– Я спрашиваю, кто такая Виктория Александровна, – заметила Тося, наливая себе кофе, – хорошо ли она делает вены и как попасть к ней на прием.

– Вот! – Леша по-учительски поднял указательный палец. – Именно! Если ты пришла с улицы, ты поступишь именно так. И не будешь врать, что уже договорилась с доктором, как наша Гинзбург.

– Пожалуй…

– И тут рождается мысль, что она изначально хотела тебя подставить.

– Или просто хотела проскочить на халяву.

– Вика, если бы она просто пожалела деньги, она пришла бы к тебе на консультацию, а услышав про твой гонорар, вытащила бы из сумки полис и принялась трясти им перед твоей физиономией. Она записала бы разговор на диктофон и сказала бы: «Не прооперируете меня бесплатно, отнесу запись в прокуратуру». Разве нет?

– Не знаю… – сказала Тося. – Мне бы, например, было страшно ложиться на операцию, если бы я заставила врача делать ее угрозами и шантажом. Бр-р! – Она передернула плечами.

– Но запись-то осталась бы у тебя! – возразил Балахонов. – Ведь случись что… Вика, я уверен, ты бы все в лучшем виде сделала!

– Я всегда старалась делать операции в лучшем виде, даже без всяких записей, – буркнула Вика.

– Вот и получается, что умышленная провокация – единственное разумное объяснение поведению гражданки Гинзбург, – торжественно объявил Балахонов. – Но причины этой провокации пока не просматриваются. Итак, Вика, думай, кому ты могла насолить.

– Понятия не имею… Ну, родители Андрея действительно меня недолюбливали, но не до такой же степени… И свекор прекрасно понимает, что невестка-уголовница не прибавляет ему шарма. Он мог подключиться к делу, после того как я его разозлила, отказавшись разводиться. Но и это сомнительно. Ох, да какая разница! Может, Гинзбург решила мне отомстить за то, что я в детском садике отобрала у ее дочери совочек. Следователю это безразлично. Как и всем остальным. Ты-то, Леша, почему так обо мне заботишься?

– А как же? – вскинулся Балахонов. – Я твой начальник и отвечаю за тебя. Я знал, что брать деньги с больных незаконно, и не пресек этого. Я мог бы убедить тебя, наказать, даже уволить, но ничего этого не сделал. Во-первых, хорошо к тебе относился, во-вторых, успокаивал себя тем, что все берут. А теперь ты расплачиваешься за мое малодушие.

– Спасибо, – пробормотала Вика. – И прости меня, пожалуйста.

Глава девятая

Второе заседание суда было содержательнее первого. Судья предложила поделить спорное имущество.

– Все равно придется это делать, – сказала она равнодушно. – Давайте решим вопрос сейчас, чтобы потом не тратить времени.

Вика растерялась. Она почему-то не думала про имущество и не допускала мысли, что им с Андреем что-то придется делить в суде. Она опять пришла без адвоката, которого так и не наняла, и посоветоваться было не с кем. Она стояла, совершенно беззащитная, перед адвокатом Воротниковых и перед хмурой теткой в черной мантии, которая, хоть и должна была сохранять беспристрастность, смотрела на Вику с явным неодобрением.

– А какое имущество? – тихо спросила Вика.

Казенная атмосфера суда, наполненная особым духом злобы и отчаяния, давила на нее. Перед судейским возвышением Вика чувствовала себя очень слабой, ее мучила мысль, что тетка в мантии имеет право решать ее судьбу. «Вообще-то хорошо, что суд, – невнятно подумалось ей. – Это репетиция другого суда, я хоть пообвыкнусь в этой жуткой атмосфере. Интересно, меня посадят в клетку или позволят сидеть на скамейке?»

– Извольте! – Адвокат тут же открыл папку и веером разметал по столу какие-то бумаги. – Автомобиль «ниссан-микро» приобретен в браке, таким образом, является совместно нажитым имуществом. Далее, многочисленные золотые украшения…

– Но это подарки мужа! – обомлела Вика.

– Предметы роскоши тоже делятся пополам, – злорадно заметила судья.

В ее ушах покачивались жуткие фальшивые рубины в лапках, похожих на мушиные. Мамино наследство, ни один мужчина в здравом уме такое не купит. И Вика окатила судью презрительным взглядом женщины, которой все же дарили бриллианты.

– Вот чеки. – Адвокат передал судье тонкую связку бумаг.

О господи! Неужели Андрей хранил чеки на подарки жене?

– Теперь вы, Виктория Александровна. На какое имущество мужа вы претендуете?

Тут у нее был готов ответ:

– Я бы хотела оставить себе дачу. Это главное.

– Простите, я не совсем понимаю, о какой даче вы говорите? Об этой? – Адвокат назвал адрес.

– Да, о ней.

– На это имущество вы никоим образом не можете претендовать. Дача досталась Андрею Николаевичу в наследство, причем задолго до вашего брака, и в спорное имущество не входит.

– Земля – да. Но дом построила я, на свои заработанные деньги. Андрей Николаевич туда и рубля не вложил. Участок стоит гораздо меньше, чем потрачено на строительство дома. Я согласна, что земля принадлежит Андрею, и готова отдать за нее машину, и кредит, конечно, выплачу сама. Но дом мой, по справедливости.

– Мы с вами находимся в суде, – тонко улыбнулся адвокат. – Здесь действуют не по справедливости, а по закону.

– Вы разделяете эти понятия?

Судья постучала карандашом по столу:

– Виктория Александровна, не будем подниматься к высям абстрактной философии. – Несмотря на строгий тон, было видно, что Викина наивность ее позабавила. – Вы можете предъявить документы, доказывающие, во-первых, что за время брака на участке вашего мужа появился новый дом, а во-вторых, что он был построен именно на ваши деньги?

Вика задумалась. Дом они нигде не регистрировали, хотя и должны были. Андрей отмахивался, говорил: потом оформим задним числом, сейчас нет времени бегать по инстанциям. По документам на участке до сих пор красовалась развалюха.

– Нет, но… Есть свидетели, соседи… Прораб может подтвердить, что имел дело только со мной и получал деньги от меня.

– Это ничего не значит, деньги вам мог передавать муж. Участок с домом, согласно имеющимся документам, принадлежали Андрею Николаевичу Воротникову до вступления в брак и в категорию совместно нажитого имущества не попадают. Что еще?

– Машина. Муж купил ее два года назад. Мы уже были женаты.

Судья вопросительно взглянула на адвоката, и тот, как хороший карточный игрок, тут же отбил подачу:

– Машина «мазда 6» куплена на имя Эльвиры Семеновны Воротниковой, Андрей Николаевич пользуется ею по доверенности.

– Хорошо. Тогда бизнес. Я бы о нем не заговорила, но раз вы так со мной… Я имею право на долю в сети стоматологических клиник Андрея.

– Неужели? – улыбнулся адвокат. – Раньше вы считали иначе. Женщинам, конечно, свойственно менять свое мнение, но юридическую силу имеет лишь то, что закреплено документально. Вот нотариально заверенный документ, где вы признаете, что в случае развода не будете претендовать на бизнес мужа. Угодно полюбопытствовать?