Пока она соображала, как половчее ответить, из глубины дома донесся шум. Глаша различила гул голосов, быстрые шаги, даже вскрики.
– Это еще что? – встревожилась Наталья Алексеевна. – Слышишь? Что-то случилось!
Она проворно поднялась со стула и пошла к двери. В этот момент в кухню ворвался Райский.
– Воды! Быстрее! – рявкнул он с порога.
– Сейчас! Сейчас! Да что случилось-то? – заволновалась Наталья Алексеевна.
– Элла отравилась.
– Как это отравилась?
От изумления побледневшая кухарка едва не села мимо стула. Райский не только не попытался ей помочь, но и взглянул неприязненно.
– А ты что тут делаешь?
Его взгляд, обращенный на Глашу, был холодным и предвещал беду.
– Ничего криминального, – пожала плечами Глаша, жалея, что не смылась вовремя.
– Ты в этом уверена? – спросил он язвительно.
Глаша вскинула на него удивленные глаза.
– Да что там с Эллой такое? – допытывалась Наталья Алексеевна.
– Ей плохо. Тошнота, рвота, жжение в желудке. Альберт Натанович ее осматривает. Нужно промыть желудок для начала. Да дайте же воды наконец!
Кухарка взвилась со своего места и бросилась выполнять приказание.
Райский подошел к столу, на котором была свалена грязная посуда, и уставился на нее с большим вниманием. Глаша отметила, что сегодня эта посуда явно вызывает повышенный интерес, и насторожилась.
– Посуду не трогать, – распорядился Павел. – Не мыть, не переставлять.
– Конечно, – пролепетала Наталья Алексеевна трясущимися губами.
– А что вы паникуете? – встряла Глаша, которой не нравилась его неприкрытая агрессия. – Эллочка, как я успела заметить, очень плотно поела. Дамочка она субтильная, а пища была жирная и тяжелая. Так, может, у нее несварение?
Кухарка взглянула на Глашу с одобрением и пробормотала:
– Я всегда говорила: два пирога как один не съешь.
– Какие пироги?! – взорвался вдруг Райский. Кухарка от испуга выронила кувшин. Он разбился. Вода разлилась по полу.
– Черт!
Наталья Алексеевна всхлипнула.
– Что вы орете! – Глаша разозлилась на него не на шутку.
– А вас не спрашивают!
– А зря! Если так трясетесь над вашей Эллочкой, вызовите «Скорую»! Наталья Алексеевна не виновата!
– Не уверен!
– Вы что, спятили?
– Ничуть. Врач уже в доме. Он мой друг. И он подозревает у Эллочки вовсе не несварение, а отравление… мышьяком!
Наталья Алексеевна выронила черепки, которые успела собрать, и прошептала:
– Господи!
– Почему так долго? Где вода, Павел Аркадьевич? – Муля влетела на кухню с вытаращенными глазами. – А ты что тут делаешь? – уставилась она на Глашу.
– Меня об этом сегодня уже спрашивали. Вот он. – Она ткнула в Райского пальцем и с мрачным видом шагнула к мойке. Рядом с ней на мраморной столешнице стояла пятилитровая бутыль с водой.
– Питьевая? – обернулась она к кухарке. Та кивнула. – Вот ваша вода!
– Берите ее и пойдемте, – скомандовал Райский под одобрительным взглядом Мули.
– Я вам не носильщик, – прошипела Глаша.
Ледяной взгляд серых глаз заставил ее молниеносно нырнуть в укрытие:
– О’кей. Куда нести? – боязливо спросила она.
* * *
Измотанная приступами рвоты Эллочка лежала на диване в роскошной спальне, куда ввалились Райский и компания. Сейчас она еще больше напоминала больную обезьянку. От спазмов у нее полопались сосуды в глазах и белки стали красными.
– Умираю, доктор! Меня отравили!
С исказившимся от боли лицом она откинулась на подушку.
– Пить! Дайте воды…
Райский выхватил у Глаши бутыль, скрутил пробку и перелил воду в графин. Доктор наполнил стакан и подал Эллочке. Лицо его было встревоженным, жидкие волосы намокли от пота и висели сосульками.
Эллочка жадно схватила стакан и залпом осушила его.
– Еще! – попросила она жалобно.
Ее просьбу удовлетворили.
Глафира забилась в угол возле входной двери и наблюдала оттуда за происходящим. Муля присела рядом с подругой на край дивана и что-то шептала, поглаживая ее костлявую лапку.
Райский отвел врача в сторону, за китайскую ширму.
– Как она? – услышала Глафира.
– К сожалению, это не пищевое отравление, – доктор говорил как будто через силу, тщательно подбирая слова.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Это мышьяк. Симптомы совпадают: тонические судороги в ногах, жажда, металлический привкус во рту. Естественно, рвота. Я промыл ей желудок, ввел окись железа. Доза, вероятно, оказалась не смертельной. Часа через два она почувствует себя лучше.
Райский долго молчал, прежде чем Глаша вновь услышала его голос:
– Ничего не понимаю. Каким образом она могла отравиться? Откуда взялся яд?
– Этого я не знаю. Вы собираетесь вызвать милицию?
Снова пауза.
– Нет… Думаю, не стоит. Все, кто мог это сделать, находятся в доме. Саша и я, мы попробуем все выяснить. Дело, можно сказать, семейное. Слухи нам ни к чему. Тем более что все живы. Надеюсь, вы…
– На меня можете положиться. Это ваша проблема, а я лишь гарантирую врачебную помощь и молчание.
Глафира прекрасно понимала, почему Райский не хочет вызывать милицию. После заключения он вряд ли испытывает к органам особое доверие. А что, если… Глаша похолодела от неожиданной мысли: что, если отраву подсыпал сам Райский? Эллочка вселилась в его дом чуть ли не силой, получила права на него и живет припеваючи. Райского она явно раздражает, и в этом Глаша его полностью поддерживает. Мужчина он решительный, даже жестокий. Так что мешает ему избавиться от Эллочки радикальным, так сказать, способом?
Додумать неприятную мысль до конца Глаше помешал продолжившийся за ширмой разговор.
– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросил доктор неуверенно.
– Всех. И никого конкретно. Эллочка личность малоприятная. Достать она успела всех и каждого. Меня в первую очередь…
«Похвальная откровенность», – усмехнулась про себя Глаша.
– Но ее выходки еще не повод для убийства. Должны быть причины посерьезнее.
– Не скажите. Иногда человек действует спонтанно, на эмоциях, в состоянии, так сказать, аффекта.
– Состояние аффекта не предусматривает наличие яда под рукой. Его еще надо где-то достать, а это не так-то просто.