Обратиться к Андрею за информацией было затеей рискованной, но я решила попытать счастья. Он и в самом деле мог спустить меня с лестницы, защищая свою хозяйку от моих посягательств, но мог и не спустить. Что-то подсказывало мне, что у второго варианта не так уж мало шансов.
* * *
– А с чего ты решила, что я стану тебе выкладывать подноготную Дианы? С какой стати?
С лестницы меня пока не спустили, но Андрей был близок к этому действию, стоя сейчас напротив меня и сверля мою переносицу весьма недружелюбным взглядом. А ведь в первый момент мне показалось, что мой визит его обрадовал. Полинка, так та вообще бросилась мне на шею. И вот теперь – столь откровенная враждебность. Андрей смотрел на меня, как на наглого таракана, заползшего на его свежеотремонтированную кухню. Меня часто обижали, так уж вышло по жизни, и я приучила себя не обращать внимания на чужую грубость и хамство. Но Андрей! Его неприязнь меня больно ранила. Он не захотел ничего понять. Как жаль!
– Прости, что я заговорила об этом, – смиренно пробормотала я. – Мне почему-то казалось, что ты сможешь понять, насколько важно…
Я сбилась с дыхания, почувствовав приближающиеся слезы. Ну вот, только зареветь не хватало! Он решит, что я давлю на жалость.
Сгорбившись от внезапно навалившейся тяжести и не глядя на Андрея, я пошла к двери. Неожиданно резкая боль пронзила раненную ногу, я непроизвольно присела и слабо охнула сквозь стиснутые зубы.
– Что с тобой? – резко бросил он и тут же, уже с беспокойством, воскликнул: – Боже, у тебя кровь на ноге!
Я машинально опустила глаза и поморщилась, увидев расползающееся яркое пятно на фоне светлых колготок. Эх, пропала хорошая вещь, теперь их не отстираешь.
– Ничего страшного, – все так же сквозь зубы выдавила я, пытаясь улыбнуться. – Наверное, рана разошлась, только и всего.
– Рана? О чем ты говоришь? Как ты умудрилась пораниться?
– Не пораниться. Меня ударили, кажется, скальпелем. Впрочем, тебя это не касается.
Припадая на больную ногу, я заковыляла к двери, спеша побыстрее убраться из квартиры Андрея.
– Подожди! – окликнул он.
Я не остановилась. Не нужна мне его жалость.
– Сядь, я сказал! – рявкнул он.
Я резко обернулась и прошипела:
– Да пошел ты!..
Но вместо того, чтобы дать мне уйти, Андрей вдруг резво, в два прыжка, преодолел разделявшее нас расстояние и цепко ухватил меня за плечо. Я сморщилась.
– Прости, – он тут же отдернул руку, но немедленно подхватил меня под мышки, словно куклу, и отнес в кресло.
– Ты что, совсем спятил? – Я попыталась подняться, зло сверкая глазами.
– Сиди, – отрезал он и легонько толкнул меня, заставив опять упасть в кресло.
Растерянно хлопая ресницами, я следила, как Андрей ходит по комнате из угла в угол, быстро сжимая и разжимая кулаки.
– Где ты поранилась? – спросил он, как бы не сомневаясь, что я отвечу.
– Это что, допрос? – попыталась я изобразить иронию.
– Где, я тебя спрашиваю? И почему вообще на тебя напали? Это как-то связано с Дианой?
Без особой охоты я объяснила ему кратко, что, по моему мнению, происходит.
– Бред какой-то! – тряхнул головой Андрей. – Ты-то тут при чем?
– Кто много знает, долго не живет, – пожав плечами, процитировала я народную мудрость.
– Да что ты знаешь, дурочка? – рассердился вдруг Андрей. – Дураку ясно, что ты блуждаешь впотьмах, как слепой котенок, натыкаясь на все углы. Все, что ты мне тут наговорила, яйца выеденного не стоит с точки зрения фактов. Никаких доказательств, ни одного нормального подозреваемого, зато куча каких-то легенд с привидениями.
– Ну, судя по принятым мерам, – я мотнула головой на свою кровоточащую лодыжку, – кое-кто с тобой не согласен.
Андрей не нашелся, что возразить.
– И все равно, подозревать, что за всем этим стоит Диана, по меньшей мере нелепо.
– Может, тогда ее муж?
– Еще глупее.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю, – отрезал Андрей, почему-то криво улыбаясь.
– Да? Очень интересно.
– Не язви. Мне и без того тошно. Петр – мой брат, чтоб ты знала, – выдавил он через силу.
Я так и осталась сидеть с открытым ртом, забыв, что собиралась сказать. Потом прокашлялась и произнесла совершенно не к месту:
– Надо же… А совсем не похож…
Андрей тяжело рухнул в кресло напротив, и оно жалобно заскрипело.
