– Зачем вы здесь? – спросила она сухо.
– Я искала вас.
– Вы надеялись найти меня в ящике комода? – делано удивилась Мэри. Со смертью хозяина уверенности в ней явно прибавилось.
– Нет. Там я обнаружила кое-что другое, – не смутилась Анна и помахала в воздухе книжицей.
– Мой паспорт! Отдайте!
– Ваш? Странно. Здесь написано Дэйдри Дэбенхэм, а вас, насколько я знаю, кличут Мэри.
Наблюдая за горничной, Анна не заметила испуга. Девушка поставила кувшин на столик и подошла почти вплотную к незваной гостье, заставив Анну занервничать.
– Да, меня зовут Дэйдри. И что с того? – усмехнулась горничная.
– Почему вы скрыли имя от хозяев?
– Скрыла? Кто вам такое сказал? Паспорт – первое, что требуют при найме на работу.
Анна всерьез озадачилась, а Дэйдри пояснила:
– В домах, подобных этому, свято чтут традиции. Почему-то считается, что у горничной должно быть самое простое имя: Мэри, Кэт, Люси и все в таком роде. Если вас окрестили иначе, то хозяева считают вправе переименовать вас на свой лад. Это и произошло со мной. Ясно?
– Это правда? – растерянно спросила Анна.
– Можешь мне не верить, но да. Будь здесь две старые грымзы, они могли бы подтвердить.
Мэри-Дэйдри держалась уверенно, но Анна чувствовала, что она что-то недоговаривает. История с именем выглядела правдоподобной, но что-то было не так. Только что?
– Ладно, оставим это, – временно капитулировала девушка. – Я пришла по другому поводу. Твой шрам на руке…
Дэйдри вдруг побледнела.
– Не надо, пожалуйста, – взмолилась она, прислонившись к стене и дыша часто-часто, как больная собака.
– Эй, ты чего?
– Все в порядке. Скажи, ты из полиции?
– Много ты видела в Англии русских полицейских? – спросила Анна с усмешкой. – А что?
– Ничего. Я так устала! Если бы вы только знали. Я ничего не боюсь, я не совершила ничего противозаконного. К тому же все кончено…
– Ни черта не понимаю, – призналась Анна. Мэри обессиленно присела на край кровати, сложила руки на коленях и вдруг рассмеялась.
– О, господи!
– Не бойся, я не сошла с ума. Это действительно смешно: я дочь мистера Сомерсета.
– Как? И ты тоже? Да он просто отец-герой.
– Он подонок, – покачала головой Дэйдри, – и я приехала сюда, чтобы убить его.
– Час от часу не легче, – обреченно констатировала Анна. – Ты это всерьез?
– Угу. Как у меня чесались руки!
– Но почему? Из-за наследства?
– Плевать мне на его миллионы. Он убийца!
Тут Анна была с ней полностью согласна, но что могла знать Мэри об этом?
– И кого же он убил? – осторожно спросила она, теряясь в догадках.
– Мою мать.
Анна молчала. Ей требовались объяснения. Дэйдри, словно в бреду, покачивалась взад и вперед, ее губы беззвучно шевелились, но с них не слетело ни звука.
– Ваша подруга пострадала из-за меня, – огорошила ее Дэйдри. – Скажите ей – она невиновна!
– Нурия мертва, – неожиданно призналась Аня. Карие глаза расширились от ужаса.
– Боже, что я наделала!
– Да ты тут ни при чем. Это произошло в Лондоне.
– Все равно! – Дэйдри низко опустила голову. – Это я насыпала отраву в салат.
Анна уже и сама начала догадываться о чем-то подобном, поэтому не слишком удивилась.
– У меня была цель – прикончить урода, и я давно искала удобный случай. Этот прием на свежем воздухе показался мне идеальным. Гости-иностранцы и миска с крабовым салатом, забытая на солнцепеке. Я подумала, что господь дает мне знак! Я заранее насыпала в салат отраву, совсем чуть-чуть, только для того, чтобы все почувствовали недомогание. Никто бы не пострадал всерьез, а полиция решила бы, что это пищевое отравление. Кто виноват, что одному не повезло и он умер? Никто! Несчастный случай!
– Но как ты могла угадать, что для Сомерсета доза окажется смертельной?
– Я все продумала! – заявила девушка с гордостью. – В беседке мало места. Я, как уже говорила, готовила тосты, миска с салатом стояла совсем рядом, а миссис Берч постоянно отвлекалась. Подсыпать яд в порцию хозяина было очень просто, гораздо легче, чем я думала.
– Но почему тогда умер совсем другой человек?!
– Не знаю! Этого не должно было случиться!
– Ладно, все ясно. Наломала ты дров, – устало сказала Анна.
– Это не я! Это все он! Колдун проклятый! Наверное, он что-то почувствовал и поменял тарелки!
– С какой стати? Ведь ему специально навалили целую гору как известному любителю крабов.
– А тот человек сказал, что тоже любит такой салат! Я слышала.
И тут Анна вспомнила. В былые времена они частенько отмечали праздники семьями, готовили сообща. Муж Нурии в самом деле обожал салат из крабов, то есть, конечно, не из крабов, а из крабовых палочек, но по вкусу это почти одно и то же. Его всегда готовили особенно много, учитывая его аппетит и внушительную комплекцию. Значит, горничная не врет, она действительно слышала! Но зачем Сомерсет отдал свою порцию? Из вежливости? Или в самом деле знал, что еда отравлена?..
– Я не убийца! – в отчаянии прошептала Дэйдри. – Я не хотела его убивать.
– Его или другого, какая разница?
– Огромная! Сомерсет – зло! Прикончить его – это как крысу придушить. Он заслужил.
– Возможно. Но не тебе вершить суд.
– Нет, мне! – заупрямилась девушка. – Моя мать была очень молода и очень красива. Он обрюхатил ее еще до свадьбы, но она скрыла от него беременность, так как он категорически не хотел детей.
– Зачем же он женился?
– Не знаю. Маме удалось провести его. Она сказалась больной и уехала на три месяца к тетке в деревню. Там родила и оставила меня до поры до времени, а сама вернулась.
– Сомерсет был так хорош, что она пожертвовала своим ребенком?
– О, нет. Он уже тогда был очень стар, намного старше моей матери. Но мама боготворила его. Мне рассказывали, что она была похожа на загипнотизированную, ни на что не реагировала, ходила за ним тенью, хотя жених годился ей в дедушки.
– Постой! Сколько же ему было? – удивилась Аня. В ее представлении Сомерсету было никак не больше шестидесяти. Дэйдри около двадцати. Приблизительно столько же было ее матери, а Сомерсету должно было быть около сорока. Какой же он дедушка?
– Не знаю, но говорят, он выглядел глубоким стариком.
– Странно.
– Я не лгу.