– А где Лазарев? – спросила Анна встревоженно, высовывая голову из-за плеча Макса, который как сгреб ее в охапку, так и не выпускал больше.

– Отдыхает. Во дворе, – ухмыльнулся Голем, подходя к хозяину и почтительно останавливаясь позади него.

– Как вы нашли меня? – не унималась Анна.

– А ты жалеешь об этом? Или предпочла бы держать свое местонахождение в секрете и дальше, до того момента, когда оказалась бы в морге с симпатичной бирочкой на большом пальце ноги? – поинтересовался Гиршман с любопытством.

– Нет, я благодарна вам! Вы спасли мне жизнь! Не ожидала… – пролепетала Анна.

– Ничего личного. Ты спасла жизнь мне, а я не люблю оставаться в долгу. Теперь мы в расчете, – ворчливо произнес Гиршман.

Анна рассмеялась.

– Вы что, следили за мной? – спросила она, улыбаясь.

– Это он следил, падаль, – вмешался Голем, указывая на труп Налимова. – А я только сопровождал. Рудольф Константинович сразу понял, кто твой заказчик. Этот хмырь несколько раз приставал к нему насчет ковра. Всю плешь проел, падла. Волшебник хренов.

– А коврик-то оказался с браком, – хохотнул Гиршман. – Моль, видать, сожрала всю его силу. Ничего не получилось, да, Анна?

– Получилось бы, – покачала она головой. – Ковер требовал крови. Это необходимо, чтобы он вновь обрел силу.

Гиршман покосился на темную лужу, образовавшуюся под трупом, и небрежно спросил:

– Теперь он в рабочем состоянии?

– Хотите попробовать? – с тревогой спросила Анна.

– А ты не против?

– Вы спасли мне жизнь… – тяжело вздохнула она. – Говорите ваше желание.

Она отстранила Макса, успокоив его взглядом, и прошла к ковру.

– Пожалуйста, Голем, убери это, – она опустила глаза, указывая на тело Налимова.

– Нет проблем.

– Итак? Ваше желание?

– Ну… скажем… милион долларов…

Анна закатила глаза и застонала:

– О боже! Опять. Те же яйца, только в профиль! У вас у всех, что, одно-единственное желание? Ладно! Пусть будет миллион.

Она негромко произнесла заклинание. Ковер ожил, по нему пробежала судорожная волна, края оторвались от пола и затрепетали в воздухе. Но вдруг все прекратилось. Миллион долларов так и не появился. Гиршман усмехнулся, стараясь скрыть разочарование.

– Все-таки коврик с браком, – хмыкнул он.

Анна почесала затылок, потом сказала:

– Думаю, вы не правы. Напрасно на коврик клевещете.

– Так он же не работает!

– Думаю, только потому, что ему требуется кровь невинной жертвы, а Налимова, даже я, при всем моем воображении, не могу назвать невинным.

– М-да-а-а, а коврик-то не дурак, – протянул Гиршман, потирая подбородок. – И что теперь?

– Не уверена, что вы меня послушаете, но думаю так: ковер необходимо уничтожить, – сказала Анна. – Он представляет собой страшную силу. Пока он существует, всегда найдутся желающие испробовать его действие. И среди них будет немало тех, кого не остановит необходимость убийства.

Сказав это, девушка умоляюще посмотрела на Гиршмана, ожидая его согласия. Пивной король молчал довольно долго. Анна чувствовала, какая борьба происходит в его душе, и понимала, что если победит темная сторона его души, то она ничего не сможет сделать. Гиршман открыл рот, и все затаили дыхание. Он обвел их всех насмешливым взглядом и остановился на Големе. Тот был готов исполнить любой приказ, но не удержался от вздоха облегчения, услышав:

– Жги!

Наверное, Голем смог бы развести огонь даже под проливным дождем, но тут, как он ни старался, ковер загораться не желал. Голем извел весь запас спичек и ругательств, которых знал великое множество, но не смог спалить ни единого волоска на ковре.

– И что теперь? – спросил у Анны Гиршман.

– Попробуем по-другому, – сказала она без особой уверенности. – Отойдите-ка подальше.

Они повиновались, не понимая, что она задумала. Анна встала напротив камина, внутри которого бесформенной массой лежал ковер, сжала в кулак руку с перстнем и направила изумруд в центр ковра. Ее губы быстро зашевелились. Камень как будто накалился, начал светиться все ярче, пока из самого его центра не выстрелил ярко-зеленый луч. В одно мгновение в камине вспыхнуло яркое пламя, ковер скорчился и за считанные секунды превратился в кучу пепла, словно его сунули в раскаленную лаву. Как только это произошло, огонь мгновенно погас. Гиршман подошел к камину и изумленно потрогал лежащие там головешки. Они были холодными.

– Недурно, – сказал он, оборачиваясь к девушке. – Не хочешь запатентовать эту штучку в качестве зажигалки?

Анна прикрыла изумруд ладонью и засмеялась:

– Увы. Технологии изготовления этих штучек давно утеряны. Вам пришлось бы обращаться к Соломону.

– А кто это? – деловито осведомился Пивной король, но, увидев смех в ее глазах, закашлялся.

Макс подошел к Анне и обнял ее за плечи. Она подняла голову и потерлась затылком о его грудь.

– Я думала, что ты бросил меня, – прошептала она.

– Дурочка. Я достал бы тебя даже из ада. Правда, сам оказался в аду, прежде чем успел прийти тебе на помощь. Ты не изменила своего решения стать моей женой?

– Значит, ты все еще хочешь этого?

– Я люблю тебя. Теперь я знаю совершенно точно.

– Почему только теперь? – насторожилась Анна.

– Если бы ты видела себя сейчас… – ответил он, ласково целуя ее в макушку. Анна закопошилась в его объятиях, смущенно сопя. – Нет, только не пытайся приводить себя в порядок! – Он обнял ее крепче, не давая шевельнуться. – Во-первых, это совершенно бесполезно, а во-вторых, я люблю тебя и грязную, и мокрую, и ободранную.

Он произнес эти слова очень ласково. Анна повернулась, уткнулась лицом ему в грудь и неожиданно разрыдалась. Но то были слезы облегчения и радости. Люди не всегда плачут от боли.

Эпилог

Анна давно подозревала, что преступный мир, к которому, без сомнения, принадлежал Гиршман, обладает неограниченной властью. Теперь она убедилась в этом на собственном опыте. Вся фантастическая история, происшедшая с ней, и в том числе в доме Гиршмана, оказалась глубоко похороненной. Даже о смерти такого заметного человека, как Налимов, в прессе не промелькнуло ни строчки. Каких усилий и денег стоило молчание, ей оставалось только гадать.

Все обвинения с Анны и Макса были сняты – благодаря дневнику Кирилла, который Анна видела мельком, побывав однажды у него в гостях. В той самой тетрадке аккуратным, почти детским почерком подробно описывались все до единой кражи, совершенные парнем – адреса, перечень похищенного. Но в ней не было ни слова о той преступной страсти, которую юноша испытывал к Анне. Эту тайну он не захотел доверить никому, даже своему дневнику.