Клаас пошел запрягать быков, но тут у него самого вырвался крик ярости и отчаяния, не менее страшный, чем крики его врагов: все быки лежали на земле раздувшиеся, как мехи, с угасшими глазами, с высунутыми посиневшими языками. Одни были мертвы, другие бились в предсмертных судорогах.

Подстилкой им служили кучи зеленых веток, на которых не оставалось ни одного листика. Клаас сразу узнал эти обглоданные ветки.

— Отравили моих быков! — взвыл он, колотя себя кулаками по голове. — Пока меня не было, им подбросили ветви тюльпа. [40] Ну, я найду виновного! И клянусь, я у него вырву сердце из груди!

Раскат грома прервал поток его проклятий. Огромная, черная, как смола, туча, окаймленная зловещей медной полоской, поднималась на горизонте и все больше и больше приближалась. Ее несла на своих крыльях буря. Валились деревья, ломались ветви, рвались лианы. Вскоре тяжелые капли дождя стали пронизывать воздух и с плеском падать в ручей, на котором поднимались тысячи пузырьков.

Раскаты грома слились в один сплошной гул. Молнии сверкали непрестанно, образуя ослепительное пламя. Казалось, все кругом горит.

Клаас затрепетал при мысли о возможных последствиях грозы. Ничто ее не предвещало, она разразилась с предательской внезапностью, как это часто бывает в тропиках. Разверзлись хляби и пролились на землю в обилии, которое ни с чем сравнить нельзя.

Скоро речушка раздуется, она превратится в грозную и стремительную реку!

Опасность возрастала с каждой минутой. А фургон неподвижно стоял в таком месте, которому неизбежно грозило быть затопленным, и вывезти его, было невозможно.

Беспомощность довела Клааса до отчаяния, он потрясал кулаками и ругался.

Глава пятнадцатая

Белые производят на африканских негров странное впечатление. — Жозеф узнает человека, который его ограбил. — Батоки и макололо потрясены, увидев двух Александров. — Сэм Смит ставит условия. — Альбер узнает о похищении жены. — Сто тысяч франков за карабин. — Вперед! — Три смельчака. — Страшная ночь. — Гроза. — Потоп. — Крик ужаса. — Фургон в опасности. — Альбер узнает Клааса.

Когда жители Африки видят белого впервые, они испытывают страх. Это подтверждают путешественники, наиболее заслуживающие доверия, в том числе Ливингстон. Характерно, что этот страх разделяют домашние животные. Когда белый показывается у крааля, собаки встречают его тревожным воем. Они пугаются так, как если бы увидели призрак, и бегут, опрокидывая все на своем пути.

Даже в тех случаях, когда благодаря частым встречам с путешественниками то или иное племя уже привыкло к виду белокожих, неожиданное появление европейца всегда и неизменно вызывает у них какое-то необычное смущение. Нужно много времени и длительное общение, чтобы чернокожий со всем свыкся с белым, стал посвящать его в свою жизнь, в свои привычки. Да и то он испытывает к белому сложное чувство, в котором смешаны и былой страх, и какая-то робость, и уважение, доходящее до преклонения.

Обычно путешественники-европейцы не вмешиваются в междоусобные распри отдельных племен, хотя местные вожди настойчиво их об этом просят, а иногда позволяют себе даже требовать, желая обратить в свою пользу страх перед белыми и в особенности перед их огнестрельным оружием.

Магопо, вождь племени батоков, тоже хотел заручиться содействием белого, чтобы напасть на макололо, вековых врагов своего племени, и не раз обращался к Александру. Но тот осторожно отклонял эти просьбы, несмотря на то что хитрый Магопо, обещавший отдать ему сокровища кафрских королей, в конце концов поставил ему условие: участвовать в войне с макололо.

А Сэм Смит смотрел на вещи по-иному. Войдя в доверие к батокам, широко используя свое сходство с Александром, он разыгрывал роль своего двойника уверенно и успешно. Он быстро догадался, что, как говорится, напал на золотую жилу, и решил соглашаться на все условия своего хозяина. Вопрос о походе против макололо решился сразу, как знает читатель, и войско должно было выступить без промедления.

Магопо, вообще говоря, чувствовал себя не слишком уверенно, но не сомневался, что победит, если рядом с ним будет европеец.

А Сэм Смит был человек иного склада. Он видел во всей этой войне только возможность набить себе карманы алмазами.

Магопо считал, что если белый вождь не отказывает ему в своем содействии, значит баримы были благосклонны к Гэну и Хорсу. Поэтому он поторопился выступить в поход. Читатель помнит, как неожиданно встретились обе стороны в тот момент, когда, с соблюдением всех местных обычаев, был утвержден мирный договор, разработанный и подготовленный Александром.

Сешеке еще пожимал руку Гэну, стоя возле ямы, в которую были свалены стрелы и патроны, а черный монарх испустил крик ярости, увидев нападающих.

— Белый! — взвыл он, грозя Александру копьем. — Белый, ты меня предал!..

Альбер и Жозеф, видя, какой опасности подвергается их друг, бросились ему на помощь. Но Александр невозмутимо отвел их.

— Спокойствие, — сказал он. — Я, кажется, догадываюсь в чем дело. Надеюсь, все обойдется без кровопролития.

— Надо торопиться! — воскликнул Альбер и Жозеф.

— Вы, по-видимому, не узнаете европейца, который выступает впереди батоков?

— Караи! — закричал Жозеф. — Он грабитель! Это он забрал у меня двадцать тысяч франков! Ах, мерзавец! Пожалуйста, месье Александр, дайте мне на минуту ваш карабин, пусть я хоть один разик выстрелю этому негодяю в голову!

— Нет, храбрый мой Жозеф, не стреляйте в мое изображение.

— Не понимаю…

— Неужели вы не догадываетесь, что этот мерзавец Смит обманывает батоков, выдавая себя за меня? Довольно курьезное недоразумение, и надо его использовать. Предоставьте это дело мне.

Когда батоки увидели, что среди макололо находятся не только Гэн и Хорс, но еще и три европейца, в том числе хорошо им известный Александр, они остолбенели. Да и макололо, со своей стороны, не хотели верить своим глазам, увидев такое поразительное сходство между бандитом-англичанином и путешественником-французом.

Два Александра!

Который же настоящий, который поддельный? И нет ли здесь раздвоения одной и той же личности? Негры были так озадачены, что даже забыли начать военные действия.

Не менее был озадачен и Сэм Смит: он чувствовал, что сейчас рушится вся его популярность и что результаты затеянной им финансовой операции придется списать по счету убытков.