Бэнкрофт медленно встал с места.
– Мейсон, – сказал он, – я приношу вам свои извинения. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это самый мастерский, самый смелый и самый остроумный ход, который только можно было придумать. Вы повернули дело на сто восемьдесят градусов и… нет, это, безусловно, стоит трех тысяч баксов!
– Не торопитесь, – остановил Мейсон. – Пока вы не потеряли из этих трех тысяч ни цента. Они в руках полиции, а не шантажистов. Скажите, что бы вы сделали на месте вымогателей? Отправились в полицию и заявили: «Простите, господа, но эти деньги предназначались нам»?
– Нет, конечно, – ответил Бэнкрофт. – Но они наверняка выставят новые требования.
– Разумеется, они выставят новые требования, – согласился Мейсон, – но ведь это произошло бы в любом случае. А когда они это сделают, мы найдем новый способ, как на них ответить.
Бэнкрофт наклонился вперед и пожал руку адвокату.
– Мейсон, – сказал он, – продолжайте делать то, что начали. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
– Я вас предупреждал, – заметил Мейсон, – что буду играть по своим правилам.
– Да, вы меня предупреждали, – согласился Бэнкрофт, – и вы полностью сдержали свое обещание… Вам нужны еще деньги?
– Пока нет, – ответил Мейсон. – В определенное время я заберу эти деньги из полиции.
– Каким образом?
– Когда я послал свою секретаршу в банк взять деньги в десяти– и двадцатидолларовых банкнотах, – сказал Мейсон, – я выдал ей чек на три тысячи, который она обналичила бумажками по десять и двадцать долларов. Половину этой суммы я спрятал в сейф, а другую половину положил в кофейную банку. В нужное время я сообщу полиции, что все деньги, положенные в банку, служили приманкой для шантажистов, и в доказательство покажу им обналиченный чек на три тысячи долларов, дополнив это свидетельством банка, что деньги были выплачены моей секретарше купюрами по десять и двадцать долларов.
Бэнкрофт на минуту задумался, потом откинул голову и расхохотался.
Он направился к двери, обернулся по дороге и сказал:
– Идя к вам в офис, Мейсон, я буквально кипел от ярости. Теперь мне надо немного прогуляться.
– Пока не очень расслабляйтесь, – заметил Мейсон. – Вы еще не решили свою проблему, но мы сделали ответный выстрел, и шантажистам надо позаботиться о том, чтобы не попасть под пулю.
– Да уж, им следует поберечься, – хмыкнул Бэнкрофт.
Когда дверь за ним закрылась, Мейсон развернул газету и с улыбкой посмотрел на фотографию Евы Эймори.
– На следующей странице есть еще несколько снимков, – сказала Делла Стрит. – Репортеры запечатлели ее на водных лыжах и изобразили, как она упала в воду и увидела плававшую рядом банку из-под кофе. Что теперь с ней станет, босс?
– Возможно, она получит выгодный контракт, – ответил Мейсон.
– Но ведь она находится в опасности.
– Конечно, она находится в опасности, – согласился Мейсон. – И я, как ее адвокат, собираюсь позаботиться о защите. Или я сильно ошибаюсь, или скоро она получит телефонный звонок с анонимными угрозами.
В десять тридцать Пол Дрейк постучался в дверь офиса Мейсона.
Делла Стрит впустила его в кабинет.
– Итак, – сказал детектив, усевшись перед Мейсоном на угол стола, – ты получил нужную рекламу.
– Точнее, ее получила Ева Эймори, – ответил Мейсон.
– Но это еще не все, – продолжал Дрейк. – Как ты и предсказывал, газеты проглотили наживку целиком. Сначала они решили, что это просто рекламный трюк, но три тысячи баксов в бумажках по десять и двадцать долларов – это реквизит, который не по карману ни одному рекламному агенту. Так что теперь они приняли все за чистую монету.
Мейсон кивнул:
– Как чувствует себя Ева Эймори?
Дрейк усмехнулся:
– Она чувствует себя на седьмом небе. Ее пригласили дать интервью на телевидении в одном из вечерних выпусков новостей.
– Чем занимается полиция?
– Полиция обратилась за консультациями к специалисту, который изучает найденный документ. Он пришел к выводу, что письмо напечатано на пишущей машинке «Монарх», портативная модель номер десять.
Мейсон улыбнулся.
– Кроме того, – сказал Дрейк, – пока нет новой информации, газеты поручили самым опытным своим журналистам разузнать, кому именно было направлено письмо с угрозой. Они предполагают, что жертвой шантажа является кто-нибудь из обитателей побережья на озере Мертичито, причем это должен быть человек довольно состоятельный. Они думают, что кофейная банка с деньгами подготовлена в соответствии с инструкциями, данными в письме, и брошена в воду согласно указаниям, которые были сделаны потом по телефону, после чего ее случайно нашла Ева Эймори.
– Все лучше и лучше, – потер руки Мейсон.
– Не будь в этом так уверен, – возразил Дрейк. – Эти репортеры чертовски ловкие ребята. В конце концов они могут докопаться до правды.
– Какой бы она ни была, – добавил Мейсон.
– Разумеется, – кивнул Дрейк, – ты не посвятил меня во все детали, и я не прошу об этом. Но я тебя предупредил.
– Спасибо, – ответил Мейсон. – Учту.
Дрейк продолжил:
– Газетчики прочесывают общественный пляж и лодочную станцию, пытаясь узнать, кто брал вчера лодку напрокат и какие лодки были на воде. К счастью, человек, собиравший на пристани деньги, записывал полученные суммы, но не отмечал номера лодок, так что мы, по-видимому, единственные, у кого есть полный список.
– Он у тебя? – спросил Мейсон.
– Мой сотрудник проверяет каждую лодку, выезжавшую на озеро.
– А кто был тот рыбак, удивший рыбу?
– А вот это забавно, – сказал Дрейк. – Лодка была арендована на полдня для рыбной ловли двумя людьми.
– Двумя людьми? – переспросил Мейсон.
– Именно так.
– Но в лодке был только один человек.
Дрейк сказал:
– Позже, когда она вернулась, в ней находились двое.
– Как насчет фамилий? – спросил Мейсон.
– Управляющий на станции никаких фамилий не записывал. Он просто взял арендную плату за лодку с навесным мотором, остальное его не волновало. Двигатель был довольно слабенький, такой годится только для рыбной ловли, а корпус лодки настолько старый, что даже с приличным мотором особой скорости на нем не разовьешь.