Да, они знали Элен, дочь миссис Джервис Хоррокс, она была близкой подругой Мариэллы. Её смерть была страшным потрясением. И они достаточно хорошо знали доктора Алана Брейди. Он преуспевал, был приятен в общении и имел прекрасную репутацию. Он частенько совершал верховые прогулки вместе с одной из них или с Бесс Хадлстон. Школа верховой езды? Нет, Бесс Хадлстон держала лошадей в конюшне у себя на Ривердейл, и доктор Брейди нередко заглядывал к ним по пути из Медицинского центра. Это всего в десяти минутах езды.
Нет, Бесс Хадлстон никогда не была замужем. Существовал ещё её брат, Дэниел, кажется, химик, человек совершенно не светский, который показывался в доме раз в неделю к обеду. Ещё Ларри, её племянник, молодой повеса, живший у своей тетушки и получавший деньги неизвестно за что. И больше вроде бы никаких других родственников или настоящих близких друзей, если, конечно, не принимать во внимание, что у Бесс Хадлстон были сотни друзей и знакомых обоих полов и всех возрастов…
Это тянулось почти два часа.
Проводив девушек к машине — я заметил, что за руль села Мариэлла, — я вернулся в кабинет и стал свидетелем того, как Вулф залпом выпил стакан пива и налил себе новый.
— Фотография обвиняемой, если она вам нужна, там, под пресс-папье, — сказал я. — Девушке очень хотелось заполучить её обратно. Пока меня не было, она даже стащила её и спрятала в место, пожалуй, слишком пикантное, чтобы упоминать его в вашем присутствии. Мне удалось вернуть фотографию, каким образом — неважно. Я ожидал, что она попросит её у вас, но этого почему-то не произошло. Кстати, если вы предполагаете, что сможете распутать дело, занимаясь…
— К черту дело! Дернуло меня за него взяться. — Вулф с сожалением вздохнул, определенно из-за пива, которое только что проглотил. — Завтра отправляйся туда и осмотрись. Думаю, во всем повинны слуги. Проверь пишущую машинку. Далее, племянник. Поговори с ним и реши, есть ли надобность мне с ним встречаться; если да, — привези его. И доставь сюда доктора Брейди. Лучше всего после ленча.
— Будет исполнено, — отозвался я.
— Около двух, — уточнил он. — А теперь, пожалуйста, возьми блокнот. Я продиктую письмо. Отправь его сегодня же вечером, заказным. Профессору Мартингейлу из Гарвардского университета. Дорогой Джозеф! Я сделал замечательное открытие или, вернее, проведал о таковом. Ты наверняка помнишь состоявшуюся между нами прошлой зимой дискуссию относительно возможности использования свиной требухи в связи с…
С того самого происшествия в феврале 1935 года, когда Вулф отправил меня выполнять свое очередное поручение, собираясь куда-нибудь по делам, я всякий раз задаюсь вопросом: брать ли пистолет? Я это делаю редко, но, окажись он у меня под рукой в тот вторник, ему бы нашлось применение. Клянусь, я пристрелил бы эту гнусную тварь, этого орангутана, или меня зовут не Арчи!
В прежние времена, чтобы добраться от Тридцать пятой улицы до Ривердейл, приходилось тратить добрых три четверти часа, но теперь, когда есть Восточная магистраль и мост Генри Гудзона, это можно сделать всего за двадцать минут. Бывать у Бесс Хадлстон дома мне раньше не доводилось, но я ничуть не удивился при виде окружавшей её владения хитроумной ограды, так как благодаря прессе имел некоторое представление о её жилище. Я оставил машину на обочине дороги и, миновав калитку, направился через лужайку к дому. Участок был обильно засажен деревьями и кустарником, справа поодаль виднелся овальный плавательный бассейн.
