Я не посчитал нужным уточнять обстоятельства опознания имени Бэйрда Арчера. Окажись на моем месте Вульф, он бы изложил дело по-своему, не упустив случая выпятить свою роль, но Вульфа не было, а я был. Я оглянулся по сторонам, убедился, что Фриц не забывает подливать кофе в пустеющие чашечки и что все обеспечены сигаретами со спичками, и продолжал:
— Теперь выдам вам секрет. Если это просочится в прессу, полиция разнервничается, а я попаду в опалу, хотя меня и сейчас-то не больно жалуют. Так вот, девушка по имени Рейчел Эйбрамс работала стенографисткой и машинисткой в маленькой однокомнатной конторе на седьмом этаже здания на Бродвее. Позавчера она выпала из окна на тротуар и разбилась насмерть. Тоже захватывает, не так ли? Не случись мне зайти в ее контору две-три минуты спустя, смерть Эйбрамс посчитали бы самоубийством или несчастным случаем. В ящике ее письменного стола я наткнулся на коричневую записную книжку, в которой она вела учет приходов и расходов. В колонке приходов я нашел две записи, свидетельствующие о том, что в сентябре прошлого года Бэйрд Арчер заплатил ей девяносто восемь долларов сорок центов.
Долли Хэрритон ахнула. Послышались и другие возгласы.
— Мне теперь сниться будет этот Бэйрд Арчер, — пробубнила Нина Пэрлман.
— Мне уже снится, — заверил я. — Сами видите, для сыщика здесь полное раздолье. Я не стану рассказывать, что предпринимает полиция, поскольку вы наверняка с ними достаточно пообщались в последние два дня, но вот какова наша точка зрения, которой мы и будем придерживаться, если не случится что-нибудь, доказывающее, что мы неправы. Мы уверены, что Джоан Уэлман убили из-за того, что она прочитала рукопись романа. Мы также уверены, что Рейчел Эйбрамс убили из-за того, что она перепечатала рукопись. Естественно, что мы хотим добраться до Бэйрда Арчера и хотим разыскать рукопись. Если не найдем ни Арчера, ни рукописи, то нам крышка. Есть предложения?
— О Господи! — вздохнула Сью Дондеро.
— А вы найдите копию романа, — предложила Порция Лисс.
Кругом захихикали.
— Послушайте, — словно повинуясь внезапному порыву, сказал я, — с вашего позволения я хочу кое-что сделать. Сейчас наверху мистера Вульфа дожидаются двое людей, которые имеют отношение к этому делу. Мне кажется, что стоит попросить их спуститься и рассказать вам, что они знают. — Я нажал ногой кнопку на полу. — Если вы не переутомились, конечно?
— Кто они такие? — возжелала узнать миссис Адамс.
— Отец Джоан Уэлман и мать Рейчел Эйбрамс.
— Не самая веселая пара, — заметила Долли Хэрритон.
— Вы правы. К помощи сыщиков обычно прибегают те, кому не до смеха.
— Я хочу посмотреть на них, — громко провозгласила Хелен Трой. — Такова уж человеческая сущность.
Вошел Фриц, и я обратился к нему:
— Где миссис Эйбрамс и мистер Уэлман, Фриц? В южной комнате?
— Да, сэр.
— Будь добр, попроси их оказать нам любезность и спуститься сюда.
— Хорошо, сэр.
Он удалился. Я осведомился, не пересохло ли у кого в горле, и получил три заказа.
Бланш Дьюк едва не испортила мне всю обедню.
Десять пар глаз так и впились в Уэлмана и миссис Эйбрамс, когда они в сопровождении Фрица вошли в гостиную. Правда, в двух или трех случаях изображение, должно быть, вышло недостаточно четким. Я встал, представил всех и провел вновь пришедших к приготовленным для них стульям, которые я поставил по обе стороны от себя. Миссис Эйбрамс в платье из черного шелка, возможно, искусственного, казалась испуганной и напряженной, но держалась с достоинством. Уэлман, все в том же сером костюме либо его двойнике, безуспешно пытался смотреть сразу на всех. Сидел он прямо, как доска, на краешке стула. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но Бланш опередила меня.
