– Да, вы правы, – подумав, согласился Леня, – что же делать? Одного его на два дня оставить нельзя…
– Отдайте его нам, – предложила Анфиса, – я обещаю о нем позаботиться.
Всю дорогу до дому Леня тяжко вздыхал в машине. Он предчувствовал, какой скандал закатит ему Лола, узнав, что придется отдать песика на два дня в чужие, тем более Анфисины, руки.
Галактион Галактионович Саянов, прибыв в собственную юридическую контору, вызвал к себе своего помощника Виктора Алсуфьева.
– Виктор Викторович, – скрипучим голосом начал он, – в этом деле о наследстве вскрылись некоторые дополнительные обстоятельства.
Он снял черные очки и внимательно поглядел на своего помощника, в лице которого не дрогнул ни один мускул.
– Какие же? – без излишней поспешности поинтересовался он.
– Дело в том, что один из трех наследников, Георгий Андреевич Птичкин, оказался жив.
– Жив? – удивился Алсуфьев. – Как так – жив? Разве он не погиб в автомобильной аварии десятого апреля?
– Произошла путаница, погиб другой человек, – коротко ответил Саянов. – Личность Птичкина удостоверила жена, кроме того, он предъявил подлинные документы. Птичкин утверждает, что на него было совершено покушение, и он боится за собственную жизнь, поэтому сейчас он находится на своей даче. Завтра вечером уедет оттуда в безопасное место и прибудет только двадцатого мая в одиннадцать ноль-ноль к нам в контору, на оглашение завещания. Так что я вас прошу внимательнейшим образом перечитать еще раз все документы по завещанию и подготовить их к двадцатому.
– Все будет сделано, не беспокойтесь, – Алсуфьев вышел из кабинета.
Галактион Галактионович подозрительно глядел ему в спину, но ничего необычного не смог на ней обнаружить. Строго говоря, его помощник держался как всегда. Но это, разумеется, ни о чем не говорило.
Саянов посидел немного за столом просто так, привычным жестом потер глаза и вызвал секретаршу Аллочку.
Аллочка появилась через десять минут, на подносе, который она держала в руках, стояла чашечка кофе, такого, какой любил Саянов – очень крепкого, сладкого и без сливок.
Саянов помешал кофе, попробовал и невольно поморщился:
– Деточка, вы положили мало сахара. Я же просил: три ложки.
– Ох, простите! – Аллочка выпорхнула и через минуту влетела в кабинет с сахарницей. Руки ее так дрожали, что сахар высыпался прямо на стол.
– Не волнуйтесь вы так! – Саянов сам вытер стол бумажной салфеткой. – Ничего страшного не случилось. Или у вас что-то случилось? – он испытывающим взором взглянул на девушку.
Была она не то чтобы некрасива, но какая-то незаметная, блеклая.
«Как бледная моль», – с неудовольствием подумал вдруг адвокат, хотя раньше этого не замечал. Наоборот, из всех претенденток он выбрал в свое время именно Аллочку, потому что она выгодно отличалась от этих бесчисленных одинаковых кукол Барби, которые заполонили в последнее время приемные всех фирм и контор. Саянов выбрал скромную, неприметную Аллочку и не ошибся: девушка оказалась грамотной, дисциплинированной и внимательной, никогда ничего не путала в документах.
– Да, вот как бывает, – проговорил он, отхлебывая кофе, – я и сам, признаться сегодня не в своей тарелке. Это дело по наследству Ланскера… последний, третий наследник погиб, но предыдущий оказался жив.
– Что вы говорите? – протянула Аллочка.
– Ну да, оказывается в той автомобильной аварии погиб не он, а посторонний человек. А он скрылся, потому что опасался за свою жизнь. Утверждает, что это было покушение, что его чуть не убили.
– Мания преследования! – фыркнула Аллочка.
– Возможно, – согласился Саянов, – очень возможно. Но слово клиента – закон, так что мы должны принять его условия. А он действительно боится, и поэтому все время переезжает с места на место. Одну ночь ночует у родственников, другую – у знакомых. В последний день, то есть послезавтра, они с женой будут на даче, а оттуда прямо приедут к нам в контору к одиннадцати часам на оглашение завещания. Он очень просил никому не рассказывать о его перемещениях.
– Бывают же такие ненормальные! – фыркнула Аллочка.
– В нашей профессии бывает все! – вздохнул адвокат. – Это еще не самое удивительное… Можете забрать чашку, спасибо.
Когда за секретаршей закрылась дверь, он долго качал головой.
– Люблю читать старые журналы. – Маркиз взглянул на Лолу поверх очков с простыми стеклами, которые он надел, чтобы издали его можно было принять за Георгия Андреевича Птичкина. Ростом и телосложением они были похожи, а Гошин свитер в темно-синих ромбах должен был довершить сходство.
– Вот, обрати внимание, сколько оптимизма и веры в светлое будущее: «Ученые считают, что в двухтысячном году люди будут проводить отпуск на Луне, пользуясь лечебно-оздоровительными свойствами пониженной гравитации, климат будет теплее, так что под Архангельском можно будет выращивать ананасы, в каждом доме будет видеотелефон, а вычислительные машины по своим размерам не будут превышать обычный платяной шкаф…» Журнал «Техника молодежи», шестьдесят четвертый год… Ты как, не собираешься в отпуск на Луну? Представляешь, сбросить сразу килограммов тридцать-сорок живого веса! Мечта любой женщины!
– Только не моя! – отрезала Лола. – Ты что, считаешь, что я толстая? Так это только в гриме!
Действительно, если Леня выглядел почти так же, как всегда, Лола изменилась до неузнаваемости. Несколько объемных кофт, свитеров и подложенных в характерных местах подушечек преобразили ее фигуру. Накладной бюст постоянно сползал, и его приходилось то и дело поправлять. Жесткий черный парик из натурального конского волоса напоминал воронье гнездо, из которого только что вылетели птенцы. Макияж, больше всего похожий на боевую раскраску вождя племени ирокезов, ожидающего в гости соседа, довершал облик. В общем, издали и при плохом освещении Лолу вполне можно было принять за Анфису Саркисовну Птичкину. Поэтому Лола в сопровождении Джульетты время от времени выходила на крыльцо дачного домика Птичкиных, чтобы возможный наблюдатель смог убедиться: хозяева дома. Джульетта нервничала и одна в саду оставаться не желала, несмотря на прекрасную погоду.
Леня из дома не выходил, только изредка показывался возле окна.
– Всегда мне достается самая сложная работа, – недовольно пробормотала Лола, в очередной раз возвращаясь с крыльца, – сам тут сидишь, журнальчики почитываешь, а женщину выгоняешь на передовую!
– Во-первых, это ведь ты у нас – гениальная актриса, ты можешь сыграть Анфису, так что ни у кого не возникнет сомнений, да и загримирована ты гораздо лучше. Во-вторых, охота идет именно на меня, то есть на Птичкина, которого я изображаю, и твой знакомый, любитель Чехова и острых ножей, запросто может подстрелить меня, если я выйду на улицу…