- Игра проиграна, - печально признался он себе, когда, покинув мадемуазель Солини, направлялся в ведомство Мосновина, находившееся за бывшим Русским домом.
Там он полностью опустошил свои карманы - в первый же час проиграл в рулетку шесть тысяч франков - и вернулся в свою комнату в два часа ночи, вознамерившись выспаться.
Проснулся он через семь часов, зевнул, со вкусом потянулся и позвонил, чтобы принесли почту и бокал виши. Когда несколькими минутами позже ему дали почту, в ней оказались - о, слабый пол! - пять изящных, благоухающих записок. Разумеется, там могли быть и счета от каких-нибудь торговцев или иные письма, но мы уделим им не больше внимания, чем это сделал он.
Четыре письма он равнодушно просмотрел и отбросил; но, прочитав пятое, одним прыжком выскочил из постели на середину комнаты, взывая к камердинеру.
За сорок пять минут он побрился, оделся, позавтракал и был уже на пути к Аллее, в дом номер 341.
Чен провел его в гардеробную, и после недолгого ожидания, во время которого месье Шаво с трудом подавлял нетерпение, вошла Алина. ,Он встал и поклонился, а она подошла к нему и протянула руку.
В это время часы пробили одиннадцать.
- Вы точны, - улыбаясь, сказала Алина.
Месье Шаво снова поклонился:
- Как ростовщик.
- Вот не знала, что ростовщики отличаются пунктуальностью.
- Ах, мадемуазель, - ответил француз, напуская на себя скорбный вид, вот и видно, что вы никогда ни одному из них не давали расписок. Я говорю это на основании собственного печального опыта.
Алина засмеялась и, сев на диван, жестом пригласила его сесть рядом. После чего сказала:
- Нет, я посылаю записки только своим друзьям.
- Тогда я счастлив, потому что получил одну сегодня утром.
- Что ж, месье, и вы осчастливили меня, столь быстро признавшись в этом. Я знаю, ваши слова дают мне достаточное основание поверить в вашу дружбу, но французы... они так много говорят.
- А еще мы умеем действовать... временами.
- Во все времена.
- Уверяю вас, вы на нас клевещете! - с улыбкой вскричал месье Шаво. Но мы не против того, чтобы послужить мишенью для чьих-нибудь острот, поскольку и сами не упускаем случая воспользоваться такой мишенью. То, что я вам сказал, не умно и не глупо - это голая истина.
- Значит, мы - друзья?
- Вы сами знаете - я вам предан.
- Легко сказать, месье Шаво.
- А еще легче доказать, когда это правда. Испытайте меня. Вы в вашей записке сказали, что нуждаетесь во мне. Я здесь. Испытайте меня.
Алина заметно колебалась - на ее лбу появилась маленькая морщинка. И наконец сказала:
- Я начинаю чувствовать себя виноватой за то, что послана вам записку. - Молодой человек открыл было рот, собираясь протестовать. - Нет, нет, я верю в вашу искренность. И не поколебалась просить вашего покровительства, но, понимаете, это дело едва ли может быть названо покровительством, поскольку оно потребует большей преданности, чем я вправе ожидать от вас.
- Мадемуазель, вы раните меня и недооцениваете себя.
- Нет. Не сердитесь, но я права. - Алина выдержала паузу, прежде чем продолжить. - Давайте забудем об этой записке. Так лучше.
- Но это невозможно! - вскричал бедный Шаво, чувствуя, что он совершил какую-то оплошность, но какую именно? Потом его вдруг осенило, и он добавил: - Это, очевидно, означает, что вы во мне больше не нуждаетесь?
- Вовсе нет, - отозвалась Алина. - Я буду совсем откровенна, месье. Мне нужен человек, который любит меня достаточно крепко, чтобы рискнуть ради меня жизнью.
Шаво прервал ее:
- Мадемуазель, я вас умоляю! Вы сказали, что вам нужен человек, который вас так любит, что способен ради вас рискнуть жизнью?
- Да.
Шаво поднялся и встал перед ней:
- Я здесь.
- Но, месье...
- Я здесь, - повторил молодой человек.
- Значит... вы любите меня?
- Так сильно, как только вы могли бы желать.
- Ах!
Глаза Алины вдруг наполнились нежностью, и она протянула руку. Шаво принял ее, опустился на колени и покрыл пальчики поцелуями.
- Вы это знаете! - пылко вскричал он. - Вы отлично это знаете!
- Возможно, - улыбнулась Алина. - В конце концов, я надеялась на это.
Ее тон и взгляд заставили молодого человека затрепетать от радости. Вдруг он поднялся со словами:
- Но я не желаю получать проценты вперед за будущее счастье. Чем я могу вам помочь?
- Вы так отчаянно желаете рискнуть вашим счастьем?
- Нет, я мечтаю его заслужить.
Алина смотрела на него:
- В конце концов, вы сами можете решить, стоит оно того или не стоит. Если вы решите, что не стоит, я на вас не обижусь.
Но Шаво нетерпеливо повторил:
- Расскажите мне.
Алина снова изобразила нерешительность, потом сказала, не поднимая на него глаз:
- Начнем с того, что меня оскорбил мужчина.
Француз пожал плечами:
- Я поколочу его, а если хотите - убью. Что еще?
- Это все.
- Все? - недоверчиво и скептически произнес он.
- Да.
Шаво засмеялся:
- Но, мадемуазель, я думал, вы собираетесь просить меня рискнуть жизнью. Это же нелепо - никто в Маризи не выстоит против меня и пяти минут.
- Тем лучше; значит, моя месть неотвратима.
- Этот мужчина... Вы хотите, чтобы я убил его?
Алина подпустила еще ненависти во взгляд и ответила:
- Да.
Как ни странно, месье Шаво был поражен. У него не было иллюзий по отношению к женщинам: он знал, что дьявольского в них порой не меньше, чем ангельского, но он все же не ожидал столь холодного и лаконичного смертного приговора. Сомневаться в искренности Алины не приходилось; она желала смерти какого-то мужчины. Шаво смотрел на нее с любопытством.
- Значит, он смертельно вас оскорбил?
- Да. Я не могу рассказать вам всего, месье, но если бы я это сделала, вы разделили бы мой гнев. - Впрочем, удивление Шаво не осталось ею незамеченным, и она добавила: - Но у вас еще есть время передумать...
Я не сообщила вам его имя.
- Скажите мне его.
- Вы уверены?
- Скажите.
- Его имя Ричард Стеттон.
Шаво бросил на нее быстрый взгляд: