– Здесь кабинет Хоффа, – объявил он таким тонким тенором, что мне показалось, что больше я его не вынесу. – Кстати, чуть не забыл вам сказать: говоря вчера об убийстве Уальдо Мура, я сказал, что могу сообщить вам лишь голые факты. Это не совсем точно. У меня есть только один факт: имя человека, который убил его. Я знаю, кто это был. Но не могу сказать вам больше. Нехорошо и небезопасно обвинять в убийстве человека, если нет доказательств обвинения. Вот и все, что я могу сообщить, – сказал он, улыбаясь. – Передайте мистеру Вульфу, что я весьма сожалею. – Он повернулся и ушел по направлению к своему кабинету в конце коридора.
Первой моей реакцией было пойти за ним. Я постоял и обдумал ситуацию. Он сделал это в своем стиле, выждав момент, когда мы окажемся вне кабинета, чтобы вылить все на меня. Причем ближайшие ряды письменных столов, за которыми сидели сотрудницы, были настолько близко, что мне понадобилось бы сделать только пару маленьких шагов, чтобы дотронуться до шелковистого плеча темноволосой красавицы с ярко накрашенными губами. Теперь, когда босс ушел, она смотрела на меня (как, впрочем, и все остальные в этом секторе), наслаждаясь видом растерянной ищейки. Я скорчил им гримасу и, решив не идти за Нейлором, потому что не был уверен, что удержусь и не удушу его, открыл дверь комнаты Хоффа и вошел.
Он взглянул в мою сторону, сразу узнал меня и крикнул:
– Убирайтесь отсюда!
Я закрыл за собой дверь и огляделся. У него был большой красивый кабинет. Что касается его самого, то, логично рассуждая, я ожидал увидеть хорошо сложенного и сильного человека – ведь он врезал Муру в челюсть по амурным соображениям, да еще был вдобавок инженером. Однако я ошибся. Он был тяжеловат. Чувствовалось, что не за горами время, когда он превратится в толстого коротышку, и вдобавок у него был двойной подбородок. Он не встал и не направился ко мне, не поднял что-нибудь, чтобы запустить в меня; он просто попросил меня убраться.
Я подошел к его столу и спокойно предложил:
– Я уйду, если вы скажете, почему я должен это сделать.
– Убирайтесь отсюда, – он был абсолютно серьезен. – Вы, чертов проныра, лезущий не в свои дела! И не заходите ко мне!
С одной стороны, имея дело с человеком с таким характером, нельзя рассчитывать на хорошие шансы на дружескую и полезную беседу. С другой стороны, я находился здесь только потому, что сказал Нейлору в критический момент, что у меня запланирована встреча с Хоффом. Я не хотел лишиться возможности отпустить в его адрес два-три едких замечания, которые были готовы сорваться с моего языка. Но по выражению его лица я понял, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем моя попытка задержаться в его кабинете; значит, он сам был готов добавить кое-что. И я перехитрил его, повернувшись на каблуках и выйдя из кабинета – именно так, как он требовал.
Вернувшись в комнату, я встал у окна и стал обдумывать последнюю карту Керра Нейлора, изучая ее со всех сторон. У меня возникла идея спуститься и позвонить из автомата Вульфу, но был уже пятый час, и он мог быть в оранжерее, где имел обыкновение оставаться до шести часов, а он не любил, если его просили пошевелить мозгами, когда он был там, поэтому я отказался от этой идеи. Вместо этого я заложил в машинку лист бумаги и напечатал адрес
– точно так же, как в прошлый раз, когда я печатал доклад в «Нейлор – Керр». Несколько минут я просидел, соображая, как все изложить, и затем застучал по клавишам.
«В 3 часа 25 минут ко мне пришел Керр Нейлор. Некоторое время он говорил о разных пустяках, затем сказал мне, что знает, кто убил Уальдо Мура. Он сказал также, что больше ему нечего добавить, потому что „нехорошо и небезопасно обвинять в убийстве человека, если нет доказательств обвинения“. Керр Нейлор еще велел мне передать мистеру Вульфу, что он очень сожалеет. Я хотел попросить его не дожидаться понедельника и встретиться с Вульфом сейчас, но он ушел в свой кабинет. Принимая во внимание его поведение и настроение, я пришел к выводу, что идти за ним было бы бесполезно».
Я мог бы еще кое-что добавить насчет Вена Френкеля и Самнера Хоффа, чтобы заполнить всю страницу, но это показалось мне слишком скудным для целого рабочего дня. Решив, что еще могут найтись люди, которым было бы любопытно заглянуть в мои папки, я поступил со второй копией так же, как вчера, сунув ее поверх другой в нижнюю папку и положив крошки табака на те же места. Я вышел, поднялся на лифте на тридцать шестой этаж и сказал секретарше мисс Абраме, что хотя у меня не была назначена встреча с Пайном, я бы хотел переговорить с ним минутку и кое-что ему рассказать. Она сказала, что у него совещание и он освободится не ранее чем через час. Я подумал, что если Пайн ей доверял, то я тоже могу ей доверять, взял у нее конверт, положил туда доклад и заклеил его, а потом оставил ей для передачи Пайну.
Когда я возвращался в отдел фондов, у меня возникла блестящая идея. Я все еще не встречался с Гуинн Феррис. Если люди из этого отдела устроили мне в среду засаду, почему бы не ответить им взаимностью в четверг? И для этого мне вовсе не нужно устраивать засаду. Когда я ее увижу, я решу, пригласить ли ее к «Рустерману» или захватить с собой домой, чтобы дать немного поработать Вульфу.
Но увидеть ее мне не пришлось. Начальник резервного отдела ответил мне по телефону, что, к сожалению, у мисс Феррис так много работы, что ей придется остаться после рабочего дня, и попросил меня подождать до утра. Разумеется, я согласился.
Я закончил работу вместе со всеми в положенное время и, спускаясь в лифте, не мог пожаловаться на отсутствие внимания к своей персоне. Одни глазели на меня открыто, другие бросали на меня взгляды, когда думали, что я на них не смотрю, а третьи рассматривали меня уголком глаза, но я представлял интерес для всех и каждого.
Вульф читал три книги одновременно. Он делал так время от темени все годы, что я был рядом с ним, и всегда это меня раздражало, потому что выглядело нарочито. На этот раз это были «Неожиданный гость» Кристофера Ла Фаржа, «С любовью из Лондона» Гилберта Габриэля и «Обзор символической логики» С. И. Льюса. Обычно он читал их по очереди, прочитывая по двадцать или тридцать страниц за каждый заход. В этот вечер после ужина он сидел за столом в кабинете, прекрасно проводя время со своими литературными друзьями.
Еще до ужина я доложил ему о событиях дня, и, судя по всему, он меня выслушал, но не задал ни одного вопроса и не сделал ни одного замечания. Разумеется, на разговоры о деле за ужином у нас было наложено табу, но, поскольку процесс переваривания пищи не выходил из-под контроля и шел своим чередом, он мог бы сделать два-три предложения, но не стал.
Я сидел за своим столом, прочищая и смазывая маслом свой арсенал – два револьвера и один автоматический пистолет. Когда он закончил второй заход чтения «Обзора символической логики» и, заложив место, где читал, потянулся за «С любовью из Лондона», я вежливо спросил его:
– А где ?
– ?
Можно было подумать, что он пытался понять, кого я имею в виду.
– Наверное, нет смысла расходовать деньги клиента. У тебя есть к нему конкретный вопрос? Я полагаю, он работает над делом о подлоге для мистера Бэскома.