Глаза Таремара были цвета чистого железа, теплой синевы, граничащей с серым. Какой-то миг они неотрывно смотрели на Волка, достаточно долго, чтобы запомнить его лицо, а затем резко перепрыгнули на Гримнара.
— Я сказал что-то, развеселившее твоего родича? — спросил он.
В этот момент Великий Волк зарычал, буквально зарычал. Рык сорвался с его губ утробным рокотом.
— Прости моих людей. У них туго с хорошими шутками, — он бросил взгляд через плечо. — Хриплая Глотка. Следи за словами.
Тот, кого назвали Хриплой Глоткой, опять хохотнул.
— Слушаюсь, ярл. Как скажешь.
Глаза Гримнара были карими, цвета мягкой глины, но взгляд не менее острый, чем лезвие меча.
— Хриплая Глотка ведет себя, как все Волки, — пояснил Гримнар. — Для Волка непривычно вначале называть свои титулы, а не деяния, — Таремар набрал в грудь воздуха, но Великий Волк предупреждающе поднял руку. — Я не ставлю под сомнение твои подвиги, капитан, как не волнует меня и то, какими они были. Я позвал. Вы ответили, и у вас те самые доспехи. Этого мне достаточно.
Он не коснулся наших традиций, не проявил к ним неуважения, не насаживал свои собственные, и к тому же поблагодарил за прибытие. Галео явственно ощутил мои мысли.
+ Этого Волка сложно не уважать. +
Я кивнул в ответ.
Собравшиеся инквизиторы восприняли этот момент как возможность представиться. Присутствие Волков возымело на Аннику эффект, который оказалось несложно предугадать: она глядела на них широко открытыми глазами, словно потерявшаяся девочка, но гордо, как родившая мать. Тем не менее шанс назваться ей представится еще нескоро. Она стояла в середине группы, не так сильно желая внимания, как некоторые другие.
Гримнар заставил первого же из них замолчать, опять подняв руку.
— Эти… мелочи… могут подождать.
Таремар кивнул.
— Согласен. Нам еще нужно выиграть войну.
Гримнар окинул группу инквизиторов кратким взглядом. Мне даже представить трудно, при каких обстоятельствах он мог сойти за приветствие.
— Я — ярл Гримнар, а это моя Волчья гвардия. Вот. Теперь мы все братья, — он указал на одного из своих людей. — Хриплая Глотка.
Названный Волк активировал переносной гололитический проектор. Устройство отбросило широкое изображение на палубу ангара, показывая континент, именуемый Армагеддон Прайм. Целые области были покрыты болезненным, мерцающим красным, города же отмечались потоками угловатых фенрисийских рун. Гримнар обошел карту.
— Вы двигались с хорошей скоростью, раз прибыли так быстро, но все равно многое пропустили. Первую кровь пролили месяцы назад, во время восстания. Разрастались культы. Проповедовали бунтари. Целые городские районы плевали на имя Всеотца.
— Восстание было широко распространившейся, но обычной ересью. — Гримнар снова обогнул карту. Он напоминал мне гончую, которая ищет, где бы ей усесться. — Вскоре на планету обрушилась варп-буря. Астропатия умерла в разумах тех, кому следовало отсылать сообщения. Мир замолчал. Всеобщий Враг скрыл свое приближение. А затем появился Пожиратель Звезд.
Пока он говорил, еще один участок карты окрасился красным.
— Стальные легионы и защитники Армагеддона отступают с Армагеддона Прайм. Весь континент обращен в пустыню. Люди, которые еще обитают в павших городах, наверняка жалеют, что не умерли.
Все новые и новые территории сдавались перед расползающимся пятном, неумолимым, будто прилив.
— Мы вступили в бой после того, как пали ульи Вулкан, Гиблая Топь и Темпестора.
Я увидел, как от упомянутых им городов растекается красный цвет.
— Они потеряны, хотя после тех ночей мы замедлили продвижение врагов. Большая часть их населения служила Извечному Врагу еще до нашей высадки.
Гололит сместился на другой континент, Армагеддон Секундус. Гримнар указал на полосу тьмы на границе изображения.
— Здесь экваториальные джунгли. Наши силы отступали перед натиском врага, надеясь оказать сопротивление на каждом участке пути. Этого не случилось. Враг остановился. Мои скауты твердят одно и то же, независимо от того, куда я отправлял их: враг остановил продвижение армии, чтобы гордо царствовать над руинами, которые создал из костей павших городов. Горы черепов высятся там, где когда-то стояли дома и мануфактории. Отвоевание континента будет войной на возвращение, а не на покорение.
Гримнар оторвался от гололита и пристально посмотрел на Таремара.
— Но сейчас враг идет. Взгляни на реку Стикс, реку, которая несет жизнь Армагеддону Секундус. У них уйдет неделя на переправу, после чего они ворвутся в оставшиеся ульи.
— Мы покончим с ним, — голос Таремара был столь же глубоким, как и у Волчьего лорда, но не таким хриплым. Только один из них выкрикивал приказы каждый час каждого дня в течение многих недель.
— Да, покончите, — опаленное солнцем лицо Гримнара рассекла клыкастая улыбка. — И если бы это было все, о чем нам следовало переговорить, я бы оставил вас готовиться. Но есть кое-что еще. — Когда он обернулся, оглядев всех присутствующих на командной палубе, его невеселая усмешка ни у кого не оставила сомнений насчет могущества Великого Волка: — Ульи Хельсрич и Инфернус пока не ощутили настоящей угрозы. Их горожане оставались за высокими и безопасными стенами, вдали от войны, — его взгляд обратился на нашего капитана. — Я ясно выражаюсь?
— Полагаю, что так, — полуулыбка Таремара говорила скорее о подозрительности, чем о веселье. — Но все же удиви меня.
— Бунтарство в городах Секундуса было слабым и лишенным поддержки. Эти восстания быстро подавили и без нашей помощи, — Гримнар ударил кулаком по нагруднику, резко и громко, словно прозвенел храмовый колокол. От внезапного звона несколько инквизиторов вздрогнули. — Они невиновны, и, более того, они хорошие люди, которых оберегает вера и прекрасные солдаты — далеко от фронта. Их города остались нетронутыми, люди свободны от скверны, и их не «обработает» Инквизиция после окончания последнего дня. Все понятно?
Взгляд Таремара устремился на собравшихся инквизиторов. Он смотрел не дольше секунды, но этого хватило, чтобы Гримнар издал низкое, сухое рычание.
— Смотри на меня, будь ты проклят. Не на них. Ты понял, что я говорю?
— Верховный лорд… — начал Таремар.
— Хватит и ярла. — Гримнар опять посмотрел на гололит. — Положение достаточно опасное. Я не хочу, чтобы твои… пособники… в Инквизиции приложили руку тяжелее, чем необходимо. Ты понял?
Таремар устало кивнул.
— Да. Но недоверие, которое гложет тебя, не мне придется нести.
— Пусть так, но вы останетесь на орбите, пока вас не призовут. Я вызову вас для последнего удара, и люди на этой планете никогда не узнают о вашем существовании.