– В конце концов, мы уже поняли, что у нас есть по крайней мере одна общая черта.

– Да?.. – Пальцы Габи отпустили бахрому занавески. – Какая же? – Она заставила себя посмотреть в глаза гостю, и у нее вырвался невольный смешок. – Я полагаю, вы имеете в виду, что мы оба рано встали в это воскресное утро?

– И это тоже. Но, кроме того, мы оба предпочитаем спать обнаженными.

Щеки Габи залились краской от возмущения и гнева. Ей вновь вспомнилась унизительная сцена у окна. Она поняла, что этот тип просто хочет вывести ее из себя, и решила не поддаваться на провокацию.

– Вас не касается, как я сплю, сеньор Эстрадо, – надменно заявила Габи, тряхнув каштановыми локонами, – но к вашему сведению, когда вы пришли, я принимала ванну.

– А… понимаю, – в его оловянных глазах читалась насмешка, – и очень сожалею.

– Позвольте кое-что объяснить вам, – Габи почувствовала, что, несмотря на все усилия, начинает злиться. – В вас есть то, что я больше всего ненавижу в высокомерных и самовлюбленных латиноамериканских мужчинах.

Но он только снисходительно кивнул, словно благодаря за комплимент.

– Я полагаю, что вы говорите это, опираясь на свой большой опыт.

– Наоборот, хочу вам сообщить, что никогда не была с ними близка.

– Близка?.. Хм, – задумчиво произнес он, – не переживайте, милая Габриэла! Это трагическое упущение в вашей жизни нетрудно наверстать.

Мгновенно и легко мужчина поднялся с дивана и приблизился к ней. Испугавшись, Габи отступила назад, но он, схватив ее за запястья, притянул к себе и, заключив в объятия, прижал к своему телу.

– Да как вы смеете?! – У Габи перехватило дыхание. – Убирайтесь к черту! Отпустите меня…

Но его настойчивые губы, безжалостно прервав беспомощные протесты, уже приблизились к ее губам. Когда Габи попыталась освободиться, мужчина грубо схватил ее за волосы – так, что у нее на глазах выступили слезы. Тем временем вторая его рука обхватила ее, скользя все ниже, прижимая к своему животу и бедрам так, что их тела слились – только тонкая ткань одежды отделяла его мускулистый торс от нежного тела Габи, которое во время этого неожиданного объятия от нахлынувшей злости и страха мгновенно стало напрягшимся и жестким.

– Я же сказала, отпус…

Но сердитые слова были перехвачены его губами, и, прежде чем Габи вновь успела сжать губы, язык мужчины проник между ними, заставив раскрыться шире, и погрузился еще глубже. Снова, и снова, и снова он погружал в нее язык, наслаждаясь каждым проникновением, и вдруг Габи почувствовала, как ее губы и все тело начинают поддаваться этой ласке, вместо того чтобы собраться с силами и оказать сопротивление… Запах мужчины, близость его тела зажгли в Габи ответный огонь, пульсирующий в венах и делающий ее слабой и беспомощной. Глаза ее прикрылись, со слабым стоном она повисла на Луисе Эстрадо.

– Пожалуйста… – Ее голос походил на тихо всхлипывание, хотя теперь Габи сама не могла бы сказать, о чем просила – то ли о том, чтобы он отпустил ее, то ли, наоборот, чтобы полностью поглотил.

Но гость отпустил ее так же неожиданно, как и схватил, с каким-то презрительным пренебрежением разомкнув руки. Когда ошеломленная Габи открыла глаза, она отпрянула и наверняка бы упала, если бы не схватилась за край стола. Ее дыхание было бурным и прерывистым. Отбросив упавшие на глаза волосы, она увидела белозубую улыбку мужчины.

– Как видите, сеньорита Холм, ваша неопытность в отношении физической близости с латиноамериканцами легко устранима.

– Свинья! – задохнулась от возмущения Габи. Ее ярость еще более усилилась, когда она поняла, что поцелуй, от которого земля заколебалась под ее ногами, оставил равнодушным ее гостя. – Держите при себе свои отвратительные руки!

– Отвратительные? – Он вопросительно поднял брови. – Но, дорогая моя, ваше тело, которое все еще тянется ко мне, говорит об обратном…

Его невозмутимый взгляд скользнул по ее груди, и Габи непроизвольно уставилась туда же. Сквозь тонкий шелк предательски проступали набухшие соски, явственно свидетельствуя о чувствах, пробудившихся в ней. Габи прикрыла их руками, словно пытаясь защититься от чего-то опасного и страшного.

– Если вы посмеете еще хоть пальцем дотронуться до меня… – Она задохнулась и попыталась успокоиться.

– То?.. – с предельной вежливостью поинтересовался мужчина.

– То первое, что я завтра сделаю, – позвоню в посольство и подам официальную жалобу на поведение их… их посыльного.

На мгновение губы мужчины сомкнулись в тонкую линию, но тут же железное самообладание взяло верх.

– Это, сеньорита, ваше право. Жаль только, что я в это время уже буду вне досягаемости любого нагоняя от посольства.

– О да. Я забыла. Ведь завтра вы благополучно возвращаетесь в Венесуэлу. Это означает, что мне, по крайней мере, хоть в чем-то везет, и я больше вам никогда не увижу.

– Никогда – это очень долго, керида, дорогая моя, – вкрадчиво возразил он. – Но у меня действительно есть билет до Каракаса на сегодняшнее утро.

– Надеюсь, что это будет приятное путешествие, не так ли? – с притворной любезностью проговорила Габи.

– Надеюсь! – Он на мгновение замолк. – Для нас обоих.

– Обоих? – Габи недоуменно посмотрела на мужчину. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Только то, что вы слышали, – не спуская с нее твердых, стальных глаз, мужчина достал из кармана пиджака портмоне из свиной кожи, открыл его, извлек сложенный лист бумаги и протянул его Габи.

Она взяла его со странным предчувствием, развернула и прочла.

– Авиационный билет… в Каракас. – Габи подняла глаза на Эстрадо. – На мое имя?

– Как видите.

– На сегодня? – Ее мозг оцепенел, не в силах уловить связь между происходящим. – Но я не понимаю…

– Неужели? – Его тон не предвещал ничего хорошего. – Все достаточно просто, сеньорита Холм. Вы когда-то пытались разыскать в Венесуэле свою семью? Теперь предстоит встреча.

2

– Что?..

Почувствовав, что ее ноги сделались ватными, Габи опустилась в кресло. Она снова посмотрела на билет, а затем подняла взгляд на жесткое лицо гостя.

– Это, по всей вероятности, шутка, сеньор Эстрадо?

– Вы когда-нибудь поймете, сеньорита, что я никогда не шучу. – Его красиво очерченные губы аристократа сжались еще плотнее.

– Но этот… – Габи протянула руку с билетом.

– Пожалуйста. – Эстрадо поднял руку, словно разговор с Габи его утомил. – Больше не будет никаких шуток. Посольство, согласно вашему желанию, связалось с вашим дедом и…

– Моим дедом! – Глаза Габи округлились. – Вы хотите сказать, с отцом моей приемной матери?

– Ну конечно, – нетерпеливо проговорил Эстрадо, – и он желает вас видеть.