Я привык видеть Бурхарда [5] во всяких состояниях, но даже не подозревал, что он может так быстро менять окраску лица. Лоб его покрылся испариной. Я сунулся было со стаканом воды, но Бурхард отшвырнул его.

По окончании доклада Рорбаха Бурхард, не оборачиваясь, крикнул:

— Приказ!

Я едва успевал стенографировать:

«Всем соединениям, входящим в первый эшелон второй волны, быть готовыми к вылету в 21 час сегодня, 18 августа. В воздух вывести девятьсот бомбардировочных машин со всеми сопровождающими частями…»

Бурхард на минуту задумался и решительно продолжал:

— Третьей сводной эскадре быть готовой к вылету в двадцать два часа…

Здесь его перебил Рорбах:

— Сроки готовности должны быть пересмотрены, противник может нас опередить. Мы уже убедились, что стахановские…

Но Бурхард не стал слушать. Он бросил взгляд на часы:

— Я даю вам меньше трех часов, чтобы подготовить к вылету тысячу пятьсот тяжелых машин. Обогнать нас не могут. Это выше человеческих сил.

Рорбах заметил:

— Мы имеем дело с большевиками. Бурхард сказал уже совсем неприязненно:

— У вас есть основания думать, что я ошибаюсь?

— Здравый рассудок, ваше превосходительство…

— Генерал, я прошу оснований. Понимаете, — оснований! Разведка дала что-нибудь новое?

— Воздушная разведка прилагает все усилия к выяснению обстановки, но несет напрасные жертвы. Проникнуть в расположение противника не удается. Агентурная разведка работу почти прекратила.

Бурхард раздраженно перебил:

— Значит, ничего нового? Реальным остается только их план развертывания, лежащий перед нами? Тогда я все-таки предпочитаю ночь. Сравните сроки, и вы увидите, что они не успеют подняться в воздух, как будут стерты с лица земли, — упрямо повторил он и продолжал диктовать.

Рорбах стоял на своем: сроки вылета должны быть сокращены. Бурхард диктовал, не слушая его. Когда проект приказа был готов, Бурхард связался по прямому проводу со ставкой фюрера. Фюрер не подошел к аппарату. Бурхард доложил свой проект и возражения Рорбаха дежурному генерал-квартирмейстеру. Старик нервничал в течение тех пятнадцати минут, что длились размышления ставки.

Через четверть часа пришел ответ. Приказ утверждается с перенесением всех сроков на один час раньше. Это было некоторой уступкой авторитету Рорбаха, хотя и значительно меньшей, чем он хотел.

По плану внезапного нападения на Советский Союз общая задача германских воздушных сил сводилась к нанесению ошеломляющего удара на трех направлениях: Смоленском, Минском и Киевском. Операцию на севере, против Ленинграда, пришлось задержать вследствие неполной готовности флота. Операция на южном направлении (Одесса) была отложена из-за необходимости сосредоточения максимальных сил на главных фронтах. Ударным направлением, порученным особому вниманию воздушной армии, было юго-восточное. Главным объектом удара наземных войск был здесь Киев. К поддержанию этого броска «армии вторжения» генерала Шверера и сводились действия воздушных сил. Однако неудавшаяся внезапность налета обоих эшелонов первой волны смешала наши карты.

Теперь Бурхарду было предложено во что бы то ни стало парализовать действия советской авиации на Киевском направлении и сосредоточить все усилия бомбардировочной авиации на советских коммуникациях, чтобы задержать сосредоточение там наземных сил Красной армии. К этому в основном и сводились указания Бурхарда, данные Рорбаху.

В заключение Бурхард приказал:

— К полуночи вы разрабатываете точное задание по бомбардировке наиболее крупных населенных пунктов в пограничной зоне: Ленинграда, Минска и Киева.

Начальник штаба еще раз нерешительно сказал:

— Сроки, сроки, ваше превосходительство! Я имею все основания думать, что…

Бурхард только пожал плечами и встал в знак того, что разговор окончен.

II

С трудом пробравшись на автомобиле к воротам аэроклуба, капитан Косых помчался прямо на главный аэродром эскадры. Там он застал уже Сафара и остальных летчиков. Соседние части готовились полным ходом. Шла боевая зарядка машин. Заливалось горючее, снаряжались пушки и пулеметы. Кислородные брикеты закладывались в крыльевые кассеты. [6]

Политработники под руководством комиссаров частей обходили машины. Они заглядывали в полетные аптечки — все ли на месте? Есть ли предписанные наставлением медикаменты и перевязочные средства? Заготовлены ли препараты против обмораживания? Они, не стесняясь, открывали личные чемоданчики летчиков, штурманов, радистов. Туда, где не хватало шоколада, они совали плитки «Кола». Незаполненные термосы отправлялись на кухню для заливки кипящим какао. Не отрывая людей от работы, они совали им в карманы лимоны, попутно, как бы невзначай, проверяя, надето ли теплое белье, не потерял ли кто-нибудь в спешке перчатки, исправны ли кислородные маски.

Женщины — жены командиров — работали в аэродромной столовой. Горячие завтраки упаковывались в термокоробки и отправлялись на машины по количеству людей.

Косых проверял подготовку своей части, когда ему вручили приказ: его часть входит в сводное соединение, получающее специальное задание. Ряд частей, расположенных в данном районе, поступает под команду начальника местного авиагарнизона Дорохова, назначаемого флагманом этой сводной эскадры. По его приказу частям предстояло в кратчайший срок произвести сосредоточение на указанных аэродромах. Десятью минутами позже Косых получил приказание сдать командование и немедленно прибыть в штаб эскадры. Он прикомандировывался к флагману.

Капитан Косых был рад этому назначению: перед ним пройдет вся операция, он будет в самом центре управления. Но было тяжело расставаться с частью. Особенно грустно покидать Сафара. Сумеет ли заместитель капитана направить его темперамент в нужную сторону?

Однако размышлять некогда. Косых торопился в штаб эскадры. Он на ходу попрощался с Сафаром. Тот, смущенно улыбаясь, попросил:

— Может быть, Сандро, в штабе увидишь кого-нибудь из десантников… передай привет…

Хотелось выскочить из машины и обнять этого крепкого детину. Но автомобиль взял с места. Сафар остался за дымкой пыли. Косых не расслышал его последних слов.

По дороге он подхватил Грозу. Тот тоже спешил на центральный аэродром. Его истребительная часть была выделена с особый резерв штаба армии. Искоса глядя на приятеля, Косых любовался его спокойствием.

Вылезая из автомобиля, Гроза деловито бросил:

— Если столкнешься с кем-нибудь из десантников, передай привет… Богульным.