Желанное одиночество я обрел за пятицентовик в мужском туалете на втором этаже. На сумочке была монограмма: «РЛ». Внутри, как обычно, носовой платок, пудреница, кошелек и прочая ерунда. На месте было и то, за чем я охотился: ее имя и адрес. Там был конверт, на котором значилось: «Мисс Роз Лэшер, Морроу-стрит, 326, Нью-Йорк», что совпадало с инициалами «РЛ» на сумке. Все это я тщательно переписал в блокнот. В письме от какой-то Эмми объяснялось, почему та не вернула два доллара. Следующая находка превысила все мин ожидания. Это была аккуратно вырезанная и сложенная газетная заметка с изображением Энн и Гарри. Я сложил все обратно в сумку и вернулся на третий этаж. Протиснувшись через толпу, что оказалось совсем не просто, я разыскал Роз Лэшер и положил руку ей на плечо. Она резко повернулась.
– В чем дело? – Она полоснула меня взглядом.
– О'кей, сестренка. Это я. Вот ваша сумочка.
– Моя сумка?
– Вы уронили ее, и я рисковал жизнью, чтобы вернуть ее вам. Она ведь ваша?
– Разумеется, моя! – Она выхватила сумку у меня из рук.
– Скажите «спасибо».
Она пробормотала что-то невразумительное и перестала обращать на меня внимание. Я взглянул на происходящее. Народу прибавилось еще больше. Содержимое двух радиофицированных полицейских машин толклось за ограждением. Двое в форме наблюдали за врачом, который со стетоскопом в руках присел возле Гарри на корточки. В. Дж. Дилл, держа руки в карманах, стоял рядом с полицейским. Он нервничал. Похоже, что мхом на камнях никто и не думал интересоваться.
Я выбрался из толпы и поискал глазами Вульфа, его нигде не было. Он исчез. Горшки стояли на полу, а он исчез.
«Чертов бегемот! – подумал я. – Он заблудится. Его похитят гангстеры. Он рухнет в какую-нибудь яму. Он простудится».
Спустившись обратно в мужскую уборную, я принялся выкрикивать его имя перед кабинками. И там его не было. Я спустился к главному выходу и добежал до нашей машины. Она была пуста, пошел снег. «Наш крошка Ниро! – в отчаянии думал я. – Он на улице в такой вечер и без пальто! Старый толстый дурак. Он у меня дождется!»
Был уже шестой час.
Я остановился и попробовал рассуждать логически: «Он взял такси? Вряд ли. Он терпеть не может такси. Какое желание всего сильнее жгло его, когда я его бросил? Это просто: застрелить меня, сесть где-нибудь и выпить пива. Застрелить меня он не мог, потому что я смылся. Где же он мог отыскать стул?»
Я заплатил еще четыре монеты, чтобы попасть обратно на выставку, поднялся на один пролет и направился к двери с надписью: «Контора». Вокруг стоял народ. Какой-то тип ухватил меня за рукав, когда я взялся за ручку двери. Это был тот самый седой мужчина, что смотрел вчера на Энн, словно возносил молитвы. Теперь он был взволнован, и его пальцы, сжимавшие мой рукав, дрожали.
– Я прошу вас, – сказал он, – если вы туда идете, не смогли бы вы передать это мисс Энн Трейси?
– Разве она здесь?
– Да, она вошла. Я видел.
Я взял сложенный листок бумаги и, пообещав передать, открыл дверь в приемную, где сидела женщина с усталым лицом. Я ненавязчиво улыбнулся ей, развернул записку и прочел: «Дорогая дочь! Надеюсь, не случилось ничего серьезного. Если могу чем-нибудь помочь, сообщи. Твой отец». Написано было карандашом на дешевой бумаге. Я сложил записку, подумав, что прежде всего надо будет купить моему тестю новую шляпу.
– Вам что-нибудь угодно? – весьма скептически поинтересовалась женщина за столом.
Я сказал, что у меня записка для мисс Энн Трейси. Она открыла было рот, но передумала и кивком указала на соседнюю дверь. Первым, кого я там обнаружил, был Ниро Вульф. Стул под ним почти соответствовал размеру седалища. На подносе стояли четыре пивные бутылки, в руке он держал стакан. Логика непобедима. Напротив Вульфа сидела Энн, а рядом за столом – Льюис Хьюитт. За другим столом быстро писал какой-то незнакомый тип. Еще один стул стоял у окна с Фредом Апдерграфом.
Вульф видел, как я вошел, но продолжал беседовать с Энн, не глядя на меня:
– …По причине нервов, да. Однако прежде всего это зависит от содержания кислорода в крови. Самый замечательный пример самообладания я наблюдал в Албании в 1915 году. Его продемонстрировал осел. Я имею в виду четвероногого осла, который…
Я встал прямо перед ним.
– Простите, – произнес я ледяным тоном. – Это вам, мисс Трейси. – И протянул записку.
Она посмотрела сначала на меня, потом на записку. Развернула и прочла.
– О, – произнесла Энн. Она посмотрела по сторонам. – Где же он?
– Там, в коридоре.
– Но я… – ее брови подскочили. – Не передадите ли вы ему… нет… Я сама пойду.
Она встала и направилась к выходу. Я шагнул, чтобы открыть дверь, и, увидев, что у Хьюитта такое же намерение, опередил его у самой цели. Однако в тот же миг в дверь влетели сразу двое, едва не сбив Энн с ног. Я опять оказался проворнее и поддержал ее под локоть.
– Виноват, – буркнул вошедший. Он быстро осмотрел комнату и уперся взглядом в Энн. – Это вы Энн Трейси?
– Это мисс Энн Трейси, – сказал Хьюитт, – и именно так к ней следует обращаться.
Энн сделала попытку выйти. Мужчина протянул руку, чтобы задержать ее:
– Куда вы идете?
– Мне надо увидеться с отцом.
– Где он?
Фред Апдерграф ринулся вперед и двинул его в бок.
– Эй, держитесь повежливее! – зарычал он. – Какое вам дело…
– Позвольте мне, – вмешался я. – Это инспектор Кремер. – Я указал на другого в дверном проеме: – Сержант Перли Стеббинс.
– Даже если так, – в голосе Хьюитта звучало недовольство, – вряд ли обязательно удерживать мисс Трейси силой. Она хочет всего лишь поговорить с отцом. Я Льюис Хьюитт, инспектор, могу я просить вас…
– Где ваш отец?
– Он за дверью, – ответил за нее я.
– Иди с ней, Перли. Ладно, мисс Трейси. Прошу вас, возвращайтесь поскорее.
Перли пошел, наступая ей на пятки. Тем временем ввалился В. Дж. Дилл. Он сжал губы еще плотнее обычного. Не глядя ни на кого, он пересек комнату и уселся у противоположной стены.
– Привет, Вульф, – сказал Кремер.
– Как поживаете, инспектор? – С недовольным хрюканьем Вульф поднялся и двинулся к выходу. – Пошли, Арчи. Мы будем только мешать.
– Нет, – значительно сказал Кремер.
– Нет? – переспросил Вульф. – Что – нет?
– Гудвин не помешает. Наоборот. По крайней мере пока я не закончу с ним.
– Он собирался отвезти меня домой.
– А теперь он не собирается.
– Могу я спросить, что все это значит? – Хьюитт все еще был недоволен. – Преследование мисс Трейси… Такое странное обращение…