Если лучше всех присутствующих Вульфа знал я, то Кремер был вторым. Из года в год он принимался время от времени бушевать – уж такие у него методы, – но всегда прекрасно знал, когда нужно остановиться. Вот и теперь, пнув ногой упаковочный ящик, он сел и заговорил совершенно спокойно:
– О, я был бы вам необычайно признателен.
– Вот и прекрасно. Арчи, приведи сюда мисс Лэшер.
По пути я подумал, что он отдает ее на растерзание. Это было неприятно. Она мне не особенно нравилась, но тут вставал вопрос чести. Это не похоже на Вульфа. Это вообще на нас не похоже.
Роз смотрела в окно и обкусывала ногти. Когда она увидела меня, разразилась буря: она не может больше этого выносить! Она должна выбраться отсюда! Она воспользуется телефоном!
– О'кей, – сказал я. – Поднимитесь наверх и скажите Вульфу «до свидания».
– Но куда я пойду?
– Обсудите это с Вульфом.
Уходя, я оставил дверь в дезинфекционную прикрытой, поэтому она увидела все сборище, только очутившись перед ним. Я крепко держал ее за руку на случай, если ей вздумается выцарапать Вульфу глаза – в качестве сувенира на память. Но реакция ее была совсем обратной. Увидев Кремера, она словно окаменела. Постояв минуты три, она повернулась ко мне:
– Проклятый ублюдок!
Они все уставились на нее. Особенно Кремер. Наконец он заговорил, но не с ней, а с Вульфом:
– Это и вправду услуга. Где вы ее взяли?
– Садитесь, мисс Лэшер, – пригласил Вульф.
– Вы вполне можете присесть, – заверил я ее. – Здесь собрались друзья.
Бледная, со сжатыми губами, она плюхнулась на скамью.
– Я предупредил вас сегодня утром, – начал Вульф, – если вы не скажете, что видели в коридоре, я буду вынужден передать вас полиции.
Она не ответила. Похоже было, что она вообще не собиралась говорить.
– Так ваша фамилия Лэшер, – зарычал Кремер, – вы могли бы…
– Я думаю, – вставил Вульф, – что могу сэкономить вам время. Детали выясните позднее. Ее зовут Роз Лэшер. Вчера на выставке цветов она увидела мисс Трейси и мистера Гулда в павильоне Ракера и Дилла. Ей захотелось обсудить с мисс Трейси очень важный вопрос, и она…
– Со мной? – вырвалось у Энн. Она выглядела обиженной. – Нам нечего с ней обсуждать.
– Прошу вас, мисс Трейси, – сказал Вульф не допускающим возражений тоном. – Лучше, если меня не будут прерывать. Итак, чтобы перехватить мисс Трейси, когда она будет выходить, мисс Лэшер пробралась в коридор и спряталась там за упаковочными ящиками напротив двери в павильон Ракера и Дилла. Это было в половине четвертого или около того. Она пряталась там до половины пятого и наблюдала за дверью. Поэтому она должна была видеть все, что там происходило в течение того часа.
Было тихо. Только шуршал ершик, которым Теодор мыл горшки, и плескалась вода. Вульф попросил меня закрыть дверь. Я закрыл и вернулся на свое место рядом с В. Дж. Диллом.
– О'кей, – сухо сказал Кремер, – детали потом. И что же она видела?
– Она предпочитает не говорить. Теперь-то вы нам скажете, мисс Лэшер?
Роз только повела глазами.
– Рано или поздно скажете, – заявил Вульф. – Мистер Кремер позаботится об этом. Он умеет убеждать. А сейчас я расскажу, что вы видели, по крайней мере часть этого. Вы видели человека, который подошел к двери с тростью в руках. Он был осторожен, оглядывался и спешил. Вы видели также, как он открыл дверь и снова закрыл ее, потом наклонился и сделал что-то руками, а когда он ушел, то оставил трость на полу рукоятью в щели под дверью. Вы видели все это, не так ли?
Роз даже не смотрела на него.
– Прекрасно. Я не знаю, когда это произошло. Уверен, что между четырьмя и двадцатью минутами пятого. Может, около четырех. Следующий эпизод мне доподлинно известен. Двадцать минут пятого в коридоре появились трое мужчин. Они увидели трость и заговорили о ней. Один поднял ее, снял с рукояти зеленую веревку и вручил трость одному из своих спутников. Не уверен, заметили ли вы веревку. Конечно, вы не знали, что она только часть более длинной веревки, привязанной к спусковому крючку ружья, и что мужчина, подняв трость, дернул спуск, и ружье выстрелило в Гарри Гулда. Вы не знали тогда, кто эти люди, а теперь знаете. Мистер Гудвин поднял трость и передал ее мистеру Хьюитту. Третьим был я сам. – Он вручил обрывок веревки Кремеру.
Я был ошеломлен. Обычно в такие минуты я слежу за выражением лиц и непроизвольно вырывающимися возгласами, но на сей раз он меня сразил. Он был вроде в своем уме – со всем высокомерием Ниро Вульфа, плюющего на всех вокруг, – однако либо он был с приветом, либо я отказывался что то понимать Он не только выложил на стол все карты, но и объяснил, как собирается их проигрывать. В любом случае это означало, что плакали его орхидеи.
Я посмотрел на Хьюитта, ожидая, что тот будет отчасти удивлен, отчасти расстроен. Так оно и было. Хьюитт был бледен и старался скрыть волнение. Он не отрываясь смотрел на Вульфа и облизывал губы «Ага, – подумал я, – вот оно что. Но если так, боже мой…»
Кремер разглядывал веревку. Дилл тоже попросил посмотреть и протянул руку. Кремер дал, но не спускал с нее глаз.
– Конечно, – продолжал Вульф, – вопрос не в том, кто поднял трость, а в том, кто ее туда положил. Мисс Лэшер, которая видела, как это было проделано, могла бы сказать нам, но предпочитает хранить молчание. Она утверждает, что ничего не видела. Следовательно, нужно найти ответ косвенным путем. Имеются несколько фактов, которые могут нам помочь, – однако здесь не слишком удобно. Может быть, перейдем вниз?
– Нет, – сказал Хьюитт. – Продолжайте и заканчивайте.
– Продолжайте, – сказал Кремер. Он забрал веревку у Дилла и сунул ее в карман.
– Я постараюсь быть кратким, – пообещал Вульф. – У Гарри Гулда был наниматель. Однажды Гулд нашел в одной из его машин счет из гаража, возможно, он завалился за сиденье, и о нем забыли – не знаю. Так или иначе, он нашел его и сохранил. Быть может, он подозревал, что его наниматель совершил прогулку с дамой, поскольку счет был из Саламанки, а это довольно далеко от Лонг-Айленда. Человек, склонный к шантажу, не пропустит такую улику. Ясно, таким образом, почему он оставил ее у себя. Менее ясно, почему его наниматель был столь неосторожен, чтобы обронить счет в машине – Вульф повернулся и быстро взглянул на Хьюитта. – Это было просто упущение, мистер Хьюитт?
Но Хьюитт не прореагировал на его слова. Он уже не был бледен и перестал облизывать губы.
– Кончайте ваш рассказ, мистер Вульф. Вы втянули меня – ну, да все равно. Кончайте рассказ.
– Я предпочитаю называть ваше имя вместо безличного «его наниматель». Так будет точнее.
– Конечно, соблюдайте точность. Но я предупреждаю: на том лишь основании, что я признал эту трость своей.
– Спасибо. Принимаю предупреждение. Итак, я буду говорить «Хьюитт». Пришло время, когда подозрения Гарри Гулда по поводу счета стали более определенными. Опять не могу сказать, почему, но полагаю, что он узнал о гибели в Пенсильвании самой ценной плантации широколистных вечнозеленых, принадлежащей Апдерграфу. Она погибла от пожелтения Курума. Он знал также, что Хьюитт необычайно гордится своими собственными широколистными вечнозелеными и что в порыве цветоводческой ревности он способен на крайности. Будучи сам садовником, Гулд знал, как легко заразить плантацию. Так или иначе, но его подозрения настолько утвердились, что заставили его поехать в Саламанку, расположенную на севере западе штата Нью-Йорк и совсем недалеко от Пенсильвании, и повидать владельца гаража. Это было в декабре. Там Гулд узнал, что Хьюитт приезжал три месяца назад. Его машина попала в аварию, и спутником его была не женщина, а мужчина. Владелец гаража описал этого человека. Гулд поехал в Пенсильванию и нашел его среди служащих Апдерграфа. Его звали Пит Аранго.