха в янтаре. Навечно. Портрет вышел довольно странным, но очень понравился Маше. Она даже в ладоши захлопала. Как будто про нее угадали что-то важное… Художник расцвел, галантно поцеловал ей руку.
У Александрийской колонны Бушуев еще раз взглянул на портрет и покачал головой:
– Ну ты даешь! Чувак был совсем пьяный!
– Мне стало жаль его, видно, что человеку нужны деньги. Но портрет, согласись, замечательный!
– Ты совсем не похожа на себя!
– А мне кажется, очень похожа! Такое чистое импрессио, по настроению – это я! Глаза мечтательные, в башке стихи Введенского!
Он улыбнулся:
– Маруська! Ты совершенно невозможна!
– Какой прекрасный вечер! Хорошо бы еще шампанского!
– Подожди здесь, я мигом!
Бушуев взял стремительный старт и через несколько минут вернулся с бутылкой и бумажными стаканами. Они выпили шампанское прямо на площади, быстро набирая градусы.
Вскоре Маша констатировала, глупо хихикая:
– Мы с тобой надрались до синих соплей!
Саша принялся подначивать ее:
– А давай на спор?! Ты сейчас устроишь представление, будешь читать вслух стихи. За деньги! Предмет спора – сколько монет тебе подадут. Если больше ста рублей – ты выиграешь!
– Я согласна! – сказала совсем пьяная Маша. – Только у меня шапки нет! А как без нее?
Бушуев мигом нашелся и расстелил пакет:
– О! Пусть сюда бросают! Господа! Сегодня на арене Мария Басманова!
Маша без тени смущения взялась декламировать стихи, которых знала великое множество. Туристы смеялись и бросали деньги. Через двадцать минут сольного выступления Маша с Сашей кинулись считать выручку. Набралось семьдесят пять рублей.
Бушуев покатился со смеху:
– Не густо, Маруся! Ты проиграла!
Маша бросилась к рафинированному, явно европейскому туристу.
– Сэр, сударь, мистер, как вас там к лешему! Поэзию любите? Что для вас? Элюар, Эллиот? Берите Пушкина!
Она прочла отрывок из «Онегина». Интурист опешил, явно не понимая, что от него хотят.
– За представление надо платить! – грозно сказала Маша. – Деньги! Доллар! А, черт!
Интурист вдруг улыбнулся и достал бумажник. К Бушуеву Маша вернулась, неся в руках десять долларов.
Саша расхохотался:
– Бог ты мой, Маруся, профессорская дочка! Кто бы мог подумать! Ты вымогала деньги, как цыганка!
– Но спор я выиграла!
Обнявшись, они танцевали под Ангелом танго.
Только к часу ночи Маша вспомнила о завтрашнем прослушивании.
– Сашка, мне надо домой! У меня завтра пробы в театре!
– Подумаешь! Ну не возьмут в этот театр, возьмут в другой!
Она разозлилась и даже стукнула его по голове:
– Как ты не понимаешь! Мне надо именно в этот!
– Да к черту все! Пойдем кататься на катере!
Маша мгновенно согласилась. Часа два они катались на катере, вдохновенно целуясь.
…Она пришла домой в пять утра. У подъезда влюбленные простились, и Бушуев потопал к себе на Сенную. В парадном, чтобы открыть дверь своей квартиры и вписаться в нее, Маше пришлось предпринять героические усилия – дверь почему-то раздваивалась, а то и троилась. «Во набралась!» – хихикнула девушка и с пятой попытки попала в дверной проем. В комнате она рухнула на кровать и заснула мертвецким сном.
* * *
Будильник прозвонил в восемь. Маша еле выползла из кровати. Пошатываясь, она вышла в коридор и тут же обо что-то споткнулась. Маша заорала от страха, а неопознанное явление послушно, как куль, повалилось к ее ногам. При включенном свете в куле был опознан Клюквин.
– Какого черта! – недовольно пробасил он, поднимаясь с пола. – Бродишь ни свет ни заря!
От возмущения Маша не сразу нашлась что ответить.
– Откуда ты взялся вообще?
– Татьяна оставила мне ключи и разрешила у вас пожить!
– А почему я тебя ночью не помню?
– Неудивительно! – ехидно пробурчал Клюквин. – Шляешься по ночам пьяная! Небось не помнишь, как тебя зовут!
– А чего ты тут сидишь? Ты меня ужасно напугал!
– Медитирую! Я теперь каждое утро встаю затемно и медитирую. Один йог говорит, что мы должны просыпаться в пять утра, медитировать несколько часов, а потом начинать свой бизнес.
– Тоже йог нашелся! – фыркнула Маша.
– И вот я сижу, погрузившись в медитацию, совершенно отринув себя, а тут ты выскакиваешь как угорелая и пинаешь меня!
– Проехали, идем варить кофе.
За завтраком Маша пожаловалась Клюквину на скверное самочувствие – голова раскалывается, дикая усталость. Обычно в такое утро она представляет, что у нее включается автопилот, ну, знаете, когда сил нет, надо просто включить автопилот! А тут она включает, а ни фига не происходит – автопилот не работает.
В голосе Клюквина прозвучала неподдельная тревога:
– Плохие дела, Маруся! Хуже этого только знаешь что может быть? Когда шасси не выпускается!
– Юра, что мне делать?! У меня сейчас прослушивание в театре! Театр – мечта, режиссер Палыч – зверь, и мне очень надо зацепиться именно в этом театре! А я приду туда вялой рыбой, кому такая нужна? Где драйв, экспрессия?