Роджер почесал кончик носа. Похоже, это тупик.

Еще с полчаса он ломал голову, пока не решил, что и вправду уперся в стену. Человек как-то узнал об убийстве, но как — пока неизвестно. Вот что: игнорировать стенолаза он, конечно, не станет, но пока — его в сторону.

И Роджер принялся методично записывать все, что узнал от шофера.

Покончив с этим, он покинул читальный зал и направился в свой клуб выпить чаю. Он решил пока не возвращаться домой, потому что там хозяйничала мисс Стелла Барнетт, а увидеть ее сегодня еще раз — это уж слишком.

Глава 7

Из клуба Роджер позвонил в Скотленд-Ярд и попросил к телефону старшего инспектора Морсби.

Стоически вынеся залп тяжеловесных шуточек старшего инспектора насчет новой секретарши мистера Шерингэма, Роджер наконец произнес:

— Полно, Морсби, я, собственно, хотел поинтересоваться: поймали уже Малыша?

— Увы, мистер Шерингэм, — сразу сбавил тон Морсби. — Пока этого сказать не могу.

— А новенькое что-нибудь о нем есть?

— И да и нет, если вы догадываетесь, что я имею в виду.

— Нет, не догадываюсь. Что именно?

— Видите ли, его мы пока не нашли, но уже знаем о его девчонке. Она переехала из Брейсингема. Мы обнаружили ее в Лондоне.

— Вот как? Значит, вы собираетесь с пристрастием допросить бедную девушку? Я надеюсь, пытать не будете?

— Помилуйте, мистер Шерингэм! — оскорбился Морсби. — Мы даже не арестовали ее. Просто держим под наблюдением, и она даже не догадывается об этом. Рано или поздно она нас на него выведет.

— По-моему, это отвратительно.

— Вот как? — В голосе Морсби прозвучал холодок. — А по-нашему, это выполнение долга.

— К чему эта чопорность, Морсби? Скажите, — как мог беззаботней проговорил Роджер, подбираясь к вопросу, ради которого, собственно, и позвонил, — я тут вчера сидел, размышлял, и странная мысль посетила меня. Мне всегда казалось, что когда вы, полицейские, приступаете к расследованию убийства, вас первым делом интересует, кто последним видел жертву живой, а сейчас я что-то не припоминаю, чтобы хоть один вопрос был задан по этому поводу. Разве не странно?

— Ну, знаете, сэр, — возмутился Морсби, — учитывая, что тело обнаружено только что и вы присутствовали…

— Нет-нет, Морсби, я совсем не хочу упрекнуть вас, — снисходительно перебил его Роджер, усмехаясь тому, с каким простодушием Морсби схватил приманку и впал в тон оскорбленной невинности. — И мысли такой не допускайте. Мне просто почудилась странность, вот и все. Вам ведь уже известно, кто это был?

— Еще бы! Это была та, с рыбьей фамилией, — захлебывался Морсби, выдавая Роджеру последнюю новость. — Миссис как-ее-там — Сардинус, нет, Палтус. Они пили чай вместе и за чаем поссорились. У Эффорда рукав промок от ее слез, пока она нам об этом рассказывала. Не вполне уловил смысл, но, похоже, она считает, что эта ссора каким-то образом стала причиной смерти ее дорогой подруги. Кара Господня за опрометчивое словечко, примерно так.

— О, женское тщеславие, — пробормотал Роджер. — А вы не объяснили ей, Морсби, что небеса оказали бы ей слишком большую честь, если б покарали божью тварь лишь назидания ради, чтоб намекнуть ей, что надо сдерживать темперамент? Она, видимо, думает, что небеса ценят ее темперамент выше, чем чью-то жизнь. Ну и ну.

— Непременно сказал бы ей это, мистер Шерингэм, будь я на вашем месте.

— Может, я так и сделаю. Кто-то ведь должен. Ну что ж, Морсби, пока. Не выпускайте из виду девчонку и славной охоты вам.

Роджер повесил трубку очень собою довольный. Впрочем, он почти всегда был доволен собой.

* * *

С минуту он постоял у телефона, хмуро уставясь в иол и глубоко засунув руки в карманы. Какой теперь делать ход?

Интервью с рыбьей фамилией, решил он, может и дать кое-что.

Такси примчало его к «Монмут-мэншинс».

Удача Роджера не оставляла. Миссис Палтус была дома.

То, что Роджер присутствовал при ее первом и, следовательно, самом важном разговоре с полицейскими, подвигло миссис Палтус охотно отвечать на его вопросы, тем более что беседа проходила в домашней, почти приятельской атмосфере, так отличающейся от строгого, официального топа прочих должностных лиц, а этот джентльмен, наверно, занимает очень высокий пост в Скотленд-Ярде, это сразу видать, такой солидный и такой джентльмен, потому что не одежда красит джентльмена, это уж миссис Палтус знает точно. Что вы, это было похоже на дружеские посиделки, так славно, у камелька, и ноги джентльмена на каминном коврике так скручены винтом одна вокруг другой, как, знаете, джентльмены проделывают это со своими ногами. Миссис Палтус, правда, не уловила его имени, ну, да это и не важно, важен человек, а не его имя.

Беседа тянулась неторопливо. Роджер поначалу не задавал наводящих вопросов, он просто позволил миссис Палтус выговориться в надежде, что что-нибудь важное промелькнет само собой.

Если так и случилось, то в первые двадцать минут Роджер этого не уловил. Тогда он стал спрашивать обо всем, что приходило в голову, с самым равнодушным, незаинтересованным видом, чтобы миссис Палтус, не дай бог, не заподозрила, что ее экзаменуют. Ирландцы обидчивы.

— Я полагаю, вас с мисс Барнетт больше всего сблизило то, что обе вы принадлежите к римско-католической церкви?

Мисс Палтус бегло перекрестилась:

— Бедняжка Аделаида, заблудшая душа, не приобщилась святых тайн. Много, много раз старалась я обратить ее в веру, но с тем же успехом я могла обратить в веру камень. А сейчас, увы, слишком поздно.

— Вот как? — удивился Роджер. Это была неожиданная новость. — А как же четки, которые лежали рядом с телом?

— Это были не ее четки! — с силой произнесла миссис Палтус. — Что еще горше!

— Значит, вы не видали их раньше?

— Никогда в жизни. Ваши инспектора спрашивали меня, откуда они взялись, если не ее и не мои, но чем я могла им помочь?

«Так-так-так», — думал Роджер, чувствуя, что тут кроется что-то важное, но что именно — не поймать.

— И они говорят, что этими святыми четками негодяй убийца задушил ее?

— Да… так они… так мы думаем.

«Видимо, он их где-то подобрал, подумал, что пригодятся. Может, в этом же доме».

— Может быть, — осторожно предположил Роджер, — среди других жильцов дома есть католики?

Миссис Палтус печально покачала головой.

— Этот дом населен вероотступниками. Лишь один человек, не считая меня, признает здесь истинную веру, и та, — миссис Палтус фыркнула, — только что признает, не больше, помоги ей Господь.

— А! И кто же это?

— Мисс Деламер.