Впервые наблюдать привычку Бьюлы, от которой мы должны были отучить ее (сидеть ссутулившись, а потом выпрямляться рывком), я мог за обеденным столом, когда Фриц подал нам цыплят с жареной картошкой. Эта привычка не показалась мне настолько заметной, чтобы судить о ней.
Я подумал, что было бы совсем нетрудно отучить Бьюлу от нее, если бы не помолвка. Не так-то легко убедить девушку, только что заарканившую своего избранника, в том, что ее манеры нуждаются в исправлении.
Ее избранник был, по-моему, не в своей тарелке. Казалось, он чувствовал себя уже женатым со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ужин был вполне приличным, вино было превосходным, но Шейн так и не оттаял.
Возможно, студенты-юристы очень серьезные люди, но Бог мой, ведь это праздновалась его встреча со счастьем. Я делал все, все возможное, чтобы поддержать веселье, так как опасался, что при серьезном повороте разговора Бьюла начнет меня расспрашивать о деятельности Дейтонского центра здравоохранения. К моему удивлению, мои усилия поддерживал Вульф.
Он расспрашивал Бьюлу о ее учебе, рассказывал о случаях из своей практики, даже пытался подбить Шейна – он отечески называл его Мортоном – на рассказ о его вкусах и стремлениях.
– По правде говоря, я ничего не знаю, кроме юридических наук, – сказал ему Мортон, когда Фриц расставлял тарелки для салата. – В этом главный недостаток специального образования: вы остаетесь полным невеждой во всех других областях. Это, конечно, прискорбно.
– Разумеется. – Вульф потянулся за соусником. – Но не так прискорбно, как невежество в своей области. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, Мортон, что очень немногие люди любят юристов. Я не люблю их. Они неисправимые крючкотворы. Они считают, что все имеет две стороны, а это чепуха. Они невыносимые говоруны. Как-то я поручил одному юристу кое-что составить для меня, и он ухитрился сделать это на одиннадцати страницах, хотя вполне хватило бы и двух.
Мортон был слишком хорошо воспитан, чтобы спорить с хозяином дома.
– Конечно, сэр. Я стараюсь не тратить на это больше слов, чем нужно.
– Ради Бога, делайте это покороче. Еще соуса, Гарольд?
Я чуть не пропустил его замечание, так как мой мозг был занят другим. Что будет, думал я, если мы сообщим Дейзи Перриту о помолвке его дочери. Сам он, конечно, еще не подозревает об этом, поскольку это произошло только что, и должным образом оценит наше сообщение. Я решил, что как только мы выйдем из-за стола, я поднимусь в свою комнату, позвоню оттуда Вульфу, получу его «добро» и свяжусь с Дейзи Перритом.
Все так и произошло, кроме одной небольшой детали: я не мог найти его ни по одному из пяти телефонов. Я оставил везде для него сообщение, чтобы он позвонил нам, затем спустился вниз и присоединился к гостям, которые пили в конторе кофе.
Вульф и Бьюла распевали песни. Во всяком случае, ближе к этому состоянию я Вульфа никогда не видел. Бьюла действительно пела что-то на незнакомом мне языке, вероятно, это были песни, которым, как она рассказала за обедом, ее научил студент из Эквадора, а Вульф отбивал пальцами ритм и подпевал. Для него это была пьяная оргия, и мне оставалось только присесть и порадоваться за него, если бы не заботы.
Был уже одиннадцатый час, и мне хотелось отвезти наших гостей домой, так как Вайолет могла приехать раньше времени. Поэтому я оставался на ногах.
Выкурить гостей было совсем нетрудно, так как Мортон был готов уйти в любой момент. Прощаясь, Вульф вел себя как джентльмен: привстал с кресла и пожелал им доброй ночи. Я полагал, что Мортону нетерпится попасть домой и позаниматься, так как вино и песни никак не подействовали на него. Но я ошибался. Когда мы стояли около спортивного автомобиля, он вдруг положил руку мне на плечо (жест интимный, на который в другой раз он отважился бы только после года знакомства, и заговорил:
– Знаете, вы шикарный парень, Стивенс. И эта ваша идея была шикарной. А теперь мне в голову пришла идея. Наверное, в этом виновато вино, ну и что из того? Чья это машина?
– Мистера Вульфа. Он позволяет мне пользоваться ею.
– Но у вас, конечно, есть права?
Чертов юрист.
– Конечно, – сказал я, – права выданы на мое имя.
– Тогда что вы скажете о такой идее. Вы везете нас в Морпленд (это займет только четыре часа), и мы регистрируемся. – Он посмотрел на стоящую рядом Бьюлу. – Как ты смотришь на это?
Она решительно ответила:
– Мне это не нравится.
– Что? – удивился он. – Почему?
– Потому что не нравится. Пусть у меня нет ни родителей, ни родственников, но я не собираюсь ехать среди ночи в Морпленд и обзаводиться мужем. Пусть все летит к черту, но у меня будет настоящая свадьба – с цветами, фатой и подружками. Во всяком случае, мне казалось, что ты это понимаешь.
– Я понимаю.
– А если мое общество может скомпрометировать тебя как будущего председателя Верховного суда, то на этот счет у меня тоже есть идея. – Бьюлу несло без удержу. – Ты можешь поехать домой на метро, если тебе так надо заниматься, а я и мистер Стивенс отправимся куда-нибудь потанцевать.
Она положила мне руку на рукав.
– Я чувствуй себя виноватой, мистер Стивенс, потому что мы так и не поговорили о вашем центре здравоохранения. Не сможем ли мы танцевать и говорить о нем одновременно?
Минуту мне казалось, что я пропал, но любовь всегда найдет выход. Студент-юрист пустился в объяснения, уговоры, и наконец они помирились. Все кончилось тем, что мы сели в машину и поехали в город. Где-то в районе Семидесятых улиц Бьюла упомянула о здравоохранении, но я перевел разговор на другую тему, пообещав прислать ей литературу по данному вопросу. Я довез молодых людей до ее дома, отказался от предложения подняться к ней выпить чего-нибудь и поехал на запад к Бродвею.
Когда я вошел в контору, Вульф восседал около картотеки и проглядывал документы на свои орхидеи. Я сел за свой стол и спросил его:
– Звонил наш клиент?
– Нет.
– Он что-нибудь пропустит, как чуть не упустил своего зятя. Мортон просил меня отвезти их в Морпленд, где они могли бы сегодня вечером сочетаться браком. Бьюла сделала вид, что хочет выйти замуж обычным путем, но это только отговорка. Настоящая причини ее отказа заключается в том, что она познакомилась со мной. Она отсылала Шейна поехать на метро, а мне предлагала повезти ее в бар. Не знаю, как я объясню ей, что не хочу в зятья Дейзи Перрита.
– Пф! Она слишком приземиста.
– Не слишком. Во всяком случае, не настолько, чтобы это нельзя было исправить.
Зевнув, я посмотрел на часы. На них было одиннадцать четырнадцать. Я взглянул для проверки на стенные часы – привычка, от которой я никак не могу отучиться. Они показывали столько же.
– Жаль, что Перрит не звонит, – заметил я. – Если мы подбросим ему несколько интересных сведений, то у нас будут шансы выйти живыми из этой переделки. Известие о помолвке Бьюлы все-таки свежая новость.