Услышав это, народ совсем приуныл. То тут, то там зазвучали всхлипы, переходящие в плач.
Парламентер, утирая сопли, раздосадованно покачал головой и одарил Стаса недобрым взглядом.
– Ну и сука же ты, – произнес он пустым, лишенным эмоций голосом. – Ведь мог хотя бы соврать.
Стас не нашел, что ответить на эту инсинуацию, и, решив закончить бесперспективное общение, удалился обратно в угол. Но спать уже расхотелось. Все мысли были заняты нежданным визитом Коллекционера. «Скользкая тварь. Как он ухитрился из застенков муромских выбраться? Как меня разыскал? И самое интересное – что у этого гада на уме? Зачем ему меня отсюда вынимать? Грохнуть и перед заказчиком отчитаться? Сложновато будет. Это ты, паскуда, раньше из засады шмалял, а сейчас-то хер. Главное – не с пустыми руками за ворота выйти. Да, тут подумать нужно. Добровольно он мне ствол не выдаст – это факт. Себе заберет? Но как? Мы же друзья – не разлей вода. Некрасиво получится друга закадычного, словно раба, перед собой гнать. Эхе, – Стас улыбнулся, довольный ходом мысли, – первую оплошность ты, поганец, уже допустил. Тебе бы меня выкупить и проблем не знать, а с деньгами-то, видать, облом, не разжился по дороге. Вот и приходится теперь спектакль разыгрывать. Но, с другой стороны… – улыбка исчезла, сменившись хмурым выражением. – Нет-нет, такого допускать никак нельзя. Думай, Станислав, думай, если не хочешь, чтоб этот выродок у тебя в печенке ножичком ковырялся».
За разработкой будущей стратегии время пролетело незаметно, и только скрип дверных петель вырвал Стаса из хитросплетения мыслей.
Брат Николай в сопровождении еще одного «блюстителя веры» подошел к клетке и звякнул ключом о прутья.
– Вставай, – обратился он к Стасу тоном чуть менее презрительным, нежели ранее. – К стене.
Стас послушно выполнил приказ.
Ключ в замке повернулся, и дверь камеры открылась.
– Выходи.
Столь ранняя побудка, еще до выгона рабов на трудовые подвиги, Стаса немного обеспокоила, хотя он и сомневался, что неугодных здесь принято на заре расстреливать. «Нет, вряд ли. Захотят пришить, пришьют без затей, прямо в клетке, а может, забьют до смерти, чтоб патроны не тратить, или мачете свои в ход пустят. Ну вот, двор прошли – уже хорошо. Значит, жить будем, вопрос только в сроках».
– Куда идем-то? – решил Стас прояснить ситуацию.
– Отец настоятель говорить с тобой будет, – ответил Николай.
– На какую тему?
– Придем – сам узнаешь.
Г-образный тупик меж тем остался позади, и троица свернула налево.
Монументальное сооружение, занимающее центр площади, оказалось храмом, как Стас и предполагал. Николай отворил тяжелую резную дверь и мотнул головой, приглашая зайти. Изнутри потянуло мягко обволакивающим ноздри запахом ладана. Оштукатуренные стены первого этажа и потолок были украшены росписями, не слишком искусными, но сделанными явно с душой и большим старанием. Сюжет их вращался по большей части вокруг батальных сцен. Одна фреска изображала богатыря верхом на могучем коне, крушащего супостатов пудовой палицей. На другой – кисть художника запечатлела отпевание убиенных русских витязей. Третья повествовала о воздаянии по заслугам пленным басурманам. И далее в том же духе. При этом автор явно не чурался кровавых подробностей и не особо стремился следовать церковным канонам. Красные тона превалировали в общей палитре, струясь из отрубленных голов и конечностей. У центральной стены размещался небольшой иконостас, заполненный сплошь новоделом. Наиболее интересный экземпляр демонстрировал прихожанам лик святого-воина. Ошибиться в том, что с иконы на паству взирает именно воин, а не какой-нибудь бесполезный великомученик, не представлялось возможным. Суровое лицо, обрамленное седой бородою и искрящимся нимбом, хранило печать военной мудрости, багровая мантия собиралась в складки на могучих плечах, а руки сжимали АК, расписанный золотом. Судя по тому, что эта икона занимала центральное место в храме, запечатлен на ней был не кто иной, как Илья Муромец. Об этом свидетельствовал и текст молитвы, выведенный на стене чуть выше иконостаса. Молитва была весьма длинная, да к тому же еще и на церковнославянском. Стас пробежал глазами по диагонали, выхватив из середины текста довольно любопытный фрагмент: «…да познаем согрешения наша и покаемся во гресех наших и восприимем силу духовную, да и крепость телесную обрящем, еже и в привременном веке возмощи нам житие свое исправите и Русь Святую возродити…» Но в суть вникнуть не успел, будучи препровожден через молельный зал к ведущей наверх лестнице.
Преодолев вместе с конвоирами три пролета, Стас обнаружил, что здание храма имеет и второе назначение. Верхний этаж был явно жилым. Об этом свидетельствовало все, от чистых ковровых дорожек на полу до разливающегося по коридору запаха еды.
– Стоять, – скомандовал Николай возле предпоследней двери, обошел подконвойного и постучал.
– Заходи, – прогудел в ответ мощный командный голос.
Николай открыл дверь, шагнул в комнату и подал Стасу знак входить, продублированный сзади тычком приклада для лучшего усвоения.
Убранством комната напоминала рабочий кабинет, богато обставленный и хорошо освещенный. Слева на улицу выходили три окна, обрамленные парчовыми шторами. По правой стене стояли несколько книжных шкафов, забитых до отказа. На полу возле двери, собранные в высокие стопки, также лежали фолианты. О храме, расположенном прямо под ногами, напоминала лишь одна иконка, скромно приютившаяся в уголочке у окна. Основную же площадь кабинета занимал огромный, прямо-таки монументальный стол. Он тянулся от центра комнаты и заканчивался возле дальней стены, образуя букву «Т» с «ножкой», окруженной многочисленными стульями, на одном из которых вполоборота к двери восседал Коллекционер, а за «перекладиной», поглаживая роскошную седую бороду, развалился в массивном кресле мужик весьма солидных габаритов. Прямо перед ним стоял поднос с тремя источающими божественный аромат блюдами и хрустальным графином. В правой руке здоровяк сжимал вилку с нанизанным куском жареного мяса, часть которого уже активно пережевывал.
– Поклонись отцу настоятелю, – шепнул Николай.
Стас вежливо кивнул богатырю, рассудив, что падать ниц пока что рановато.
– Ну, – осклабился отец Фома, – рассказывай, кто таков, что в наших краях делаешь.
– Да он… – взял было слово Коллекционер, но тут же замолчал, увидев здоровенную ладонь у себя перед носом.
– Обожди, – прогудел Фома. – Тебя я уже слышал. Пускай сам говорит.
– Охотно расскажу, – выразил Стас готовность к сотрудничеству. – Мне скрывать нечего. Зовут меня Станислав. Можно просто Стас. Я наемник. В края ваши попал транзитом. Мне вообще-то в Арзамас нужно.
– Продолжай-продолжай, – кивнул Фома и стянул зубами кусок с вилки.
– А чего продолжать-то?
– Ну, расскажи, какие дела у тебя в Арзамасе.
– С Хромым мне встретиться надо, – выпалил Стас, чем заставил Коллекционера вдохнуть поглубже. – Работенку одну хочу обсудить.