Покончив с вопросами, Морсби разрешил миссис Пилчард заглянуть в сопровождении Эффорда в спальню и попрощаться с подругой до того, как ее увезут в морг.
— Ну вот, собственно, и все, — заявил Морсби, мощно потягиваясь. Здесь, конечно, еще раз все тщательно осмотрят, но многого я от этих поисков ожидать бы не стал. Вне всякого сомнения, он успел скрыться с добычей. Присмотрите за поисками, ладно, Мерримен? Ну вот, мистер Шерингэм. Скучновато, не правда ли?
— Да что вы! Все это крайне интересно. А как, по-вашему, скоро вы его поймаете?
Старший инспектор зевнул.
— Может, когда я вернусь, Бич его уже вычислит. Могу, кроме того, сказать, что свое мнение я уже составил. Он сейчас, конечно, заляжет, но это дело поправимое. Что скажете, Мерримен? Сколько нам нужно, чтобы его взять? Сорок восемь часов?
— Максимум, — отозвался окружной инспектор. — А у вас, значит, свое мнение, мистер Морсби? Бич считает, здесь поработал Красавчик Берти.
— Красавчик Берти сейчас и мухи не обидит, — добродушно ответил Морсби. — Но я вам назову три имени. Сэм Роберте, Альф Джексон и Джим Уоткинс, он же Кембервильский Малыш. Выбирайте.
— На Сэма Робертса не похоже, — задумался окружной инспектор.
— Нет, я тоже так не думаю. С другой стороны… Войдите! О, это вы, Бич. Ну?
— Вернулся кое-что проверить, сэр, — сказал инспектор Бич. — Я сейчас заглянул в архив и выбрал семь карточек, но… — Он нагнулся над кусочком засохшей грязи, который все еще лежал на столе, и принялся внимательно его изучать.
— Семь? — насмешливо протянул Морсби. — Я только что поставил на двоих.
— А теперь остался один, — заявил Бич, выпрямляясь. — Все сходится. Я, конечно, не эксперт, но эту грязь знаю. Сталкивался уже как-то раз. Такой характерный красно-коричневый цвет и примесь песчаника — я ее всюду узнаю. Она из Брейсингема. Это Кент, миль двадцать от Лондона. Ну, вот и отлично.
Инспектор Бич был явно доволен собой.
— Выкладывайте, Бич, — ухмыльнулся Морсби. — Кто?
— Джим Уоткинс. У него в Брейсингеме подружка.
— Я выиграл, — коротко сообщил Морсби. — Как вы и говорите, Бич, все сходится. Чертов Кембервильский Малыш.
— Вы хотите сказать, что вычислили его по одному этому куску глины? — недоверчиво спросил Роджер.
Инспектор Бич выглядел жутко самодовольным.
— Нет, сэр. Глина — это уже так, контрольная проверка. А всего я учел двадцать два показателя: квартирная кража, способ проникновения внутрь, способ отхода, потребление спиртных напитков, нетронутая еда, использование свечи для освещения, преднамеренный погром в квартире, произведенные грабителем шумы и многое другое. Четверо подходили по пятнадцати пунктам, двое — по двадцати, один — по двадцати одному, а вот Джим Уоткинс — по всем разом. Вот это и называется у нас modus operandi, сэр. Стопроцентная гарантия. А с этой глиной и подавно.
— О! — сказал Роджер.
— И теперь, мистер Шерингэм, — вступил Морсби, — нам остается только найти его и доказать тупоголовым присяжным, что он действительно это сделал, и мы это докажем, какими бы тупоголовыми они ни оказались. Ах да, мистер Шерингэм, если у вас есть такое желание, в течение сорока восьми часов вы сможете лично пожать мистеру Джиму Уоткинсу руку в его маленькой и уютной камере.
— Спасибо, — лаконично ответил Роджер. — Мне, как гражданину, крайне импонирует ваша уверенность.
— Представить только! — вздохнул старший инспектор.
— Что представить?
— Что Малыш взял и сделал такую глупость. Должен признаться, мистер Шерингэм, я о Малыше лучшего мнения.
Инспектор Морсби сказал это так, будто самый его близкий и уважаемый друг непостижимым образом вдруг сбился с пут истинного.
В свою квартиру в Олбани Роджер возвратился с кучей новых впечатлений, которые, впрочем, не слишком его затронули. Ему и на минуту не приходила в голову мысль заняться этим делом самостоятельно. Это был, как наглядно показал ему Морсби, именно тот случай, для возни с которыми и придумали Скотленд-Ярд: работа профессионального вора. Правда, как раз этот случай был своего рода исключением: профессионалы редко идут на убийство. Девяносто девять убийств из ста совершается людьми, с которыми Скотленд-Ярд никогда прежде не сталкивался и никогда о них не слышал по той простой причине, что это их первое и последнее преступление. И, как следствие, в девяносто девяти случаях из ста полицейский аппарат работает хоть и не совсем вслепую, но уже без помощи уголовного архива, этого криминального тотализатора. И то, что девяносто восемь из них ему удается раскрыть, весьма красноречиво говорит в его пользу (именно девяносто девятый случай всегда попадает в печать, большинство из оставшихся девяноста восьми откровенно, пользуясь выражением Морсби, скучноваты).
Роджер, однако, был достаточно любознателен, чтобы двумя днями позже, совершая утренний моцион, явиться в Скотленд-Ярд и осведомиться у Морсби, как продвигается дело. В утренних газетах сообщалось, что нового ничего не нашли и что полиция уверена в скором аресте преступника.
Оказалось, что Морсби уже передал материалы подчиненным, сказав, что он здесь уже совсем ни к чему: все остальное — дело техники. Нет никаких разумных оснований сомневаться в личности преступника; факты, открывшиеся позднее, только подтвердили выводы Морсби и инспектора Бича. Например, анализ глины. Шесть других подозреваемых, взятых на заметку Бичем, были проверены, и их алиби вполне удовлетворило полицию. Более того, Кембервильского Малыша уже несколько дней не видели в местах, обычно им посещаемых, и никто из его приятелей не смог указать, где он сейчас находится, что само по себе является косвенным признанием вины. Так что все дело упирается лишь в обнаружение тайного лежбища Малыша.
— А это, мистер Шерингэм, вряд ли займет много времени, — заключил Морсби, еле сдерживая зевоту.
— И больше никаких новостей?
— Ах да, забыл: нашлось еще несколько свидетелей. Пятеро видели мужчину, который стремглав бежал от «Монмут-мэншинс». По разным данным, это было где-то от часа двадцати минут до часа тридцати восьми пополуночи.
Роджер улыбнулся тому, как совершенно машинально инспектор переключился на профессиональную фразеологию.
— А описание беглеца совпадает с приметами Малыша?
— В известной мере, сэр, в известной мере. Конечно, невозможно точно описать человека, который пронесся в секунду мимо тебя, и вы удивитесь, как по-разному люди описывают то, что видели. По правде говоря, это хороший пример того, в каких условиях нам зачастую приходится работать. — Морсби подтянул к себе пухлое досье и перелистал несколько страниц. — Вот, пожалуйста. Альберт Уштинс, зеленщик, возвращался домой с Плэт-стрит, на углу Юстон-роуд его обогнал быстро бегущий человек, который повернул налево вниз по Юстон-роуд; на голове у бегущего была суконная шапка, низко надвинутая на глаза; одет просто, должно быть рабочий, телосложение плотное, лицо злое; примерное время — 1.30. (Примечание: свидетель — человек маленького роста, нервического склада.)