Капитан, быстро проскочив открытый участок посреди улицы, добежал до того, что осталось от сеней, ведущих в дом. Прижался к еще крепкому фундаменту, серой полосой выступающему вперед, оглянулся. Светало все сильнее, небо на глазах голубело, теряя глубокий синий цвет. Снега на сегодня вроде бы не намечалось, ни одной тучи не виднелось на горизонте.
Посмотрел по обе стороны невысокого, давно завалившегося заборчика из досок, не заметив какой-либо опасности. Все было спокойно. Еле уловимый ветер покачивал несколько уцелевших фонарей на почерневших столбах. Начали просыпаться вороны, чьими гнездами все семь берез, что находились рядом, были усажены полностью. Вороний грай, вначале тихий, нарастал, перекрывая все остальные звуки. Вдали, где улочка, чуть петляя, спускалась в сторону реки, внятно раздался звук нескольких едущих автомобилей. Пора была скрываться и вновь уходить под землю, откуда группа должна дойти до конечной цели маршрута.
– Где Гречишина? – Куминов оглянулся, ища глазами девушку.
Воронков показал на провал, ведущий в сам дом. Капитан скользнул туда, чертыхаясь про себя, начиная вновь злиться на неутомимо раздражающую его представительницу НКГБ. Ее выходки, независимость и некоторые непонятные моменты в поведении выводили Куминова из себя. Он был очень благодарен ей за относительно безопасную проводку РДГ до города, но иногда, как сейчас, например, она его откровенно злила.
Сени были недлинными, заканчиваясь двумя проемами, один из которых явно вел в небольшую, полностью завалившуюся кладовку. Дверь, когда-то зеленая, выглядывала из-под обвалившейся штукатурки, битого кирпичного лома и мусора, нанесенного со временем. Едва заметный след Юли, ловко скакавшей по горкам стройматериалов, кочкам заледеневшей воды и доскам, вел ко второму проему. Куминов едва не подскользнулся на одной из кочек, образовавшихся сразу после первых заморозков, спрятанной под легким слоем вчерашнего снега. Выругался. Услышал, как там, за полуразвалившейся стеной Гречишина что-то тяжело ворочает, и немного застыдился собственной слабости. Девчонка там одна пыталась, скорее всего, убрать в сторону завал над люком, а он тут на нее злился. Шагнул в помещение, сразу увидев Гречишину.
Та действительно растаскивала в стороны рухнувшие и прогоревшие стропила, обугленный кухонный шкаф и плиту, чугунную, совершенно неприподъемную на первый взгляд. Куминов толкнул ее в плечо и покрутил пальцем у виска, показав на бывшую кормилицу дома. Мол, совсем сбрендила, такие тяжести тягать в одиночку? Гречишина скорчила гримаску, отмахнувшись. Капитан налег вместе с ней на угол плиты, понимая, что время дорого. Под ножками треснуло, и плита медленно завалилась на бок, скатываясь вниз. Конфорки Юля предварительно сняла, но грохота хватило. Куминов, уже не таясь и не стесняясь, выругался сквозь зубы, досадуя на собственную непозволительную ошибку.
– Пронесет, капитан, не переживай. – Юля блеснула зубами, улыбнувшись. – Давай-ка люк поднимем.
Под разбросанным завалом оказался деревянный люк, ведущий в подпол. Куминов в очередной раз поразился предусмотрительности тех, кто все это когда-то спланировал и спроектировал, делая это в момент спуска по невысокой лестнице. Включил фонарь, выхватив из темноты доски, на которых стояли банки с давно взорвавшимися крышками. На полу, земляном и утоптанном, все было усеяно осколками стекла. Погребок был небольшим, чуть вытянутым и узким. Только двоим и развернуться, разве что. Он повел лучом в стороны, остановившись на темной куче задубевшего тряпья в дальнем углу. Присмотрелся.