В двадцати шагах от дома я внезапно остановился. Откуда он взялся — ума не приложу, но вот он стоял на тропинке прямо передо мной, большой и черный, и скалил зубы в дурацкой улыбке, если, конечно, это так можно назвать. Я переминался с ноги на ногу и смотрел на него. Он не двигался. Мысленно помянув недобрым словом его предков, я шагнул вперед, но стоило мне приблизиться, как он издал какой-то непонятный звук, и я снова остановился. Черт с тобой, подумал я, если это твоя личная тропинка, так бы сразу и сказал, и, заметив по противоположную сторону от бассейна ещё один проход, направил стопы туда. При этом я двигался бочком, — мне очень хотелось посмотреть, что же он предпримет. Вскоре это выяснилось: он припустил за мной на всех четырех. И так получилось, что глядя на него и пятясь назад, я зацепился ногой за нечто, похожее на бревно и лежавшее у края бассейна, и растянувшись на земле, едва не угодил в воду. Когда я снова принял вертикальное положение, «бревно» уже медленно ползло в мою сторону. Это был один из аллигаторов Бесс Хадлстон. Орангутан сел на траву и начал смеяться. Конечно, звук, который он издавал, едва ли можно было назвать смехом, но, судя по выражению его морды, он был в восторге. Вот тут бы я его и пристрелил. Обогнув бассейн, я выбрался на дорожку и уже в который раз направился к дому, но он снова был там — легок на помине — в десяти метрах от меня, преграждая путь, со своими кретинскими ужимками. Я остановился.
— Он хочет поиграть в пятнашки, — послышался мужской голос.
До того момента я был слишком занят, чтобы заметить появившегося в дальнем конце террасы человека. Оглянувшись, я заметил, что он был приблизительно одного возраста со мной, одет в зеленую рубашку и кирпичного цвета брюки и смотрел на меня несколько свысока.
— Он хочет поиграть в пятнашки, — повторил он.
— А я — нет, — ответил я.
— Если вы его рассердите, он укусит. Идите по траве к дому, а когда он попытается до вас дотронуться, увернитесь. Сделайте так три раза, затем дайте ему возможность вас осалить и скажите «Мистер» восхищенным голосом. Вот и все. Мистер — это его имя.
— Мне проще развернуться и поехать домой.
— Я не стал бы этого делать. Он возмутится.
— Но ведь он может и схлопотать от меня.
— Может. Хотя сомневаюсь. Если вы сделаете ему больно, и вас поймают, моя тетя… Вы ведь, насколько я понимаю, Арчи Гудвин? Меня зовут Ларри Хадлстон. Я не рассылал этих писем и не знаю, кто бы мог заниматься подобными вещами. Тетя спустится позже. Она сейчас наверху, ругается с братцем Дэниелом. Я не могу пригласить вас в дом, пока вас не пропустит Мистер.
— Вы хотите сказать, что каждый, кто сюда приходит, обязан поиграть в пятнашки с этим бандитом? Неужели орангутан…
— Мистер не орангутан. Он шимпанзе. Он редко заигрывает с незнакомыми. Вы, должно быть, ему понравились.
Пришлось покориться. Я зашагал по траве, был остановлен, трижды увернулся, сказал «Мистер» так восхищенно, как только сумел, и, наконец, был пропущен. Мистер довольно взвизгнул, промчался галопом к дереву и повис на ветке. Осмотрев тыльную сторону ладони, я обнаружил на ней кровь.
— Он вас укусил? — поинтересовался племянник.
— Нет. Должно быть, я поранился, когда упал.
— А-а, вы споткнулись о Моисея. Сейчас принесу йод.
Я сказал, что не стоит беспокоиться из-за пустяка, но он провел меня через террасу в дом, где в просторной гостиной с большими окнами и камином стояло множество кресел, диванов и пуфиков, достаточных для проведения вечеринки средних размеров. Когда Ларри открыл дверцу висевшего возле камина шкафчика, взгляду представилась батарея расположенных в полном боевом порядке медикаментов: перекись, бинт, йод, пластырь и всевозможные мази.