– Еще шутишь. Молодец.
– А вы знаете, что случилось в Киеве? – мстительно спросил Шарипов. – Вам, наверно, уже доложили про старшего «хомячка»?
– Знаю, – глухо ответил Глущенко, – у него сердце не выдержало. Все мы под Богом ходим.
– Не все, – почти выкрикнул Ринат, – не все. Некоторые под дьяволом ходят и ему служат. Неужели вы об этом ничего не слышали?
– Ты не психуй. Я же тебя не ругаю за старшего «хомячка». Понимаю ситуацию. А ведь он мой родственник был, кузен, значит.
– Он не был вашим родственником, и вы об этом прекрасно знаете.
– Ладно, хватит. Мы и так с тобой слишком много разговариваем. В общем, будь готов к нашей встрече. Увидимся через три недели. Я тебе перезвоню. До свидания.
Ринат опустил руки. И, обернувшись, увидел стоявшую на лестнице Инну. Она была в одной ночной рубашке. У нее были круглые от ужаса глаза.
– С кем ты разговаривал, Ринат? – спросила она дрогнувшим голосом. – Кто это был? Кому ты говорил, что некоторые под дьяволом ходят? Ты так кричал, что я тебя услышала даже наверху, в спальне.
– Никто, – он не хотел ничего объяснять.
Она спустилась вниз и уселась рядом с ним.
– Что происходит, Ринат? – тихо спросила Инна. – Такое ощущение, что ты становишься другим. Все больше и больше от меня отдаляешься. Ночью говоришь про каких-то хомячков. Нервничаешь, кричишь. Я прочла в «Комсомольской правде», что из-за банкротства Харьковского объединения три тысячи людей остались без зарплаты. И в этом тоже тебя обвиняют. А у них ведь есть семьи, жены, дети. Ты меня слышишь?
– Да, – ответил он, – можешь не беспокоиться. Компания попадет в надежные руки. Ее акции уже начали скупать бельгийские бизнесмены.
– При чем тут бельгийцы? – горько сказала Инна. – Что они понимают в нашей жизни? У тебя ведь мама украинка, Ринат, это твоя родина, твоя земля, твой народ. Что ты сделал? Почему нужно было объявлять о банкротстве? В газетах пишут, что это было одно из самых рентабельных производств на Украине. И ты его нарочно обанкротил. Неужели это правда? Ради каких-то своих интересов, ради каких-то денег ты можешь обречь на страдания три тысячи человек. Ринат, я не хочу в такое верить.
Он молчал.
– Сегодня тот день, когда ты должен мне все объяснить. Иначе я просто не смогу больше тебя уважать. А мне очень важно уважать тебя, Ринат. И себя тоже.
Она взяла его руку в свою.
– Скажи что-нибудь, – почти умоляюще произнесла она.
– Хорошо, – он освободил свою руку, – если ты настаиваешь, я тебе все расскажу. Но только этот разговор должен остаться между нами. И ты дашь мне слово никогда больше не вспоминать об этой истории. Договорились? Никому и никогда не рассказывать о том, что сейчас услышишь.
– Конечно. Кому я могу рассказать?
– Мы решили покупать акции Харьковской компании, чтобы получить контрольный пакет и поменять состав директоров, – начал рассказывать Ринат. – Для этого мы послали в Харьков нашего представителя. Данилу Сергеева, вице-президента компании «Астор». Ты его должна помнить. Такой молодой высокий парень, он был на приеме в прошлом месяце.
– Помню, – кивнула Инна, – но в газетах писали, что он погиб.
– Ты меньше читай газеты, – посоветовал Ринат, – и будешь чувствовать себя гораздо лучше. Мы его послали в Харьков, и он купил недостающий пакет акций. Только тогда ему предложили этот пакет продать другим людям. Он отказался и перевел все эти акции в нашу компанию. И мы получили контрольный пакет. Ты все поняла?
– Пока да. Что было дальше?
– Он вернулся в Москву. А те люди или нелюди, которым он отказал, решили таким страшным образом отомстить. Они нашли убийцу, заплатили деньги, и тот приехал в Москву. Им было мало убить Данилу, они хотели его опозорить. Поэтому нашли какого-то курсанта, которого Сергеев забрал к себе, чтобы с ним, в общем, «встретиться». Он действительно был человек другой сексуальной ориентации, и убийца решил этим подло воспользоваться. Потом в газетах намекали на это обстоятельство. Но я не поверил в такую версию. Иосиф Борисович нашел хорошего специалиста, который больше тридцати лет работал следователем в КГБ и ФСБ. Полковник в отставке. Этот полковник провел собственное расследование. И точно установил, что Сергеева просто зарезали. И зарезал неизвестный убийца. А потом, видимо, убрали и этого курсанта, которого до сих пор не могут найти. Но в прокуратуре упрямо ищут курсанта, считая его убийцей. Конечно, они его никогда не найдут, но для них он всего лишь преступник, который сбежал из Москвы, опасаясь ареста.
– Мне страшно, – зябко поежилась Инна.
– Мне тоже было страшно, – кивнул Ринат, – но я понял, что нельзя сидеть сложа руки. И решил отомстить этим «заказчикам». Я сознательно пошел на банкротство объединения, чтобы разорить этих мерзавцев. У них на руках был крупный пакет акций, который они еще не успели продать и собирались продавать по частям, чтобы получить максимальную прибыль. Я пошел до конца. И их главный «заказчик» в результате моих действий не только полностью разорился, но и умер от инфаркта. Хотя, скорее всего, от жадности и бессилия что-либо сделать. Вот так, Инна. Это правда. От первого и до последнего слова.
– Чтобы наказать убийц, ты оставил три тысячи человек без зарплаты? – ужаснулась Инна.
– Не совсем так. Я объявил банкротство, и им действительно не заплатили за этот месяц. Но там уже все в порядке. Во-первых, я обязан выдать им всю зарплату, а во-вторых, наши компаньоны-бельгийцы уже начали покупать акции и скоро выйдут на контрольный пакет. Я думаю, через месяц или два. Тогда все снова заработает, и люди получат все свои деньги.
– Все равно они будут переживать, – задумчиво сказала Инна, – они ведь не знают о твоем «гениальном плане».
– Ты считаешь, что я был не прав? Нужно было простить это убийство мерзавцам, которые погубили хорошего человека?
– Не знаю. Честное слово, не знаю. Но если для того, чтобы пресечь зло, ты прибегаешь к еще большему злу, разве это выход? Разве это правильно? Теперь кровь умершего будет и на твоей совести, Ринат. А может, у него тоже была семья, дети.
– Значит, ему можно убивать, а нам нельзя? Жить по такой логике? Пусть нас убивают, насилуют, грабят, обворовывают. А мы будем молча наблюдать, как стадо баранов. Позволить им делать все, что они хотят? У Данилы Сергеева осталась мама-пенсионерка и две младших сестры. О них кто-нибудь подумал? Или я должен думать только о родственниках злодеев?
– Я этого не говорила, – опустила голову Инна. – Неужели действительно большие деньги – это всегда грязь, подлость, предательство, кровь?