Бингхэм пробормотал:
– Вы и им послали?
– Да.
– Откуда оно у вас?
– Я расскажу, но с преамбулой. Во-первых, мисс Вэлдон не получала никаких анонимных писем. Это было моей чистейшей выдумкой.
Бингхэм и Краг возмутились. Хафт протирал круглые темные очки. Вульф проигнорировал возмущение, напомнил им о подкидыше и о том, что имени Кэрол Мардус не было в их списках.
– Она мертва, – пробормотал Бингхэм.
Вульф коротко поведал им, как была получена фотография Кэрол Мардус, рассказал о ее визите к нам и закончил:
– А сейчас она мертва.
Никто не заговорил. Бингхэм откинулся назад, его локти лежали на подлокотниках, губы плотно сжаты, глаза устремлены на Вульфа. Глаза Крага были закрыты. В профиль его длинное костлявое лицо казалось еще длиннее. Рот Хафта был приоткрыт, глаза сузились, он часто моргал. Со стороны я мог видеть, как за стеклами очков хлопают его ресницы.
– Вы сказали, что она не ответила на ваши вопросы, – начал Хафт. – Значит, она не подтвердила, что была матерью ребенка?
– Словами – нет. Молча – да. Несомненно, что она была матерью и она была страшно обеспокоена тем, что я это знаю и могу доказать. Это все. Но некий «икс» был так глубоко впутан в эту историю, что она рассказала ему о разговоре со мной. И этот «икс», опасаясь, что она может его раскрыть, убил ее.
– Это… фантастично, – сказал Краг.
– Может быть, вы искренни, – сказал Хафт, – но все это… Он убил ее просто потому, что был замешан в историю подкидыша в вестибюле?
– Не только. Вам что-нибудь говорит имя Эллен Тензер, мистер Хафт?
– Нет.
– Вам, мистер Краг?
– Эллен Тензер? Нет.
Бингхэм спросил:
– Это не имя женщины, чье тело было найдено в машине? Она была задушена? Несколько недель назад?
– Да. Она нянчила ребенка, оставленного в вестибюле миссис Вэлдон. «Икс» убил ее. А Кэрол Мардус знала это.
– Но откуда? – спросил Хафт.
– Скорее всего, путем размышлений. Она ведь читала газеты и знала, что случилось с Эллен Тензер. Вы видите, я играю с вами в открытую, потому что нуждаюсь в вашей помощи.
– В открытую? – переспросил Бингхэм. – Неужели все это серьезно: Люси, ребенок, Эллен Тензер, Кэрол…
– Да.
– Вы известили обо всем полицию?
– Нет.
– Но почему?
– Я собираюсь это сделать. А пока у меня есть для вас предложение, джентльмены. Если я расскажу полиции то, что знаю, я расскажу все. О списках, которые вы мне дали, о том, что мистер Аптон вышел из игры, что имени Кэрол Мардус не было в ваших списках. Расскажу о фотографиях, о том, что вы не узнали Кэрол Мардус, хотя фото было выполнено прекрасно. Все это будет для вас неприятно, даже болезненно. В полиции сидят не остряки, они предположат, что у каждого из вас была причина для умалчивания. Они предположат, что если один из вас замешан в историю с ребенком и убил Мардус, то он, конечно же, не включил ее имя в свой список и не стал опознавать фото. Они будут весьма назойливы.
– Вы хотите сказать, – сухо заметил Краг, – что скрываете факты от полиции за некое наше вознаграждение.
– Ничего подобного. Я не должен вам, и вы не должны мне ничего. Но, возможно, мы могли бы быть друг другу полезны. Мне бы не хотелось помогать полиции найти убийцу, потому что я сам хочу заполучить его.
Хафт снял очки, держал их за дужки.
– Вы сказали, что у вас есть предложение.
– Да. Я могу уберечь вас от больших неприятностей, если ничего не расскажу полиции. В свою очередь, вы ответите мне на некоторые вопросы. Если кто-нибудь из вас предпочтет отвечать полиции, пожалуйста. Что скажете, мистер Краг?
– Я в любом случае буду отвечать полиции. Я был разведен с Кэрол. Конечно, мой список и фото могут ухудшить дело. И если вы выглядите так же достойно, как ваша репутация… Я выбираю вас и отвечу на ваши вопросы.
– Мистер Бингхэм?
– Да. Я согласен ответить на ваши вопросы.
– Мистер Хафт?
Он надел очки.
– Здесь какой-то подвох. Вы ведь все равно сможете рассказать полиции и о списках, и о фотографиях, когда захотите.
– Действительно, вы рискуете. Но я знаю, что не сделаю этого, если вы примете мое предложение.
– Ладно. Я принимаю его.
Вульф взглянул на часы. Без десяти три. Прощай, обычное расписание.
– На процедуру потребуется время, – сказал он. – Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Они согласились, и он позвонил Фрицу. Скотч и содовую для Хафта, пшеничную водку и воду для Крага, для Бингхэма бренди с водой, молоко для меня и пиво для Вульфа.
Хафт поднялся, прошел к книжным полкам, стал рассматривать корешки книг. Бингхэм хотел позвонить по телефону, но потом передумал. Краг ерзал в кресле, смотрел то в одну, то в другую сторону, сплетая и расплетая пальцы. Когда ему принесли водку и воду, он сделал глоток и поперхнулся. Вульф открыл бутылку пива, положил пробку в ящик – он всегда так делал, имея возможность вести счет – налил, понаблюдал, как опустилась на дюйм пена, и выпил.
Он вытер губы и взглянул на разведенного супруга.
– Начнем, мистер Краг. Расскажите о Кэрол Мардус – о вашем знакомстве с ней, о ее знакомствах с другими, все, что вы считаете существенным. Я буду прерывать вас лишь в случае необходимости.
Наступило время для исповеди Вилли Крага. Он посмотрел на Хафта, и это был не простой взгляд, потом на Бингхэма, на стакан, который держал на коленях.
Когда Краг заговорил, он смотрел на стакан.
– Есть люди, которые могли бы рассказать о Кэрол столько же, сколько и я. А об ее участии в этой истории, может быть, и больше меня. Мы были женаты ровно четырнадцать месяцев. Мне не хотелось бы об этом говорить из-за… – Он взглянул на Вульфа. – Вы знаете, я был агентом Дика Вэлдона.
Вульф кивнул.
– Его послала ко мне Кэрол. Я никогда до этого ее не видел и ничего о ней не слышал. Она была рецензентом в «Дистафе» и убедила Мэни Аптона принять три рассказа Дика. Она решила, что ему необходимо иметь агента, и послала его ко мне. Я познакомился с ней через Дика и через год мы поженились. Я знал, что она и Дик раньше… были вместе. Об этом знали все. С Мэни Аптоном она тоже была близка. И об этом все знали. Я предпочитаю не говорить плохо о мертвых. Но она вышла за меня, потому что ее сделали редактором отдела детективов в «Дистафе». Это довольно солидная должность, и Кэрол хотела… нет, я воспользуюсь ее выражением – она сказала, что хочет быть респектабельной. Она знала толк в литературе, могла бы писать сама.