— Что ж, мистер Зов, я рад, что вы можете ходить.
— Товарищ Зов, — поправил его недавний пленник.
— Пожалуйста, раз вам так больше нравится. Товарищ Зов, нам надо идти. Могут нагрянуть незваные гости, а мой сын уже достаточно потрудился сегодня.
Зов посмотрел на Вулфа.
— Вы же вчера днем были в Титограде. Как вы сюда попали?
— Это подождет. Мы должны выбраться отсюда.
— Я хочу знать.
— Вы слышали, что я говорил про Дух Черной горы. Мне сказали, что одного из их главарей можно найти здесь, возле границы, вот мы и приехали сюда. Нам удалось с ним встретиться, но результат меня разочаровал. Мы решили пересечь албанскую границу, увидели эту крепость и уже хотели было войти в нее, как вдруг услышали крик. Приняв все меры предосторожности, мы спустились вниз, ЧТОбы выяснить, в чем дело, и… Сами знаете, что мы увидели. Мы вмешались, потому что мы против пыток. Насилия, конечно, зачастую избежать трудно, как, например, во время вашего задания в Нью-Йорке, но пытки…
— Откуда вы знаете про мое задание в Нью-Йорке?
— Мы слышали, о чем говорил вам этот русский. Если русские всегда прибегают к подобным методам, то мы их не одобряем. Мы собираемся в Титоград, чтобы встретиться с Госпо Стритаром. Он произвел на меня самое благоприятное впечатление. Пойдемте.
— Мы не можем путешествовать по горам при свете дня. Мы должны где-нибудь затаиться… Я знаю подходящее место — мы пересидим там до темноты.
— Нет. Мы должны идти сейчас.
— Это невозможно. Живыми мы до долины не доберемся. Даже ночью это довольно опасно.
Вулф похлопал его по плечу:
— Вы просто напуганы, товарищ Зов, и это неудивительно. Но я вынужден настаивать. Вы сами видели, каков мой сын в деле, и вы можете вполне на него положиться. Сам же я больше ни за что не соглашусь путешествовать ночью по вашим горам. Вас в таком состоянии я тоже бросить не могу. У вас было оружие?
— Да.
— Пистолет?
— И нож. Они положили их в ящик стола. — Зов оперся руками о поверхность валуна, пытаясь приподняться. — Я схожу и принесу их.
— Нет, вы должны беречь силы, — остановил его Вулф. — Пусть мой сын сходит. Алекс, пистолет и нож товарища Зова находятся внизу, в ящике стола. Сходи и принеси их.
— А что за пистолет?
Вулф спросил Зова, тот ответил, но переводить Вулф не стал. Слово «люгер» одинаково звучит на сербскохорватском, на албанском и, наверное, на всех остальных языках. Нужный стол с ящиком я нашел сразу. Кроме пистолета и складного ножа, в ящике лежали также наручные часы в корпусе из нержавеющей стали и кожаный бумажник с документами.
Когда я вернулся, Вулф сказал:
— Пистолет оставь у себя. Отдай ему только нож.
— Я нашел еще часы и бумажник с документами.
— Отдай их ему. — Он повернулся к Зову: — Ваш пистолет пока будет храниться у моего сына. После того, что вы перенесли, вам не следует подвергать себя ненужному риску.
Зов рассовал по карманам переданные мной вещи и угрюмо сказал:
— Отдайте мне пистолет.
— Отдадим. Он трофейный?
— Да. Я снял его в войну с убитого немца.
— Немудрено, что вы им дорожите. Должно быть, вы его и в Нью-Йорк брали?
— Да. В Нью-Йорк и на другие задания тоже. Отдайте мне его.
— Позже. Ответственность за благополучный исход нашего путешествия я беру на себя. Вы с моим сыном сверстники — жаль, что вы не можете общаться. Вы совсем не знаете английский?
— Почему — несколько слов знаю. «Доллар», «о’кей», «сигарета».
— Я жалею, что в свое время не обучил его сербскохорватскому. Как-никак мы уже здесь довольно давно. Я пойду вперед, а мой сын будет прикрывать наш тыл. Пошли.
Будь у Зова пистолет, он, пожалуй, мог и заупрямиться, но без пистолета крыть ему было нечем, и он повиновался. Мы напились из ручья и двинулись в путь. Зов подволакивал ногу, хотя было не похоже, что ему очень больно. Когда мы забрались на вершину горы и Вулф остановился, чтобы перевести дух, я спросил его:
— А где нас ждет засада? Вы мне не сказали.
— Это ни к чему. Старайся говорить поменьше. Разговоры о слабых лингвистических познаниях могут оказаться блефом. Я скажу тебе, когда выхватывать револьвер.
Путешествие возобновилось. Шагая следом за Зовом, я размышлял о том, что Вулф преподнесет окружному прокурору убийцу тепленьким, прямо на тарелочке. Вместе с орудием убийства. Пулю, извлеченную из тела Марко, насколько я знал, давно приобщили к делу. Я припомнил отрывок из классического учебника по криминалистике, в котором говорилось о том, что после поимки преступника и предъявления уличающих его доказательств работу можно считать завершенной.
Черта с два завершенной, подумал я. Мне бы сюда автора этого учебника, я бы заставил его проглотить целую главу собственного сочинительства.
Памятуя о предостережении Вулфа, я старался не слишком глазеть по сторонам, но все же, когда мы приближались к знакомой козьей тропе, держался настороже. Никто на нас так и не напал. Стрелки моих наручных часов показывали уже десять минут второго, когда мы остановились у ручья, чтобы утолить жажду и закусить шоколадом. Товарищ Зов слопал столько шоколада, сколько мы с Вулфом, вместе взятые.
Полчаса спустя мы вышли на широкое плато и внезапно очутились невдалеке от дома, в котором появился на свет Вулф. Я чуть поотстал, чтобы поглазеть на это диво. Судя по всему, задней стеной дому служила скала. Два этажа, четырехскатная коническая крыша, в каждой стене с той стороны, откуда я смотрел, прорезано по четыре окна. В трех окнах стекла разбиты. Деревянная дверь.
Я уже повернулся к Вулфу известить его о том, что собираюсь заглянуть внутрь, как вдруг он рявкнул:
— Пистолет, Арчи!
Я одним движением выхватил из кармана «кольт». Чуть поодаль от нас в противоположной стороне от дома Вулфа стояли Данило, Йосип Пашич и еще двое, которые, похоже, прятались за валуном. Данило сжимал в руке револьвер, у остальных в руках ничего не было.
— Не стреляйте, — сказал Данило. — Вы можете идти на все четыре стороны. Нам нужен только Петер Зов.
Вулф загородил Зова своим телом:
— Он идет с нами, и мы его не отдадим.
— Куда вы денетесь. Он наш.
Я расставил ноги поудобнее и нацелил «кольт» в живот Данило. Вулф произнес:
— Этот человек находится под нашей защитой. А мы — граждане Соединенных Штатов, и если с нами что-то случится, вам несдобровать.
— С вами ничего не случится. А Зов — предатель. Он предал нас албанцам, и мы имеем право разобраться с ним.
— Что вы собираетесь с ним сделать?