Из-под двух когда-то толстых и теплых тулупов виднелись остатки тонких косточек кисти руки. Начисто обглоданных крысами и отбеленных потом временем. Платок, бывший в прошлом наверняка ярко-красным, с узорами, сейчас стал серым и был покрыт стародавними следами плесени. Цвет волос Куминову разглядеть не удалось, но он и не старался. Картина была ясной и понятной: бомбардировка, мать с ребенком закрываются в подполе. Было ли им известно про вход в сложную систему ходов под городом? Судя по обглоданным костям – явно нет.
– Беженцы, скорее всего. – Гречишина положила руку на плечо. – Вполне могло оказаться, что они здесь очутились по чистой случайности. Когда немцы подошли к городу, мы потеряли много людей. Наших людей, читала про полный провал первой сети подполья. В доме жили наши офицеры, скорее всего, что их как-то вычислили, убили. Потом была путаница, чехарда при переезде управления наркомата из Москвы, забыли, заселили обычных беженцев. Думаю, что именно так и вышло. А их в подполе и завалило обломками, черт. Многих из тех, кто сбежал из Куйбышева, наших в смысле, за провал в деятельности подполья расстреляли. Пощады паникерам не было.
– Ладно… – Куминов перестал смотреть в угол. – Это им вот объяснить бы, да поздно. Где вход?
– Здесь должен быть. Помоги…
По ее указанию капитан взялся за один из деревянных стеллажей, поразившись тому, что дерево не превратилось в труху, как стоило предположить. Налег, напрягая мышцы в руках, плечах и спине. Заскрипело, подаваясь под их совместным усилием. Кусок стены, оказавшийся лишь ширмой, на которой не было, судя по весу, настоящих кирпичей, провернулся на штырях, утопленных в толстую коробку, идущую по открывшемуся проему. Фонарь выхватил из темноты черную, с полностью облупившейся защитного цвета краской, массивную дверь. Петель Куминов не заметил, лишь колесо запорного механизма и толстую скобу вместо ручки. Возле нее на полотне, так уже привычно, примостился небольшой металлический прямоугольник, скрывающий в себе кодовый замок с дублирующей прорезью для металлической пластины ключа.
Гречишина отстегнула клапан подсумка, достав небольшой брусок, сделанный, похоже, из дюралюминия. Щелкнула кнопка фиксатора, развалив его на несколько отдельных полос с отверстиями разного диаметра и расположенности. Девушка вставила одну в прорезь, предварительно впрыснув в механизм немного масла. Куминов уже понемногу начинал смеяться про себя над этой особенностью операции. Куда ни сунься – везде смазывать надо, чтобы открыть или чтобы не скрипело и тому подобное. Хорошо хоть, что после смазки все эти скрытые механизмы работали.
Чекистка подсветила себе фонарем панель с клавишами, быстро и точно нажав нужную комбинацию, одновременно кивнув капитану на колесо. Куминов, услышав звонкий щелчок внутри двери, налег на него, проворачивая. Штыри, надежно державшие дверь с трех сторон, вклиниваясь в разъемы стен, плавно ушли в корпус. Он налег на нее, нажав в сторону от «штурвала», толстая металлическая пластина с прорезиненными краями подалась, утопая в паз. Ушла почти на две трети, остановившись лишь за счет упершегося в стену колеса. На капитана легко подуло выходящим теплым воздухом с ощутимым запахом сырости.
– Ну вот… – Гречишина посмотрела вперед, осветив фонарем серые стены в ржавых потеках и белых следах от грибка. – Нам сюда.
– Зови остальных. – Куминов прислонился к косяку, стараясь осветить как можно больше пространства перед собой. Подождал, пока чекистка уйдет наверх, и двинулся вперед, идя осторожно и подсвечивая под ноги.
Пол был залит раствором, который потрескался во многих местах. Сырость проникла в коридор давно, покрывая его тонкой и хорошо заметной пленкой из налета, плесени и чего-то вязкого, липнувшего к подошвам. Куминов заметил много насекомых, в основном мокриц и многоножек, неторопливо ползущих тут и там по своим тараканьим делам. Перевел фонарь на стену, осветив деревянный также, на удивление, ничуть не подгнивший щиток, на котором за плотно закрепленным оргстеклом крепился белый листок.