Отпирая ящик сейфа с наличными, я про себя подумал, что последнее замечание Ниро Вульфа прозвучало более драматично, чем было на самом деле, поскольку данная сумма будет отнесена на статью «деловых затрат» и понизит таким образом облагаемую налогами сумму доходов. Конечно, может случиться, что придется что-то доплатить Солу и Фреду (Сол Пензер получил по десять долларов в час как лучший оперативник мира, а Фред Даркин, который хотя и не достиг класса Сола, но все же был выше среднего уровня – семь с половиной).
К тому времени, как я отсчитал деньги пяти, десяти и двадцати долларовыми купюрами, Сол и Фред были уже на ногах, готовые бежать. Инструктаж закончился.
Я сказал Вульфу, что привез план офиса Мерсера, если это может им помочь, но он ответил, что нет. Тогда я сказал, что им, возможно, полезно узнать, что я застал в кабинете Эшби Эндрю Буша, но и тут снова раздалось точно такое же «нет».
Очевидно, мой вклад в общее дело ограничивался проводами Сола и Фреда к выходу, что я и проделал с соответствующими шуточками, которыми принято обмениваться среди старых приятелей.
Когда я вернулся в офис, Вульф уже выкарабкался из своего кресла-великана, но Эльма продолжала сидеть за пишущей машинкой. Я протянул ему план, он посмотрел на него.
И тут же возвратил.
– Удовлетворительно. Кто тебя впустил?
– Мисс Кокс. Должен ли я отчитаться или же вы шагнули вперед с Солом и Фредом?
– Докладывай.
Он внимательно выслушал мой ответ, но когда я закончил, просто кивнул головой. Никаких вопросов. Сказал, что мисс Вассоз печатает суть состоявшейся у них беседы, пожелал спокойной ночи и пошел к лифту. Эльма успокоила меня, что сейчас закончит, может быть, мне интересно почитать. Я взял готовые листы и уселся в красное кожаное кресло. Четыре страницы были напечатаны через два интервала, без полей, которые я непременно оставляю, но чисто и аккуратно, без ошибок и подтирок. Все четыре были посвящены ее отцу или, вернее, тому, что он ей рассказывал в разное время о своих клиентах и «Мерсерз Боббинз» и о Фрэнсис Кокс. Было похоже, что покойный Пит делился решительно всем со своей дочерью, сообщал ей и факты и собственные мысли.
Деннис Эшби: Пит о нем немного думал. По всей вероятности, просто считал постоянным источником доллара с четвертью за неделю. Когда Эльма сообщила отцу, что стараниями Эшби фирма была вызволена из ямы, в которой находилась уже продолжительное время, Пит заметил, что, возможно, ему просто повезло. Я уже описывал его реакцию на слова дочери о том, что Эшби пригласил ее с ним отобедать в ресторане и сходить на шоу; теперь к этому было добавлено, что он предупредил, что если у нее будут неприятности из-за такого человека, как Эшби, значит она ему не дочь.
Джон Мерсер: Не такой аккуратный клиент, как Эшби, потому что часть дня он проводил на фабрике в Джерси, но Пит был за него обеими руками. Джентльмен и настоящий американец. Впрочем, как сказала Эльма, ее отец был страшно благодарен Мерсеру за то, что тот предоставил по его просьбе хорошее место для нее.
Эндрю Буш: Мнение Пита о Буше изменялось от недели к неделе. До того, как Эльма начала работать… Но какой прок от этих сведений, ведь они ограничивались тем, что Эльма считала нужным повторить из рассказов ее отца о человеке, который всего лишь вчера попросил ее стать его женой. Такое не может не оказать влияния на отношение девушки. Наверное, она ничего не приукрасила, но кто знает, что опустила.
Филип Хоран: Ничего. Эльма лишь подтвердила его заявление о том, что Пит никогда не чистил обуви Хорану и, по всей вероятности, никогда с ним не встречался.
Фрэнсис Кокс: У меня создалось ощущение, что Эльма слегка притушила краски, но все равно характеристика была отрицательной. Общее впечатление, что мисс Кокс была зазнайкой и деспотом. По всем признакам, она никогда не пыталась очаровать Пита.
– Я не понимаю, зачем это нужно, – пожаловалась Эльма, когда мы подкололи ее листочки и выбросили копирку, – Он задал мне тысячу вопросов о том, что мой отец говорил про них.
– Разрази меня гром, – ответил я, – если я знаю. Я ведь всего лишь исполнитель его воли, но если ответ явится мне во сне, утром я вам скажу.
В половине четвертого днем в пятницу, когда Сол Пензер разыскивал то, что Пит Вассоз написал на стене пальцем, смоченным в собственной крови, я находился у обочины дороги перед греческой ортодоксальной церковью на Седар-стрит, сидел во взятом напрокат лимузине вместе с Эльмой Вассоз и ее тремя подружками. Катафалк с гробом медленно двигался впереди, мы должны были следовать за ним до кладбища где-то на окраине Бруклина. Я предложил ехать на седане, официально принадлежавшем Вульфу, но практически моем, но нет, ее устраивал только лимузин черного цвета. Я спросил у Эльмы, не надо ли ей вернуть часть долларов из той пачки, которая хранилась в нашем сейфе, но она ответила, что заплатит за похороны отца из собственных сбережений. Значит, таковые у нее имелись.
Я не веселился бы даже если бы это была свадьба, а не похороны, раз Сол и Фред где-то что-то делали. Я не имел представления где и что, но каково было мне при этом целый день сопровождать девушку по ее личным делам, девушку, в отношении которой у меня не было никаких планов ни для души, ни для дела. Вульф посчитал, что Эльме опасно одной куда-то ехать, поэтому я был избран в качестве ее стража.
Я бы предпочел отправить вместо себя оперативника, самому же остаться в офисе. И Вульф великолепно знал, чего я хочу. Еще бы, Сол и Фред занимались настоящим делом, ибо Вульф не стал бы выбрасывать на ветер семнадцать с половиной долларов в час плюс расходы, если бы не существовало веских оснований ожидать, что миссия этих двоих окончится успешно. Но у нас часто бывают подобные споры, так что я не стал возражать Вульфу, зная, что это ничего не даст, в особенности потому, что я получал инструктаж во время его завтрака.
Вот так и получилось, что я провел весь день, выполняя обязанности телохранителя, и моему подавленному настроению ни капельки не помогло то, что «тело», которое я охранял, весило всего сорок пять килограммов и принадлежало привлекательной девушке с печальным личиком. Я не возражаю против проявления сочувствия, когда мои мысли ничем другим не заняты, но на этот раз они были с Солом и Фредом. И это было крайне мучительно, поскольку мне не было известно, где они находятся. Не сомневаюсь, что подруги Эльмы посчитали меня ни рыбой, ни мясом.
Когда мы наконец возвратились в Манхэттен, развезя девушек по домам, и арендованный лимузин остановился перед старым кирпичным особняком, стрелки часов приближались уже к шести. С водителем расплатилась Эльма.
Поднявшись вместе с ней по ступенькам, а отметил, что поскольку входная дверь еще не заложена болтом, значит никакого взрыва не произошло. Но, войдя внутрь, я увидел, что кое-кого к нам занесло, ибо на вешалке висело несколько знакомых мне вещей: три мужских пальто и три шляпы разных цветов.
Взяв у Эльмы ее пальто, я сказал: