— Конечно, нет.
— Ваш брат не рассказывал вам?
— Нет.
— А полиция?
— Нет.
— Записка, которая пришла по почте. Записка была напечатана Диной Атли. Я не буду распространяться об этом. И без подробностей мой рассказ займет много времени. Когда мистер Гудвин увидел, что две другие записки, обнаруженные вами в телефонных книгах (а теперь я, конечно, знаю, что они вовсе не были в телефонных книгах, а были у вас и вы только делали вид, что нашли их в телефонных книгах), когда мистер Гудвин увидел, что они тоже напечатаны ею, подозрение перешло в убежденность.
А десятиминутная беседа с вашей дочерью сделала очевидным, что мисс Маргот никак не была связана с мисс Атли, тем более в таком серьезном и рискованном предприятии, как похищение. Ваша дочь груба, тупа и высокомерна. Она тоже явилась с требованием найти для нее деньги, но даже без этого было ясно, что она, как и брат, ни в чем не замешана.
Теперь ваш брат. После рассказа мистера Гудвина о его поведении в среду вечером я в порядке рабочей гипотезы отметил, что он требует самого тщательного наблюдения. Двадцать минут, проведенные с ним, — он сидел в этом кресле, в котором вы сидите сейчас — убедили меня, что он вне подозрений. Вы знаете его привычку смотреть на А, когда он говорит с Б?
— Да.
— Его объяснения этой привычки было достаточно. Он никогда не осмелился бы взяться за операцию, которая требует смелости, изобретательности и твердости характера. Есть и другие факторы. Его прощальными словами были: «Кажется, дурак», — и он верил этому. Совершенно очевидно, что он не был человеком, которого я искал.
Четвертый — Эндрю Хлад. Как вам известно, он явился сюда вчера вечером. Ни в его словах, ни в тоне, каким он разговаривал, ни в манерах не было ничего, что указывало бы на возможность его участия в преступлении, а, за исключением вас, он являлся последней вероятностью. С помощью своих помощников я получил о нем достаточно сведений, которые дали мне возможность вычеркнуть его из списка подозреваемых. Я узнал о его репутации, о положении в обществе и в деловых кругах. Все это исключало его из списка возможных убийц и делало весьма сомнительным его участие в похищении. Ведь ему пришлось бы вступить в сговор по меньшей мере еще с двумя людьми — мисс Атли и мистером Нэппом — и ради части выкупа стать зависимым от них и подвергаться смертельной опасности. Что, если один из его сообщников будет схвачен и во всем признается? Разве можно предположить, чтобы такой человек пошел на страшный риск ради мизерной, с его точки зрения, суммы? Нет, никогда.
Вулф покачал головой.
— Никогда. Следовательно, это были вы. Вы участвовали в похищении. Вы убили Дину Атли, вы убили вашего мужа. Я пришел к такому заключению в десять часов вечера в субботу, но перед тем, как начать действовать, решил повидать мистера Хлада, хотя сомневался, что после разговора с ним изменю свое решение. Так оно и случилось. Не желаете ли выпить чего-нибудь? Кока-кола? Кофе? Коньяк?
Ни ответа, ни движения.
— Скажите, если вы чего-нибудь желаете. Лично я предпочитаю пиво. — Он нажал кнопку и снова откинулся на спинку кресла, — Итак, прежде чем начать действовать на основании моего умозаключения, я должен был проверить его. Я должен был убедиться, что ни один факт, известный мне, не опровергает мое заключение. В первую очередь, я должен был найти мотив. Какой повод мог быть у вас для того, чтобы взять полмиллиона долларов наличными из вашего банка и инсценировать всю эту тщательно разработанную комедию? Пожалуйста, имейте в виду, миссис Вэйл, что с этого момента я перестаю излагать вам свой отчет, а только рассказываю, как я убедился в своей правоте. Если в том или ином случае я изберу неверную альтернативу, можете поправить меня, однако я все же советую вам ничего не говорить.
Никогда еще я не видел, чтобы совету следовали столь пунктуально. У нее была возможность заговорить, когда Фриц принес пиво, и Вулф замолчал, налив себе стакан, но она этим не воспользовалась. Вулф подождал, пока осела пена, затем поднял стакан и осушил его.