– В трудное положение ты меня поставила, Агнешка, – начал он после продолжительной паузы. – Я хотел бы помочь тебе, раз уж ты так уверена в своей правоте, но… не смогу.
Его взгляд, брошенный на меня, был виноватым и каким-то отчаянным. Я вдруг почувствовала себя неловко, как будто вторглась на запретную территорию.
– Да, конечно, я все понимаю. Я же не знала, что Турков твой брат.
– Да при чем тут наше родство? – устало откликнулся Андрей. – Все дело в Полинке.
Совершенно ошарашенная, я тупо уставилась на него.
– Знаю, тебе трудно будет понять, Агнешка… Иногда я и сам всего не понимаю. Но Полинка… Она значит для меня слишком много. Сейчас она вся моя, я могу и хочу о ней заботиться, ведь она такая слабенькая, так нуждается в защите… Врачи постоянно волнуются на ее счет, и я очень боюсь за мою малышку! Так боюсь, что меня не окажется рядом, когда ей потребуется моя помощь. Она всего лишь маленькая девочка, которой нужна забота, и она понимает, что я забочусь о ней, а в ответ любит меня, как только может…
Болезненное молчание повисло между нами. Я чувствовала, что он говорит очень искренне. Я даже немного позавидовала той любви, которую испытывал этот большой и сильный человек к маленькой девочке. Хотя чему я удивляюсь? Полинка – его племянница, дочь брата. Я вдруг как будто напоролась на невидимую стену, поняв, что что-то не складывается. Почему о Полинке заботится именно Андрей, а не родной отец девочки? Странно…
Я не заметила, что произнесла последнее слово вслух, но Андрей, кажется, понял, что я имела в виду. Во всяком случае, его ответ прозвучал очень кстати:
– Петр оставил свою жену и не захотел заниматься девочкой.
Я увидела, что он усмехается. Усмешка была до того горькой, что у меня стало горько во рту, будто я сдуру наелась полыни.
– Придется тебе выслушать эту историю с самого начала. Много лет назад я был влюблен в свою одноклассницу, хорошую, милую девочку. Мы были еще детьми, но любовь между нами была настоящая. После окончания школы мы собирались пожениться, но осенью я отправился в армию. Два года – срок немалый, хотя она обещала ждать. И сдержала обещание, однако меня встретила совсем не та девочка, которая провожала два года назад. Она и раньше-то не была хохотушкой, а тут и вовсе сникла, смотрела на меня как побитая собака и часто плакала без причины. Точнее, причина была, но я узнал ее не сразу. Мой брат, как ты уже, наверное, заметила, гораздо старше меня. Пока я служил, он успел крепко встать на ноги и здорово разбогатеть. У него было все, что пожелаешь, включая бесчисленных подружек, которых он менял по дням недели. И только не хватало жены. Подружки-модельки на ее роль не годились. Дураком Петя не был и понимал, что они вроде блестящих брошек – красиво, но ненадежно. Стася была иной – женственной, нежной, чистой. То есть такой, какая требовалась ему в идеале. К тому же она была красива. Ты видела ее портрет и можешь со мной согласиться. В мое отсутствие Петр, используя наше родство, стал захаживать к родителям Стаси, оказывая то одну, то другую услугу и вроде бы не требуя ничего взамен. В конце концов родители сочли, что для их любимой дочери Петр – лучшая партия, и принялись ее активно обрабатывать. Когда я вернулся, она уже почти сдалась. И тем не менее поначалу мне показалось, что все не так уж страшно. Стася поклялась мне, что между нею и моим братом ничего не было. Не верить ей у меня не было оснований. Такое в духе моего брата – разыграть благородство, не мелочиться в ожидании крупного выигрыша. Он всегда играл только по-крупному, мой брат… Не стану рассказывать, как я пытался уговорить родителей Стаси изменить свое решение. Они и слушать ничего не желали, в их глазах я был нищим, без определенного будущего, тогда как Петр мог обеспечить Стасю всем необходимым. Они даже пробовали откупиться от меня… В общем, ничего у меня не вышло. Стасю отправили под венец с моим братцем, однако… Я не ожидал такого от моей девочки, но она сама предложила подарить мне свою первую ночь накануне постылой свадьбы. Кто бы смог отказаться? Я не смог, хотя сейчас ненавижу себя за ту слабость. Не знал я тогда, что наша единственная ночь перечеркнет всю ее жизнь и в конце концов приведет к смерти. В ту ночь Стася забеременела. Но сначала я не знал, что Полинка – моя дочь. До какого-то времени Петр тоже ни о чем не подозревал. Со Стасей мы больше не встречались, а девочка как две капли воды была похожа на свою маму.