Другой мужик — не владелец бизнеса, а просто менеджер средней руки. Жена — врач в военном госпитале. Большой доход (достаточный, чтобы купить жилье и машину) имел от сдачи внаем жилья (у жены три квартиры от родителей и бабушек остались в наследство). Пластиковые карточки специально не блокировали — по ним никаких движений не было и нет.
Или вот еще, вообще страшилка. Молодая мама пошла на молочную кухню за детским питанием: творогом, молоком. Ребенку чуть меньше годика. Обычно бегала на молочку, когда ребенок спит днем. Муж работает на дому — в компе рисует для журналов что-то. Ушла, значит, на молочку и не вернулась. Кормит грудью, то есть к дитю привязана. До молочки ехать на трамвае несколько остановок, но до нее мамочка так и не доехала. Куда делась? Уже год ищут.
А вот детектив прямо. Ехали две семьи на двух машинах в отпуск. День в пути. Остановились на ночлег на окраине города в придорожном отеле. Взяли себе два номера. Утром просыпаются, а одного мужика нет. Его жена и дети спали (весь день в пути — утомление большое) и ничего не слышали. Дежурный администратор (девочка двадцати лет) ничего не видела (призналась, что периодически дремала в подсобке). Дверь в отель на ночь не запирается, а видеокамеры наблюдения только за стоянкой смотрят (там пропавший не появлялся). Машина на месте, сотовый телефон, деньги, паспорт и документы на машину остались в номере (в куртке). Ушел из номера обутый, но без куртки. Скорее всего, выходил покурить ночью (сигарет не нашли ни в номере, ни в машине). Все обыскали, все окрестности. Никто ничего не видел.
Еще. Парень, самый обычный молодой человек. Несколько лет работал в некой конторе программистом. Жил с девушкой гражданским браком. Купил в кредит машину. Снимал жилье. Обедать ездил домой, на машине. Вот раз ушел на обед, и больше его никто не видел. Хотя дома побывал (девушка, с которой он жил, сказала, что посуда была грязной, когда она вечером пришла с работы, и обед съеден). Машину так и не нашли. Человек был жизнерадостный, веселый, неконфликтный. Долгов (кроме кредита за машину) не наделал. Телефон «вне зоны доступа» стал где-то через час после обеденного перерыва (начальник звонил узнать, почему тот задержался на обеде).
Или пропал сотрудник милиции, капитан. Ладно бы пропал, когда с работы возвращался, с дежурства, с усиления — тогда бы еще можно было предположить, что купил бутылку пива, с кем-то встретился и т. д. Но ведь нет! Утром сел в электричку и поехал на службу, до которой так и не добрался. Все на ушах стоят, все связи отработали, всех абсолютно трясут — никто не знает, что и как. На всех промежуточных станциях всех торгашей и кассиров опросили. Как сквозь землю провалился. По службе характеризуется положительно: благодарности, командировки на Кавказ и т. п… [4]
И таких случаев много — десятки тысяч только по России. Неужели все они тоже…
Николай вздрогнул и… тут же получил по уху гибким шлангом. Лакуна уже стоял на ногах.
— Ты перестал контролировать обстановку, — негромко произнес он. Коля стиснул зубы и вскочил. А когда они уже спускались в крысиные тоннели, набрался-таки духу и спросил:
— А как я попал сюда, на свалку?
Старик пожал плечами, а потом нехотя ответил:
— Я не знаю. Возможно, ты просто не подошел. Скажем, анализ ДНК провели некорректно или позже выяснилось еще что-то. Так что от тебя просто отказались и отправили на утилизацию. А мусорный ковш, в который засунули твое тело, налетел на «скобу». Вот тебя и выкинуло.