— Я нашел только один приемлемый ответ. Человек, которому вы передали чемодан с деньгами, был ваш муж. Возможно, что он был в маске, ибо вы оба разработали все детали операции. Но зачем вам это было нужно? Чего вы добивались? Вы хотели инсценировать, что пострадали на полмиллиона долларов, это снизило бы налог на девяносто один процент, то есть больше, чем на девять десятых от полумиллиона, так как вы исключили бы эту сумму из числа ваших доходов. Да, конечно, игра стоила свеч.
Он наклонился, налил пива, отпил и снова откинулся назад.
— Далее. Зачем вы и ваш муж втянули в это дело Дину Атли? А потому, что вы не могли провести операцию без нее. Хотя бы телефонный звонок мистера Нэппа. Вы хотели сделать похищение правдоподобным в мельчайших деталях и решили, что телефонный звонок должен быть обязательно. Мистер Вэйл позвонить не мог, ведь если бы он даже изменил голос, его все же могли бы узнать. Проще и безопаснее было воспользоваться услугами мисс Атли, вашей служащей, которой вы всецело доверяли. Никто, конечно, не звонил. Мисс Атли не только напечатала записки, она записала также текст не существовавшего телефонного сообщения. Предполагаю, что ее доля должна была составлять скромную часть выкупа. Интересно, вы или ваш муж возымели намерение… Нет. Я сказал, что не буду задавать вам вопросы. Однако мне все равно хотелось бы знать, кто из вас подал мысль, обратиться ко мне. Ведь именно это решение повело к катастрофе. Без сомнения, это был отличный штрих в разработанном вами плане. Куда уж правдоподобнее! А фокус-покус с вашим визитом? Десять тысяч долларов — небольшая плата за доказательство того, что вы тревожитесь за судьбу мужа. Вы не могли предугадать, что я захочу увидеться с вашей секретаршей, но когда я сказал об этом, ваш чек уже лежал у меня на столе, и вы не осмелились забрать его обратно только на том основании, что я потребую дополнительную сумму в качестве страховки на случай возможной неудачи. Вам это не понравилось. Вы даже прикусили губу, когда выписывали чек, но вы были вынуждены подписать его. Пятьдесят тысяч долларов наносят заметный урон полумиллиону долларов, но вы так рьяно пытались показать свою готовность на любые жертвы, лишь бы вернуть вашего мужа живым и невредимым, что, конечно, не могли отступать.
Он долил себе пива, выпил, когда осела пена, и продолжал:
— Не знаю, пожалели ли вы, уйдя от меня, что обратились ко мне, но, когда мисс Атли вернулась после свидания со мной, вы пожалели бесспорно. Как я уже сказал, я не делаю отчета, просто я рассказываю, как мне удалось убедиться в правильности моей догадки. Я получил отдаленное представление о темпераменте и характере мисс Атли, когда она была здесь, и некоторое представление о ней из рассказа вашего брата. Из-за вопросов, которые мастер Гудвин и я задавали ей, и из-за того, что мы взяли у нее отпечатки пальцев, она стала испытывать тревогу. Она испугалась, что вы возбудили мое подозрение, и я могу раскрыть мистификацию; вернувшись домой, она пыталась уговорить вас отказаться от вашей затеи. Вы не согласились. Все было готово. Деньги лежали в чемодане. Вы уплатили мне шестьдесят тысяч долларов. Оставалась только заключительная фраза. Вы пытались рассеять опасения мисс Атли, убедить ее, что нет никакой опасности разоблачения, вам казалось, что вы преуспели в этом, но вы заблуждались. Около восьми часов, положив в багажник чемодан с деньгами, вы уехали, не зная, что после разговора с вами мисс Атли встревожилась еще больше. После вашего отъезда она вынесла из дома пишущую машинку и тоже уехала. Я предполагаю следующее: спрятав пишущую машинку, мисс Атли намеревалась поехать туда, где скрывался мистер Вэйл, и настаивать, чтобы вся затея была отменена. Однако что-то задерживало ее, она опаздывала перехватить мистера Вэйла, поэтому ей пришлось поехать на Старую Рудничную дорогу, названную в одной из записок, которые она сама печатала.