— Вам надо выпить, друзья. Что вам налить?
— Нет, благодарю, — вежливо отказался Уэлман. Миссис Эйбрамс просто помотала головой.
— Но послушайте, — не унималась Бланш, — ведь у вас несчастье. Поверьте моему опыту, меня всю жизнь преследуют несчастья. Выпейте коктейль. Два стаканчика джина, один — сухого вермута…
— Заткнитесь, Бланш! — приказала миссис Адамс.
— Сами заткнитесь! — огрызнулась Бланш. — Это дружеская пирушка. Уволить меня вам Корригана не заставить, старая ябеда!
Я бы с радостью вышвырнул ее из окна. Пришлось вмешаться.
— А я правильно смешал вам этот коктейль, Бланш?
— Конечно.
— Зовите меня Арчи.
— Конечно, Арчи.
— Хорошо, и сейчас я тоже поступаю правильно. Я всегда все делаю правильно. Как по-вашему, я бы оставил миссис Эйбрамс и мистера Уэлмана вопреки их желанию без выпивки?
— Нет, конечно.
— Значит, договорились. — Я повернулся направо, поскольку раньше пообещал миссис Эйбрамс, что Уэлман будет первым. — Мистер Уэлман, я рассказал этим дамам про дело, которое мы расследуем с мистером Вульфом, и они заинтересовались отчасти из-за того, что служат в той самой конторе, где служил Леонард Дайкс. Я сказал, что вы с миссис Эйбрамс поджидаете мистера Вульфа, и подумал, что, быть может, вы согласитесь рассказать нашим гостям о вашей дочери, Джоан. Я надеюсь, вы не против?
— Нет, нисколько.
— Сколько лет было Джоан?
— Ей было двадцать шесть. Двадцать девятого ноября был день ее рождения.
— Она была вашим единственным ребенком?
— Да, единственным.
— Она была хорошей дочерью?
— Лучше ее не было на всем белом свете.
Неожиданно (по крайней мере, для меня) нас прервали. Миссис Эйбрамс негромко, но ясно отчеканила:
— Она была нисколько не лучше, чем моя Рейчел.
Уэлман улыбнулся. Мне прежде не приходилось видеть, как он улыбается.
— Мы с миссис Эйбрамс уже обменялись впечатлениями. Мы сравнивали наших дочерей. Я согласен, не будем спорить. Ее Рейчел ничем не уступала моей дочери.
— Тут и не о чем спорить. А какие планы строила Джоан: выйти замуж, продолжать карьеру или еще что?
— Боюсь, что точно не знаю, — помолчав, ответил Уэлман. — Я же говорил вам, что она закончила Смитовский колледж с отличием?
— Да.
— Одно время она дружила с симпатичным молодым человеком из Дартмута, и мы даже думали, что они обвенчаются, но у нее тогда еще молоко на губах не обсохло и, слава Богу, хватило ума это осознать. А здесь, в Нью-Йорке — она служила в этом издательстве почти четыре года, — она нам писала в Пеорию о разных…
— А где эта Пеория? — спросила Бланш Дьюк.
Уэлман хмуро посмотрел на нее.
— Пеория? Это город в штате Иллинойс. Она писала нам о разных молодых людях, с которыми знакомилась, но нам казалось, что она не готовится к семейной жизни. Мыто считали, что уже пора, во всяком случае, ее мать так думала, но Джоан, по-видимому, полагала, что ее ждет карьера в издательстве. Она получала восемьдесят долларов в неделю, что вполне прилично для двадцатишестилетней девушки, и в августе прошлого года я, когда приезжал в Нью-Йорк, вспоминал об этом. Мы с ее матерью надеялись на нее…