Коля понимающе кивнул. Что такое скоба, он уже знал. Дело в том, что подавляющее большинство мусора на Сигари перерабатывалось. Органика, бумага, ткань, стекло, пластик — все, что представляло хоть какую-то ценность, шло в переработку. Открыто на свалку сбрасывался в основном строительный мусор. И, чтобы не вымереть от голода и холода, обитатели Трущоб время от времени устраивали, так сказать, несанкционированную разгрузку мусорных контейнеров, в которых отсортированный мусор отправлялся на переработку на нижние промышленные ярусы, расположенные гораздо глубже крысиных тоннелей. Они, по существу, также были этакой свалкой. Так уж оказалась устроена современная цивилизация на Сигари: основная масса людей здесь жила наверху. Жилые ярусы, на которых находилось не только жилье, но и забегаловки, рестораны, парикмахерские, магазины, бассейны, стадионы, парки и так далее, начинались на шестисотметровой высоте. Чем выше — тем более просторное жилье и больше парков, и тем дороже недвижимость. И так — до верхнего яруса, расположенного на двухкилометровой высоте и уже полностью открытого солнцу и небу. А вот промышленные предприятия размещались под землей, на глубине, начиная с трехсотметровой. Ну, чтобы не таскать далеко сырье и обеспечить более надежную защиту от вредных излучений промышленных энергогенераторов. А в промежутке между ними располагалась свалка… Так вот, жители Трущоб, которым для выживания было маловато строительного мусора, время от времени засовывали в обвеску пустых мусорных контейнеров, поднимающихся наверх за новой порцией мусора, гнутые арматурины, носившие общее название «скоба». Уж что-что, а строительной арматуры здесь валялось достаточно… Теоретически это должно было привести к тому, что контейнер при возвращении сверху, то есть уже будучи наполненным мусором, в определенный момент, при проходе через один из распределительных узлов, расположенных на высоте около семи-восьми метров над поверхностью свалки, перекашивало, и из него начинало высыпаться содержимое — еда, одежда, бытовая техника… ну как повезет. Практически же результат был непредсказуемым. Иногда срабатывало, иногда — нет.
— А может, тебя просто потеряли, — задумчиво продолжил старик. — В жизни иногда такие вещи случаются, что диву даешься. Никакому профессиональному сценаристу не придумать… — И он хмыкнул, похоже, какой-то своей мысли.
— И… чем это мне грозит? — с того времени как он попал в руки Лакуны, Ник несколько продвинулся в умении формулировать собственные мысли.
— Ничем, если успеешь поставить хотя бы бесплатную наносеть, — отозвался старик. После чего отрезал: — Все. Забыл. У нас — охота…
* * *
Быстро переодевшись в старый фирменный комплект, оставленный в шкафчике сменщиком, Ник накинул непромокаемый фартук и отправился к раковине, за которой работал. В принципе, в забегаловке использовалась одноразовая посуда, которую после применения следовало выкидывать, но владелец по имени гра Шолтисс экономил буквально на всем. Поэтому каждая тарелка, стаканчик либо столовый прибор, ежели они не были как-то повреждены клиентом в процессе использования, аккуратно очищались от остатков пищи и тщательно промывались горячей водой с мыльным составом, после чего пускались в новый оборот. По прикидкам Ника, Шолтисс, даже с учетом повышенного расхода воды и зарплаты посудомоя, экономил на этом до шестидесяти лутов в день. Ну а как известно — курочка по зернышку… И вообще для гра Шолтисса примером и кумиром был гра Стасино, также начинавший как владелец мелкой припортовой забегаловки, но в настоящий момент выбившийся в миллионеры. По слухам, он даже поставил своему первенцу и наследнику индивидуальную наносеть, хотя сам всю жизнь прожил с гражданской. Причем — первого уровня. Так это было или не так, Ник точно не знал, но слухи такие ходили очень упорно. Впрочем, если учесть, что число владельцев припортовых забегаловок, сконцентрированных вокруг космопорта Флинске и поблизости от планетарного лифта, достигало полутора тысяч, причем около пяти процентов из них ежегодно меняло своих хозяев, история гра Стасино, упорно шедшего к своим миллионам на протяжении тридцати лет и получившего-таки их, была скорее исключением из правил, чем чем-то иным. Причем, Ник сильно сомневался, что официальная история о том, что гра Стасино добился подобных успехов много работая, всемерно экономя и ведя абсолютно добропорядочный образ жизни, имеет хоть какое-то отношение к действительности. Впрочем, вероятно, в этом сомневались все. Во всяком случае, в последнем пункте — точно. Но вот насчет экономии на клиентах и персонале — в этом у большинства сомнений не возникало. Да, так и было. Ибо подобный подход характерен для всех хозяев забегаловок в припортовом районе…