– Спасибо за зуботычину.

– Тут нет ничего личного. Просто меня внезапно осенило. Что я знаю о вас? В сущности, ничего. Все остальные – тоже. – Он отвернулся к столу и потянулся за бутылкой с «бурбоном».

Пока я раздумывал, то ли мне подойти к Лоис, то ли томиться от одиночества, она сама окликнула меня, и я подошел к огромному глобусу, возле которого она стояла.

– Притворимся, будто разглядываем глобус, – сказала она. – Это называется «для отвода глаз». Просто я хотела сообщить вам, что, как только увидела того типа, который открыл нам дверь, я вспомнила. Я хотела спросить у вас об одном, мой отец знает, кто вы?

Она показала на глобусе Венесуэлу, и я следил за ее рукой, которую, я знал, так приятно сжимать под музыку. Разумеется, у меня не было никаких шансов ее разуверить, о чем она знала, не было и времени, чтобы допустить это в качестве предположения, как поступил Вульф в беседе с Норой. Поэтому я повернул немножко глобус и указал на Мадагаскар.

– Да, – кивнул я. – Он знает.

– Он, правда, отнюдь не образчик рыцарского благородства, но он все-таки мой отец, вдобавок к тому же еще и оплачивает мои счета. Надеюсь, вы не подцепите меня на этот крючок?

– С удовольствием подцепил бы вас на крючок, но только не на этот. Ваш отец знал, что я Арчи Гудвин, когда прихватил меня с собой в понедельник днем. Когда он захочет, чтобы об этом стало известно всем остальным, в том числе и вам, я полагаю, он сам скажет об этом.

– Он мне никогда ничего не говорит. – Она теперь указывала на Цейлон. – Плохо, что…

– Ты скоро, Лоис?

Это был Роджер Фут, рядом с ним стояла Нора Кент. Лоис сказала, что такого огромного глобуса она никогда в жизни не видела и что ей не хочется от него отходить. Роджер пообещал купить ей точно такой же, не знаю, на какие деньги, и они ушли. Я остался стоять у глобуса. Джарелл и Трелла все еще беседовали с Вульфом, но Корея Брайэма уже не было. Потом ушли и они, даже не удостоив меня взглядом. Их провожал Орри, я же сел в одно из желтых кресел, то самое, в котором сидела Сьюзен.

– Отлично, сэр, – раболепным голосом начал я. – Вам, значит, может потребоваться мое прошлое. Так вот, я родился в роддоме государственной исправительной колонии штата Огайо в ночь перед Рождеством тысяча восемьсот шестьдесят пятого года. После того как на мне поставили клеймо…

– Заткнись.

– Слушаюсь, сэр. – Вошел Орри и прошел к своему (моему) креслу. – Хотите знать мое мнение?

– Нет.

– Вы чрезвычайно любезны. Двадцать против одного, что револьвер не будет обнаружен.

Он хрюкнул.

– Лоис вспомнила, кто я такой, и мне пришлось сказать ей, что ее папаша в курсе дела. Она будет молчать. Тридцать против одного, что револьвер не будет обнаружен.

Он хрюкнул.

– Что касается практической стороны дела, то напрашивается один весьма существенный вопрос: когда же мы все-таки поставим в известность Кремера, поскольку я замешан в этом куда больше, чем вы? Пятьдесят против одного, что револьвер не обнаружится.

Он хрюкнул.

Глава 9

В субботу утром, позавтракав в девять тридцать вместе с Лоис, Сьюзен и Уименом (вместе – понятие относительное, к столу мы собрались по одному), я обследовал весь нижний этаж, кроме библиотеки и кухни. Это нельзя было назвать обыском, ибо я не заглядывал ни под подушки, ни в ящики столов. Вульф предложил, чтоб револьвер положили в такое место, где его можно было бы сразу заметить, поэтому я просто осмотрел всю территорию. Разумеется, я и не рассчитывал, что найду его – я сам сказал, что вероятность найти его равняется один к пятидесяти. Следовательно, я не был разочарован.

Мой второй обход в воскресенье утром был более обстоятелен. Когда, завершив его, я очутился в передней, меня там поджидал Стек.

– Может, я смогу быть вам чем-нибудь полезен, сэр? – поинтересовался он. – Вы что-то потеряли?

– Нет, – сказал я. – Просто я беспокойный человек. – И поблагодарил за заботу. Когда он увидел, что я собираюсь выйти на улицу, он распахнул передо мной дверь, изо всех сил стараясь подавить вздох облегчения.

Если есть возможность, я каждое утро между девятью и одиннадцатью, пока Вульф забавляется в своей оранжерее, выхожу размять ноги и освежить легкие выхлопными газами, но сейчас я вышел на улицу не в силу привычки. В одиннадцать к Джареллу должен был пожаловать помощник окружного прокурора, по-видимому, в сопровождении сыщика, вот я и решил не мешаться у них под ногами.

Пройдя пешком тридцать кварталов до редакции «Газетт», я зашел узнать у Лона Козна, правда ли, что «Гиганты» переезжают в Сан-Франциско. Кроме этого, я поинтересовался, нет ли каких-либо неофициальных сведений, касающихся убийства Ибера. А он, в свою очередь, попытался выведать у меня, кто в настоящий момент является клиентом Вульфа. Мы оба расстались неудовлетворенными. Насколько ему было известно, полицейские лезли вон из кожи, чтобы разгадать убийство и совершить правосудие, а насколько было известно мне, у Вульфа в настоящий момент клиентов не было, но если я узнаю что-нибудь подходящее для первой страницы, я тут же сообщу.

Вульф уже спустился из оранжереи и теперь восседал за своим столом и что-то диктовал Орри, который устроился за моим. Оба оторвались от этого дела, чтоб поприветствовать меня (я это оценил), ибо эти два занятых человека потели над важным посланием Льюису Хьюитту, в котором сообщалось, что гибрид вот-вот зацветет, и приглашали его приехать и понаблюдать за цветением своими глазами. Не имея обычных сорока минут для детального ознакомления с утренней «Таймс», я быстро позавтракал прямо на кухне, устроился на кушетке и только успел ознакомиться с заголовками первой полосы и спортивными сообщениями, как раздался звонок в дверь.

Одного взгляда на этого здоровенного детину в серой форме, широкоплечего и красномордого, было вполне достаточно. Я подошел к двери, накинул цепочку, приоткрыл дверь на два дюйма и сказал через щель:

– Доброе утро. Давненько мы не виделись. Вы прекрасно выглядите.

– Гудвин, откройте дверь.

– Я бы с удовольствием, но ведь вам известно, что сие не от меня зависит. Мистер Вульф занят – у него урок диктанта. Что ему передать?

– Передайте ему, что я хочу знать, почему он изменил ваши имя и фамилию на Алена Грина и послал вас секретарем к Отису Джареллу.

– Я сам ломаю над этим голову. Устраивайтесь поудобнее, пока я буду у него это выяснять. Разумеется, если и он этого не знает, вам ни к чему заходить в дом.

Чтобы не показаться невежливым, я оставил дверь на цепочке.

– Прошу прощения, что прервал ваши занятия, – сказал я, приблизившись к столу Вульфа, – но инспектору Кремеру хочется знать, почему вы переделали мои имя и фамилию на Алена Грина и послали меня секретарем к Отису Джареллу? Сказать ему?