Воротникову-старшему решили звонить в последний момент: вдруг Вика разозлит его настолько, что он пришлет ОМОН?
Балахонов съездил за паспортом жены. Он решил не сообщать ей про аферу с паспортом: если мероприятие провалится, пусть ее удивление будет искренним.
Вика написала заявление следователю, осталось вложить туда только запись разговора со свекром. С частным детективом Балахонов обещал договориться неофициально, у него были знакомые среди бывших милиционеров.
Вот и все. До назначенного старта остались почти сутки, но больше ее ничто не держало в «сказочном домике». Она прошлась по комнатам, с удивлением замечая, что совсем не грустит. Ей почему-то не жаль оставлять навсегда плод своих многолетних трудов. Она провела рукой по полированному дереву перил, погладила мягкий вельвет диванной обивки. Ладонь привычно ощутила приятный лоск дорогих вещей, но сердце Вики не наполнилось радостью, как раньше. Лживая декорация, в которой они с Андреем играли лживую бездарную пьесу.
– Надо прибрать дом перед уходом, – заметила она.
– Зачем это? – Балахонов даже подпрыгнул от возмущения.
– Как говорят у меня на родине – якого хрина? – поддержал его Сергей.
– Я бы, наоборот, все краны открыл и утюги повключал, – посоветовал Балахонов мечтательно.
– Неудобно как-то. Люди придут, а тут бардак. Эльвира Семеновна скажет: «Ах, Андрюша, как хорошо, что ты развелся с этой неряхой».
– Ну вот, порадуешь старушку, – засмеялся Дайнега.
– Я так не могу… – Вика вдруг заплакала.
– Витька! Ну-ка прекращай!
Она зарыдала в голос:
– Я не хочу, чтобы они смеялись надо мной! Проигрывать надо достойно!
– Все-все. – Сергей обнял ее, прижал к себе, ласково положил руку на ее макушку. – Я понял. Есть одна мысль. Уйдешь достойно.
Оказавшись в его объятиях, Вика вдруг успокоилась. Слезы высохли. Ей было так хорошо, так уютно и надежно…
Она поспешила освободиться. Хватит заниматься самообманом, пожила уже в воздушном замке!
Дайнега усадил ее на диван.
– Сейчас мы наведем порядок в лучшем виде. – Звучало это почему-то зловеще. – Я вот что подумал: ты же не рассказала мне, как вы с бывшим мужем поделили обстановку?
Вика растерялась. Дом для нее был живым организмом, она воспринимала его как единое целое. Наверное, поэтому в суде она даже не подумала о том, что мебель – совместно нажитое имущество, которое может рассматриваться отдельно от дома. Адвокат Воротниковых, разумеется, не указал на этот промах. Но что толку после драки кулаками махать? Пусть семья Андрея подавится ее мебелью, все равно Вике некуда ее девать.
Сергей вдруг подмигнул Балахонову, и они уединились в коридоре. Оттуда доносился быстрый шепот и смешки, словно они состояли в команде КВН и сейчас придумывали ответ на шутку.
Мужчины вернулись с преувеличенно серьезными лицами.
– Звони свекру. Скажи, что хочешь забрать половину всей обстановки. Только этими самыми словами: половину всей обстановки.
Алексей прыснул, как мальчишка, за ним засмеялся и Сергей. Это веселье не сулило семье Воротниковых ничего хорошего. Но Вике было уже все равно.
Она набрала номер.
– Николай Петрович, это Вика.
– Что тебе нужно? – сухо поинтересовался он.
– Предупреждаю, что я записываю наш разговор. – Она старалась говорить с ним в одном тоне. – А нужно мне вот что: я претендую на половину обстановки дома. Это совместно нажитое имущество, и я имею на него право.
– Спохватилась! Но развод состоялся, никто его не отменит из-за твоего скарба, не надейся.
– Развод с вашим сыном меня устраивает. Я говорю про обстановку.
– И что ты собираешься делать? В суд подашь?
– Николай Петрович, неужели мы без суда не договоримся? Все получить я не надеюсь, но половину мне присудит любой суд. Тем более у меня есть чеки.
– Как ты мне надоела!
– Если бы вы не спрятали от меня Андрея, я разговаривала бы сейчас с ним, а не с вами. Так что мы решим?
– Да подавись!
– Николай Петрович, напоминаю, что записываю наш разговор. Поясните вашу последнюю фразу.
– Ладно. Половина на половину.
– Ваше поведение последнего времени дает мне основания не доверять вам. Поэтому я прошу вас четко и ясно повторить, что вы разрешаете мне забрать ровно половину всей обстановки дома. Иначе придется решать этот вопрос в суде.
Сергей показал ей большой палец и энергично кивнул: мол, молодец, продолжай в том же духе.
– Хорошо. Я разрешаю Виктории Александровне Воротниковой, моей бывшей невестке, забрать половину всей обстановки дома моего сына, Андрея Николаевича Воротникова. Только как определить эту половину? – Свекор задумался. – Ладно, черт с тобой. Я доверяю Виктории Александровне самой провести раздел. Все?
– Да. Спасибо, Николай Петрович.
Сергей с Балахоновым продолжали веселиться. Нахохотавшись, они отправили Вику погулять. Мол, пусть она простится с городом, а они пока разберутся с мебелью и приведут дом в порядок. Особо подчеркнули, что раньше шести вечера ей возвращаться не стоит.
Она пошла в парк. Молодые мамы везли младенцев в колясках, бабушки выгуливали деток постарше, молодежная компания пила пиво, рассевшись на спинках сдвинутых скамеек. Жизнь текла своим чередом, и все эти люди были свободны делать то, что им заблагорассудится. И она, Вика, тоже вдруг ощутила себя свободной…
Жадно, всей грудью вдыхая сыроватый после дождя воздух, она даже забыла об угрозе, нависшей над ее жизнью.
А вспомнив, попыталась представить себе, каково это – сидеть взаперти, полностью зависеть от чужой воли… Сердце моментально наполнилось липким ужасом.
Чтобы успокоиться, она зашла в кафе, взяла чай и села за самый дальний столик. Но все равно ей казалось, что люди перешептываются у нее за спиной, хотя она и понимала, что никому нет до нее никакого дела.
Не об этом ей надо сейчас думать! Впереди у нее опасное приключение, кто знает, чем оно закончится? Она поежилась. Может быть, отказаться, пока не поздно?
Родители считают ее невинной жертвой судейского произвола, но она-то знает, что виновата. Она виновата, и жалкие оправдания вроде «Все берут, посмотрите на наших чиновников!» не проходят. И вот вопрос – кого больше возненавидит обычный человек: чиновника, ворующего из достаточно абстрактной государственной казны, или врача, вытягивающего деньги из личного кармана этого человека?
Убегая от возмездия, она совершит еще как минимум одно преступление. Воспользуется чужими документами. А если поймают, признаваться придется еще и в краже паспорта, чтобы не подвести Тосю.