Несмотря на усталость, я ощутил ее приближение. Я поднял глаза за секунду до того, как открылась дверь в комнату.
— Гиперион, — сказала Анника. Она вошла одна, никого из ее группы поблизости не было видно. — Кровь Императора, ты выглядишь…
— Живым?
— Да. Ну. Трон, ты же весь в крови.
И без того невероятное давление у меня в голове только усилилось.
— Кровь старая, а раны уже закрылись, — мне не нравилось, как они все возятся со мной, дергают, словно стервятники падаль. Когда Анника подошла ближе, сервиторы открутили еще несколько крепящих болтов, сняв очередной слой субдермальной брони с плеч и рук.
Анника казалась целой. Уставшей, но целой, за исключением царапин на пластинах нательного костюма. Она сдержала слово и сражалась на передовой, удерживая позиции с резервными полками.
— Ты слышал, как тебя прозвали Волки?
— Да.
— Сломавший Клинок.
— Я же сказал, что слышал. — Наверное, я ответил чуть резче, чем намеревался. Она отступила и одарила меня долгим взглядом.
— Гиперион…
— Галео и Думенидон мертвы, — я повел плечами, когда последняя деталь брони оказалась в промышленных зажимах сервиторов. — Малхадиил и Энцелад живы, хотя Энцелад ранен настолько тяжело, что уже никогда не наденет доспехи. У Мала отказал разум и позвоночник.
Она моргнула.
— Малхадиил не может ходить?
Я вынес его с поля боя. Мне было мучительно больно чувствовать, как он пытался соединиться с остальными из Кастиана, и больнее всего ощущать, как он тянулся к Сотису — и ничего не находил. Он был слепым ребенком, который потерялся в лесу.
+ Сотис? + все время повторял он, пока я тащил его к боевому кораблю. + Сотис? Сотис? +
Я чувствовал, как имя скребется по моему сознанию, слабое, словно касание паутинки к лицу.
+ Сотис? Сотис? +
— У него треснул позвоночник. Я потерял сознание после того, как сломал меч, и не знаю, что случилось. Наверное, его ранило, когда зверь разбил наш кинетический щит.
Анника восприняла мои слова с достойным уважения спокойствием, ее мысли стали медленными от усталости.
— Ясно.
— Война еще не закончилась. Я облачусь в доспехи и встречусь с врагом, как того хочет Император.
Она странно на меня посмотрела.
— Один?
— Нас выжило тринадцать. Четверо могут сражаться. Аксиум сделает для Малхадиила все возможное, а выжившие рыцари вернутся в бой.
— Великий Волк сказал, чтобы вы не появлялись перед населением.
— Мне плевать на его приказы, инквизитор. Там еще бродят нечистые души. Я — тот молот, что сокрушит их, независимо от того, где они скрываются. Придут и другие из моего ордена, Анника. Этот мир нуждается в нас. Попомни мои слова, Инквизиция вызовет других.
Она кивнула, все еще нерешительно смотря на меня.
— Я понимаю. Но… ты выглядишь нездоровым. Твои раны…
— Довольно.
— Но Гиперион…
— Ты перестанешь нянчиться со мной? Я — Серый Рыцарь Титана, а не дитя.
Один из сервиторов не попал в паз на предплечье, и сверло заскрежетало по оставшейся части субдермальной брони. Я ладонью врезал по бестолковому существу, почувствовав, как сломалась его челюсть.
— Уйди от меня. Аксиум, сними с меня оставшуюся броню. Сейчас же.
Сервитор, которого я ударил, пытался встать. В глазах у меня помутнело. Мгновение спустя корабль вздрогнул, заставив меня пошатнуться.
— Нас атакуют! Капитан Тальвин?
На меня обрушились голоса. Я не мог различить их. К ним присоединились руки, которые вцепились мне в доспехи. Анника. И Аксиум. Они показались невообразимо высокими.
Я отпихнул их сфокусированным импульсом кинетической силы. Вот только… они не сдвинулись с места.
+ Сотис? + донесся до меня голос Малхадиила из медицинского отсека. + Сотис? +
Я на коленях? Да. На коленях.
— Помогите встать, — сказал я.
— …вроде инсульта… — говорил Аксиум.
— …кровоизлияние… — вторил ему голос. Женский голос. Мягкий. Мне вдруг стало интересно, умел ли он петь. Моя бабушка пела мне, в другой жизни.
— … в стазис. Во имя шестеренки, в стазис его…
Я засмеялся. Во имя шестеренки. Что это вообще значит? Марсианская ругань казалась мне бессмысленной.
+ Помогите встать, + вырвалась из меня яростная волна. Никто не ответил. Даже несчастный, сломленный Малхадиил.
— Помогите встать. Я не хочу умереть на коленях, как Галео.
Я схватил чью-то руку. Она была из серебра. Под моей хваткой кисть смялась и прогнулась, слишком мягкая и хрупкая для моего кулака.
Откуда-то издалека донесся крик Аксиума. Я даже не подозревал, что он способен на такое. Я моргнул, но в глазах не прояснилось.
Кто-то назвал мое имя. Анника, наверное. Кто-то упомянул о стазисе.
— Я — Серый Рыцарь Титана, — сказал я. — Я… я — молот.
А затем опустилась тьма.
I
Едва я открыл глаза, их резануло стерильно синим освещением апотекариона. Я находился не в медицинской палате «Карабелы» — это был полноценный апотекарион, способный обеспечивать нужды всего братства во время войны.
Я знал это место. А как же иначе? Операционная на борту «Огня рассвета», флагмана Восьмого братства. Вдоль стен тянулись ряды мониторов и сверкающего сталью медицинского оборудования.
Я сел, принявшись отсоединять от тела биомониторные контакты и трубки подачи питательной массы.
— Мертвый пробудился, — раздался позади меня голос.
Я узнал его еще до того, как увидел, и поприветствовал, уже оборачиваясь.
— Надион.
На нем был широкополый серый халат — скромное одеяние бездоспешного рыцаря, занятого медитацией или наукой. Рукава были закатаны, а руки обтянуты перчатками из прозрачного тонкого пластека, чтобы избежать случайного заражения или инфекции.
На обритой голове Надиона сверкала многочисленная аугментика. Половину черепа ему заменили всего за пару лет до того, как я заработал свои доспехи.
— Я ожидал, что ты встанешь не раньше, чем через пару часов, — сказал он. — Как себя чувствуешь?
Припоминать полученные раны показалось мне неблагодарной затеей.
— Бывало и лучше, — признался я, надеясь, что этого хватит. — Я едва помню, что случилось.
— Твой экзекутор-примарис, Аксиум, спас тебе жизнь. Он поместил тебя в стазисную камеру, когда у тебя случился… ладно. Случилось множество тяжелейших реакций на психический выплеск. Я подготовил тебе список, сможешь прочесть его на досуге. Надеюсь, ты готов к терминам вроде: «кровоизлияние», «закупорка кровеносного сосуда» и «риск нервных повреждений». Тебе еще повезло, учитывая, как ты высвободил свои силы. Будь ты обычным человеком, то умер бы прежде, чем смог удержать клинок хотя бы секунду, не говоря уже о том, чтобы сломать его.